Елена Веснина - Новые испытания

Самойлов переложил в Буравинскую кучку почти все кусочки, и на его стороне остался всего лишь один кубик. Самойлов взял его и стал грызть.

— Боря, ты меня пугаешь, — нахмурился Буряк. — Похоже, ты совсем перестал адекватно воспринимать реальность. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело и ты обижен на весь свет. Но на сыновей-то своих не наговаривай — они хорошие ребята.

— Ага. Когда спят зубами к стенке, и денег не просят, — мрачно заметил Самойлов.

— Ну, зачем так? Допустим, Костю мы подозревали в том, что он приложил руку к побегу смотрителя. Но теперь мы разоблачили настоящего сообщника и сняли с твоего сына все подозрения.

— Надолго ли? У него же талант влипать в дурацкие истории! — не успокаивался Самойлов.

— Ну, хорошо, оставим Костю в покое. Но Лёшка-то у тебя — орёл. Вот медкомиссию пройдёт и капитаном станет!

— Станет, — подтвердил Самойлов, — только на «Верещагино». Будет на Буравина работать, а про отца родного и не вспомнит. Оба они предатели. Один с конкурентом якшается, другой вообще работать не хочет. Только о лёгких деньгах и мечтает.

— По-моему, ты передёргиваешь. Может, между вами и возникли разногласия, но это ещё не конец света. Вам нужно просто собраться всем вместе и поговорить по душам. Вот увидишь, всё уладится!

— Не уладится, — мрачно сказал Самойлов. — И собраться мы тоже не сможем — я их обоих из дома выгнал.

— А вот это уже — конец света! — Буряк просто ахнул от неожиданности. — Боря, по-моему, ты не в себе! Всю семью разогнал, сам потихоньку спиваешься. Подумай о том, что делаешь!

— Что хочу, то и делаю. А семья моя, видать, только и ждала, чтобы бросить меня. По первому щелчку все разбежались! — зло заметил Самойлов.

— Да потому что ты стал просто невыносим! С тобой и поговорить толком нельзя — только и твердишь о своих несчастьях и о мести Буравину.

— Да, я воюю с Буравиным и буду биться до последнего. И не только с ним, но и с каждым, кто пойдёт против меня! — заорал Самойлов.

— А зачем? — тихо спросил следователь.

— Затем! А ты что, нотации мне читать пришёл? Я тебя, между прочим, не звал и вообще не задерживаю. Где находится входная дверь, ты знаешь.

— Я-то уйду, — сказал Буряк, поднимаясь, — а вот с кем ты останешься? Неужели думаешь, что можно так просто разбрасываться людьми?

— Я никем не разбрасываюсь. Просто говорю чётко: кто не со мной — тот против меня. И почему-то все выбирают второй вариант.

— Жалко мне тебя, Боря. Ничего-то ты не понял. И самое печальное — даже понимать не хочешь.

Буряк ушёл, а Самойлов снова достал бутылку водки и налил себе рюмку. Тоска на его лице была безысходной.

Катя проснулась в хорошем настроении. Она потянулась и сказала:

— Как же хорошо я спала!

— Проснулась уже? — подошла к ней медсестра. — Доброе утро! Как чувствуешь себя?

— Прекрасно! Как будто ничего и не было.

— Кто бы мог подумать — только вчера врачи боролись за твою жизнь. Вот что значит молодой организм!

— Нет, это вы мне что-то в капельницу подлили, — предположила Катя.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась медсестра. — Врач назначил успокоительное, тебе успокоительное и поставили…

— Хорошее было успокоительное — мне такой сон приснился! Мне приснилось, что я лежу в белом свадебном платье на поляне… Так хорошо! Вот только платье потом стало чёрным…

Медсестра измерила Кате давление и сказала:

— Странный сон какой-то. Нехороший.

— Но на мне было сногсшибательное платье! Потрясающее! — Катя не обращала внимания на её слова. — А вы не знаете, меня ещё долго здесь держать будут?

— Не знаю, милая. Врачи как раз собрались на консилиум — твой случай обсуждают.

— И что меня обсуждать? Я себя чувствую прекрасно, — улыбнулась Катя.

— Врачи сами решат — как ты себя чувствуешь. Лежи, доктор придёт и всё тебе скажет.

Консилиум же в это время шёл уже полным ходом.

— Да, как видите, ситуация критическая. Что скажете, уважаемые коллеги? — спросил Павел Фёдорович.

— Пациентка тяжёлая, я с вами, Пал Фёдорыч, согласен. Беременность плюс острый пиелонефрит… Я так понимаю, она долго пролежала без сознания? — поинтересовался уролог.

— Да, и это негативно сказалось на общем состоянии…

— Во время беременности почки и так работают с двойной нагрузкой, а в данной ситуации могут вообще отказать.

— И что мы решим?

— Прерывать беременность, я другого выхода не вижу. Поверьте моему опыту, мы себе значительно облегчим задачу, — настаивал уролог.

— Себе — да, — заметил один из врачей.

— Сохраняя ребёнка, мы ставим под угрозу жизнь матери. Она и так много сил отдаёт ребёнку.

— А я попытался бы спасти ребёнка… — сказал гинеколог. — Мы остановили маточное кровотечение, оно было незначительным. Но раз Михаил Афанасьевич, наш уролог, считает ситуацию с почками тяжёлой, то я соглашусь с его мнением.

— Тяжело, конечно, принимать такие решения, — вздохнул Павел Фёдорович.

— Но это в интересах пациентки.

— Хорошо, будем считать вопрос с операцией решённым. Да, коллеги, не забудьте. Необходимо ещё получить согласие на операцию. И чем скорее, тем лучше.

— Да, Павел Фёдорович. Родители Буравиной находятся в приёмном покое. Я думаю, они дадут своё согласие.

— Насколько мне известно, — вспомнил Павел Фёдорович, — Кате уже исполнилось восемнадцать и, скорее, разрешение необходимо получить от неё.

— Я могу это сделать. Я думаю, уговорить пациентку будет не трудно, — предложил Михаил Афанасьевич.

— Вы так говорите, словно каждый день уговариваете женщин на аборт.

— Нет, конечно. Просто в столь юном возрасте девушки всерьёз не задумываются о материнстве.

— Нет, Михаил Афанасьевич, с Катей лучше поговорю я. Такие вопросы надо решать деликатно. А вы с вашим напором только дров наломаете, — решил Павел Фёдорович.

Придя утром в больницу, Полина обнаружила в коридоре Буравина и Таисию, которые спали, сидя на стульях, прижавшись друг к другу. Нельзя сказать, что эта картина понравилась Полине. На неё нахлынула волна ревности. Но Полина взяла себя в руки, она тронула Буравина за плечо, и он проснулся. Открыла глаза и Таисия. Она поправила волосы и спокойно сказала:

— Здравствуй, Полина.

— Здравствуй, Таисия.

Буравин встал, поцеловал Полину и развёл руки, разминаясь после неудобной ночёвки.

— Что с Катей? — спросила Полина. — Виктор вчера толком не объяснил…

— Она сейчас под наблюдением. И врачи пока не говорят ничего определённого, — замялась Таисия.

— О господи! Витя, у вас с Таисией такие лица — можно подумать самое страшное, — воскликнула Полина, переводя взгляд с Буравина на Таисию.

Таисия решила, что о беременности надо сказать:

— Да нет, Полина. Успокойся. У Кати… угроза выкидыша.