Меган Куин - Игрок

и медицинской страховки, что лишь ухудшает сложившуюся ситуацию.

– А что с отцом?

– Он инвалид, – тихо отвечаю я. – Несколько лет назад травмировал спину на

производстве, поэтому не может больше работать физически.

Я чувствую кончики его пальцев под своим подбородком – он поднимает мою голову.

Встретившись с его темным взглядом, я удивляюсь состраданию в его глазах.

– Ты несешь на своих плечах больше, чем я мог себе представить, – говорит он с

почтением.

– Они многим пожертвовали ради меня. Каким бы я была человеком, если бы закрыла

на все глаза и делала вид, что меня это не касается? Я не могу даже представить себя

настолько эгоистичной.

– Пенелопа, – ласково зовет меня он. – Ты самый неэгоистичный человек, которого я

когда-либо встречал. – Гевин нежно и сладко целует меня. Когда он отстраняется и я

открываю глаза, улыбка на его лице слишком заразительна, чтобы не поддержать ее. – А

теперь пошли, я уже однажды пробовал стряпню Пейдж, так что весь в предвкушении. К

тому же я умираю с голоду.

Со смехом я хватаюсь за ручку и толкаю дверь, после чего жду Гевина на тротуаре у

капота. Затем мы входим в полуразрушенное здание рука об руку. Впервые со времени

переезда сюда я не боюсь того, что меня окружает. Я вижу только его. Перед Гевином

Сентом меркнет все вокруг.

– Пейдж! – предупреждаю о нашем появлении я, как только мы входим в квартиру, хотя учитывая тонкие, как бумага, стены, она, вероятно, услышала нас и без этого. – Пахнет

фантастически!

Я тяну Гевина за руку и веду его подальше от грязных, запятнанных водой стен

коридора в нашу квартиру, где мы с Пейджем неустанно работаем, чтобы создать уют и

комфорт.

– Само собой, – отвечает она, выглядывая из-за стены, разделяющей кухню и

гостиную. – На кухне я просто гений.

– Что готовишь? – спрашиваю я, отпуская руку Гевина, чтобы обойти крошечную

барную стойку в попытке приблизиться к плите, откуда исходят удивительные запахи.

– Ай-яй-яй! – Пейдж хлопает меня по руке, когда я лезу в кастрюлю и пытаюсь

вытащить гриб. – Марш отсюда, сучка. Еще не готово. – Я надуваю губы, одергиваю руку

и потираю место удара. – И отвечаю на твой вопрос, я готовлю бифштекс с грибами, обжаренными в чесноке и масле. На гарнир жареный молодой картофель и спаржа с

голландским соусом, а на десерт шоколадный мусс. – Я начинаю чуть ли не визжать от

радости, но она останавливает меня, подняв руку. – И прежде чем ты начнешь восторгаться, нет, это не вырезка. Я не мистер Денежный мешок, как вон тот, – говорит она, указывая

подбородком на Гевина и игриво ухмыляясь. – С нашим бюджетом я смогла сообразить

только на нью-йоркский стрип-стейк.

– И все же... – начинает Гевин. – Похоже, ты снова превзошла саму себя, Пейдж. Не

могу дождаться.

– Пффф, – фыркает она, поднимая сковородку с грибами и делая эту крутую штуку со

взмахами, не выронив содержимое на пол. Черт, я завидую. Я пробовала так раз или два, но

результат был совершенно другим, включая несколько ожогов первой степени.

– Это моя работа. Нет смысла что-то делать, если это не обещает быть потрясающим.

Я могу превратить тушенку в шикарное блюдо.

– Она взаправду может, – поддакиваю Гевину с мудрым кивком. – Я точно знаю. Один

раз ей это уже доводилось.

– Ты ела консервированное мясо? – спрашивает он, презрительно скривив губы.

– Не было выбора, – отвечаю я, лениво пожимая плечами. – Мы живем, как две нищие

студентки, только без колледжа.

– Ты обалдеешь, когда узнаешь, что я могу сделать с пакетом яичной лапши и мясной

нарезкой, – добавляет Пейдж.

Я указываю в ее сторону.

– Точно. Заверяю тебя, может у нас и меньше денег, чем у тебя, но мы все равно

питаемся как короли из того, что есть. Ты должен супер-завидовать нам.

– Я схожу с ума от зависти, – улыбается Гевин, обнимая меня за талию и притягивая

к себе, отчего внизу живота разливается томление.

– Никаких шуры-муры на моей кухне! – предупреждает Пейдж, тыча в нас деревянной

лопаточкой. – Марш отсюда. Я позову, когда ужин будет готов.

Смеясь, отвожу Гевина в сторону.

– Хочешь посмотреть мою спальню, – заговорщицки шепчу ему на ухо, прикрыв веки, изображая страстный взгляд.

– Пейдж? – кричит через плечо Гевин, не сводя с меня глаз.

– А?

– Через сколько примерно все будет готово?

– Минут через двадцать.

Уголок его рта приподнимается в грешной усмешке, когда он подталкивает меня к

спальням.

– На все, что мне бы хотелось, времени не хватит, но я постараюсь максимально

полезно использовать его. – Ну вот, я уже теку. – А теперь, Пенелопа, давай проверим, способна ли ты вести себя тихо.

Как выяснилось, не способна. Когда мы покидаем спальню двадцать минут спустя, Пейдж изучает нас понимающим, но слегка раздраженным взглядом.

– Очень мило, придурки. Я тут вкалываю у плиты, готовя ужин достойный

королевской семьи, а вы там разыгрываете сцену из порно.

Я даже не могу заставить себя устыдиться, поднимая руку и приглаживая спутанные

волосы. Верный своему слову Гевин отлично использовал эти двадцать минут... дважды.

Так что я в пост-оргазмическом состоянии и не могу чувствовать себя плохо из-за того, что

мои крики слышали чуть ли не все соседи.

Гевин самодовольно ухмыляется, отодвигая стулья для нас с Пейдж, после чего сам

садится за наш маленький обеденный столик. Беседа за поглощением наивкуснейшей еды

Пейдж течет легко и свободно. Серьезно, если бы не боязнь чужих вагин, я бы давно одела

Пейдж на палец кольцо за один ее талант в кулинарии. Никаких важных тем не

поднималось, мы просто болтали и смеялись над глупыми шутками друг друга. Ну, глупые

шутки исходили больше от меня и Пейдж, а Гевин искренне улыбался. Я уверена, что он

наслаждается моими с подругой выходками. Что я могу сказать? Мы забавные.

Когда десерт был прикончен наполовину, грохот прервал мои стоны, которые я

издавала, уничтожая шоколадный мусс Пейдж. За него можно умереть.

– Что это было? – спрашивает Гевин.

– Похоже, в 3В опять двадцать пять, – бормочет Пейдж, глядя в стену, прежде чем

вернуться к еде.

– В смысле?

Я поднимаю палец в воздух.

– Просто подожди. Сейчас поймешь.

Ну и дальше, как по часам.

– Ты пожалеешь, мать твою! Я заставлю тебя пожалеть, что ты появился на свет!

– Сука, ты сошла с ума! Опусти нож!

Мы с Пейдж столько раз слышали один и тот же скандал, что произносим следующие

слова, которые последуют далее. Как обычно, я говорю слова Толстяка Альберта (ага, он

сам так себя окрестил, когда занялся сутенерством), а Пейдж разыгрывает роль Фелиции, своенравной проститутки, которая искренне верит, что ее толстый сутенер в нее влюблен.