Яна Егорова - Вор

— В этом городе, — подтвердил Вовка, — теперь везде для тебя место.

Однако мой старый друг ошибся. Я вовсе не хочу становиться теневой главой этого города. Передо мной стоит другая задача.

— Даешь Дрозда на место Солдата! — потребовали ребятки, собравшиеся к полуночи в палате у Македонского. — Что надо делать, Дема, ты только скажи — мы с ребятами всегда готовы!

— Нет, — полагаю, я их сейчас удивлю. — Я не собираюсь становиться у руля.

— А кто-же тогда? — последовала естественная реакция этих парней. Конечно, они сюда шли совершенно не за этим. Надеялись, что в город вернулся тот, кто их поведет за собой и при ком они снова станут людьми.

— Македонский.

— Кто? — даже сам Вовка не поверил в то, что я только что сказал.

— Македонский, — повторил для особо глухих. — Вы меня правильно услышали. И я объясню почему. Македонский, вы все его отлично знаете. Уже давно не боец. Но он всегда жил и продолжает жить по понятиям Солдата. Я помогу вам навести порядок в городе только в случае, если он встанет у руля, и вы примете его управление.

Поднялся гул, но я остановил его всего лишь подняв руку.

— Я помогу вам навести здесь порядок только, если Македонский встанет у руля. Он не боец, но рассудит все ваши споры по понятиям. И вы будете его за это охранять. Главный не должен чесать кулаки, главный должен башкой думать о людях. Много среди вас таких? Нет? Поэтому решайте прямо сейчас.

Завершив свою тираду, повернулся к больному, который уже несколько раз дергал меня за краешек штанины, пытаясь привлечь внимание во всей этой суматохе. Его понять можно. Он звал меня в надежде спрятаться за мою спину, а дело вдруг повернулось так, что именно ему придется встать в управлении.

— Демид, ты чего? — зашептал Вовка пересохшими губами. — Я не смогу! Какой из меня управляющий? Ты знаешь, какие они?!

— Македонский дело говорит! Какой из него рулевой? — послышалось из толпы, на что я не задержался с ответом и разом пресек все возражения:

— Легко командовать, когда прячешься за спинами бойцов. У Македонского такие тоже будут, не волнуйтесь, он быстро всему научится.

— Ты так уверен в нем, Демид?! Странно это!

— Я скажу так. Он единственный, в ком я уверен и кого готов оставить на месте Солдата. Если есть несогласные, я прямо сейчас разворачиваюсь и уезжаю.

— Э, нет! — загомонили разом присутствующие. — Не, если ты голову даешь за Македонского, то мы его примем. Как скажешь. Но ты несешь ответственность!!!

— Слышал? — обратился к позеленевшему другу. — Я теперь за тебя отвечаю. Ты же меня не подведешь?

— Н-не подведу, — проблеял мой болезненный друг.

— Все слышали? — повторил остальным. — Не подведет. Так что, переходим к делу.

Народом очень просто управлять. Мало людей вокруг. Тех, кто готов взять на себя ответственность. Я беру, как брал Солдат. С другой стороны, у меня и выхода нет. Чтобы не тормошить Вовку, мы все дружной компанией переместились на один заброшенный склад, где у человечка из нашей команды было оборудовано свое хранилище. Хорошее хранилище, к слову. Боевых припасов. И почему они без меня еще на выгнали из города всех, кто им не угоден? Рассматривая ящики с автоматами, пистолетами и даже с гранатами, почувствовал себя в супермаркете — выбирай, что хочешь. Даже на кассе платить не нужно. Работа пошла. И единственная мысль, что меня грела все это время и следующие бесконечные дни, это то, что прислал Санек. Лиза уже у меня дома. Татьяна Родионовна там же. Охрана стоит. Он даже фотку прислал, которую я сразу удалил и вообще почистил всю историю в телефоне. Теперь он стал пустышкой, как и я сам…

Часа три ночи. Татьяна Родионовна давно ушла спать, а я сижу на диване в этой бескрайней гостиной, в полной темноте смотрю за окно. И даже ночью, здесь есть, на что посмотреть. В главном помещении дома Демида потолки метров шесть и одна стена полностью стеклянная. А за окном лес. Сосны, елки и бескрайняя природа. Стоило уехать в Москву, чтобы увидеть настоящую природу. Я поджала ноги под себя и притянула большую белую подушку к животу. Обняла ее. Кажусь себе настолько крохотной в этих современных хоромах, которые не смогла бы себе позволить даже арендовать на время отпуска. Мы в нашем тамбовском почтовом отделении иногда рассматриваем заграничные журналы, да и своих предостаточно. Глянцевые издания публикуют фотографии вот таких вот особняков, наверное, чтобы простые почтовые работники могли помечтать. Они показывают вот такие угловые диваны, высоченные потолки, с которых свисает трехметровая люстра. Камины, будто сливающиеся со стенами, телевизоры как в кинозале.

Татьяна Родионовна сначала отвела меня в его спальню и сильно удивилась, даже не скрывала этого, когда я спросила, нет ли в этом особняке другого уголка, где бы можно было переночевать.

— Тебе кажется, что здесь недостаточно удобно? — спросила она первым делом.

Ну, как я могла ей объяснить, что дело не в удобстве? Разумеется, спальня Демида оказалась самой шикарной спальней, которую я когда-либо видела. Даже в журналах подобное редко появлялось. На широкую кровать так и хотелось прилечь, встроенные шкафы во всю стену говорили о том, что в них поместится любой королевский гардероб, а ванная комната, прилегавшая к этому помещению в принципе, заставляла лишиться сознания. Собственное джакузи, просторный душ с гидромассажем, зеркало во всю стену и все, о чем только можно мечтать.

— Нет, нет, здесь все прекрасно. Но я у Демида только гость, на время, пока он не приедет. Тогда я отправлюсь домой. Очень надеюсь, он не задержится.

Женщина не стала меня расспрашивать, многозначительно пожав плечами, проводила гостью в соседнюю комнату. Здесь уже помещение было гораздо скромнее, но все с тем же отдельным санузлом. Все удобства у каждого гостя в доме.

— Ну, тогда устраивайся здесь. Я на кухне приготовила ужин. Буду ждать тебя там. Мне велено следить за тем, чтобы ты ела, уж извини. Я понятия не имею, какие у вас с Демидом отношения, но свои обязанности обычно выполняю именно так, как велено.

В общем, домработница (так она себя назвала) мне очень понравилась. Строгая, но справедливая. Лишнего не говорит, в душу не лезет. Одевается скромно и опрятно — черное платье, наглухо закрытое на вороте, и юбка длиной ниже колен. Ей лет пятьдесят, может быть немного больше. Мы поужинали, чтобы не молчать, она включила телевизор. На этой просторной кухне, по площади большей, чем вся моя квартира в Тамбове, тоже был телевизор. И миллион каналов, смотри что хочешь.

Потом я утащила кружку с чаем и осталась сидеть в зале. Татьяна Родионовна отправилась спать, при этом не забыла пожелать мне спокойной ночи. Я так и уснула позже на том самом диване. Чего-то ждала, возможно. Думать не думала. Не о чем было думать. Пока его не было эти три месяца уже успела смириться с тем, что теперь одна. Он заставил меня послушаться и приехать сюда. Надеюсь, не обманул. Я сюда не вписываюсь. Когда приволок меня сюда, сам того не зная, доказал то, о чем говорил. Не нужна была ему моя квартира. Она стоит столько, сколько одна ваза в его доме. Соответственно, прихожу к выводу, что папа проиграл свою дочь. Проиграл ее незнакомому уголовнику вместе с квартирой. А Демид… Выиграв меня, теоретически, зная их нравы на зоне, мог не только нападать, но и в тот же момент взять все, что ему понравилось. Он же ждал. Дела говорят громче слов. В любом случае, все еще не верю ему. Надо думать, что буду делать с работой, смогу ли жить с отцом после того, что узнала. И тем более, надо решить, как растить ребенка. У Демида денег не возьму. Ни при каких обстоятельствах. Может быть мой отец способен на безответственные поступки, зато моя мама никогда бы так не поступила! Вот и я не поступлю. Глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон.