Александра Салиева - Чёрная орхидея

Руки англичанин так и не убирает. Это совсем не способствует возвращению в рассудок хоть капли адекватности и возможности мыслить здраво.

– Повернись, – шепчет мужчина и сам разворачивает к себе лицом.

Шёлк кораллового оттенка соскальзывает с моих плеч. Сердце начинает биться чаще и быстрее. И я не замечаю, как юбка вслед за блузкой также оказывается на полу, у моих ног. Просто потому, что не в силах отвести взгляда от ультрамариновых глаз.

Такая ошеломляюще глубокая синева…

– Обними, – произносит ещё тише.

Послушно выполняю веление. И, как только руки обвивают шею Маркуса, он подхватывает за бёдра, приподнимает выше, вынуждая обхватить его и ногами, а затем направляется в сторону ванной комнаты, по пути избавляя меня от обуви и подхватывая оба полотенца. Стоять самостоятельно мне удаётся только внутри душевой кабины, под разрозненными потоками горячей воды.

Мужчина больше ничего не говорит. Наполняет обе ладони прозрачным густым гелем и терпеливо медленно растирает жидкость по моему телу.

Неспешные плавные движения задевают шею, ключицы, уровень декольте, спускаются вдоль линии груди, плавно перемещаются на спину, слегка надавливая на позвоночник, массируют поясницу и переходят к ягодицам, ненавязчиво прижимая к сильному мускулистому телу, позволяя ощутить животом твёрдость его возбуждённой плоти. Я шумно втягиваю воздух и не дышу вовсе. Откровенно наслаждаюсь происходящим, невольно прикрывая глаза. Постепенно вообще начинает казаться, будто бы реальность просто-напросто перестаёт существовать. Словно кто-то ставит её на своеобразную паузу, давая мне временную передышку. И всё, что было столь значимо прежде, остаётся где-то далеко-далеко. Совсем не тревожит душу и не терзает сердце. Здесь и сейчас – есть только я и зарождающиеся волны удовольствия, которые дарит мне Маркус.

Всё ещё ни одного слова. Лишь шум воды и мягкое тепло, обволакивающее разум невесомой пеленой от нежных ласк, касающихся внутренней стороны бёдер. Сердце по-прежнему стучит часто-часто, а дыхание до сих пор не может прийти в норму. Наоборот. Словно кто-то отбирает мою способность впитывать кислород. Хорошо, заканчивается эта странная эйфория быстрее, чем мои мозги окончательно плавятся от умелых манипуляций находящегося поблизости соблазнителя.

Вода выключена. Маркус заворачивает меня в одно из полотенец, прикрывает часть своего тела другим, и мы оба возвращаемся в спальню.

– Чья это комната? – не выдерживаю обоюдного молчания первой.

Почему-то никак не покидает навязчивое ощущение, что в следующую секунду сюда заявится та, кто обитает здесь на постоянной основе. А если учесть, что никакого затвора на дверях здесь и в помине нет, то…

Чудная картина предстанет тогда перед её глазами!

– Моя, – отзывает Грин.

Едва собравшаяся в единое целое картинка одного из вариантов ближайшего будущего рассыпается в моём сознании в пух и прах.

– Твоя? – переспрашиваю бестолково.

Брюнет беззаботно пожимает плечами.

– Что, выглядит не очень презентабельно? – ухмыляется встречно.

А мне требуется ещё пара секунд, чтобы осмыслить всю полноту сказанного.

– Не в том дело, – оправдываюсь, по-новому глядя на окружающее пространство. – Просто… – хмурюсь, всё ещё пытаясь усвоить полученную информацию. – Зачем тебе здесь…То есть, что это за место такое?

Англичанин едва заметно улыбается, окидывая меня снисходительным взором, подобным тому, каким учитель может смотреть на нерадивого ученика.

– Аэродром, – кивает в сторону окна, вынуждая посмотреть туда же. – Частный.

Высокие двери ангара, содержимое которого прежде для меня было загадкой, распахнуты настежь. Внутри я замечаю трёх рабочих в ярко-оранжевых комбинезонах. Один из них – тот итальянец, который встретил нас на пороге дома. Все они крутятся около воздушного лайнера довольно внушительных размеров.

– Твой аэродром? – вношу уточнение.

Маркус кивает в знак подтверждения, будто бы нет ничего особенно в том, чтобы иметь собственную взлётную полосу, и открывает аптечку. Вынимает из неё стерильный бинт, пластырь, антисептик для обработки ран и тюбик какой-то мази, надпись на котором лично мне ни о чём не говорит.

– А карабинеры… Что они здесь делали? – задаю новый вопрос.

Наверное, стоило бы помолчать, но приступ любопытства уже не остановишь…

– Один из моих партнёров по бизнесу связан с военными. Отправил их, когда узнал, что мы выехали из отеля, но в место назначения вовремя не прибыли, – отвечает Маркус, придвинувшись ко мне ближе. – Повернись-ка… – отпускает замечание, сконцентрировавшись на ссадине у моего виска, которую заработала при столкновении машин этим утром.

Я же в то время прокручиваю в памяти количество километров, которое нам пришлось преодолеть пешим ходом, хотя можно было бы банально дождаться помощи. То, что, пусть и запоздало, но она всё же подоспела, по всей видимости, для Маркуса никаким сюрпризом не является.

– Так что, мы отправляемся в Англию? – бросаю мимолётный взгляд в сторону улицы, где, очевидно, идут приготовления к взлёту. – Разве нам не нужно остаться из-за произошедшего? – негласно припоминаю присутствие полиции.

Вряд ли последствия такой автокатастрофы возможно уладить за пару минут, которые этому уделил Грин. Хотя, учитывая, о ком именно речь…

– Нет, не нужно, – подтверждает мою догадку брюнет, продолжая изображать заботливого доктора. – Можешь вообще забыть об этом.

Антисептик неприятно покалывает кожу, и я невольно морщусь, слегка отодвигаясь назад. Но хватка чужих пальцев на моём подбородке становится крепче и вынуждает вернуться в прежнее положение.

Вскоре мой висок украшает тонкая полоска пластыря, а Маркус выдавливает из тюбика бледно-зелёный гель, которым не менее заботливо, чем прежде, смазывает мне шею.

Ха… От синяков…

Прям долбанное откровение…

– Если вопросов больше не осталось, советую немного отдохнуть перед полётом. Мы покинем Италию ближе к вечеру, – подводит итог мужчина, упаковывая медикаменты обратно в аптечку.

На самом деле, мне есть что спросить у него ещё. Но вряд ли то стоит озвучивать. По крайней мере, в данной ситуации. Потому и молчу.

– Я пока улажу оставшиеся формальности с полицией и привезу тебе чистую одежду, – дополняет Грин, поднимаясь с кровати.

Коробочку с предметами оказания первой помощи он возвращает в шкаф. Оттуда же достаёт для себя светлые джинсы и белую футболку с длинным рукавом. К слову, кто-то уже закрыл его рану на затылке клеевой повязкой, которая даже под душем не промокла, на удивление. Одеваться мужчина идёт в ту же ванную комнату, которую покидает буквально спустя пару минут.