Дженика Сноу - Ты всегда была моей

— Ты уверен в цвете? — спросила моя мама позади меня, сосредоточившись на машине.

Я остановился, когда добрался до двери водителя. Пикап был синим, почти точным оттенком глаз Пейдж.

— Да, я уверен в этом цвете. — Вот что привлекло меня в нём, в первую очередь, цвет бесконечного океана, настолько глубокого, как и признание, которое наполнило меня до краёв.

— Это красивый цвет, просто не то, что я ожидала от тебя. — Мама подошла к тому месту, где она припарковала свою машину, и посмотрела на меня.

Я не сказал ей, почему я выбрал этот цвет. Это было тем, что я мог оставить при себе. Я сел в кабину, и запах нового автомобиля окутал меня. Я поднял руку и помахал маме, наблюдая за тем, как она уезжает. Я сидел так некоторое время, вес моего телефона в кармане напоминал мне, что нужно сделать. Слишком долго я был вдали от Пейдж. Наконец, вернуться в город, зная, что Пейдж в моей жизни — было похоже на глоток свежего воздуха, и осознание того, что я всю жизнь задерживал дыхание.

Могу я увидеть тебя сегодня вечером?

Я откинул голову назад на сиденье. Я хотел увидеть её прямо сейчас, но было ещё место, на которое я должен был взглянуть, в котором я смогу побыть один, или куда я в скором времени приведу Пейдж. Телефон завибрировал, и я посмотрел на экран.

Пейдж: Я надеялась, что ты спросишь. Иначе спросила бы сама.

Я усмехнулся.

Могу я забрать тебя? Отвезти тебя куда-нибудь, где мы часто бывали?

Пейдж: Звучит так, будто это может быть, как хорошо, так и плохо.

Я не мог перестать улыбаться.

Нечего беспокоиться. Я буду в семь.

Я хотел закончить сообщение словами « Я люблю тебя », но это было бы слишком. Мы только что сошлись, и я не хотел разрушать то, что у нас было из-за того, что не могу держать рот на замке. Я сунул свой телефон обратно в карман, запустил двигатель и пообещал себе, что найду сегодня жильё. Мне нужна была стабильность. Мне нужно было показать Пейдж, что я держу своё дерьмо под контролем, что я могу быть тем человеком, за которым она будет, как за каменной стеной.

Я чувствовала жар в кабине, как будто сидела посреди пожара, а вокруг меня бушует пламя, угрожая подползти поближе, чтобы проглотить меня всю, но просто дразнит. Я взглянула на Эрика. Он сидел на водительском сидении, с одной рукой на руле, а другой опущенной на колено. Я не могла перестать смотреть на него, свет от мелькавших уличных фонарей бросал на него оттенки золота, прежде чем его снова поглощала темнота. Футболка с длинными рукавами, которую он одел, обрисовывала всё его тело, хотя он и сидел, и сверху на нём был тёмный пиджак, прикрывающий большую часть его верхней части тела, я всё ещё могла видеть линии и изгибы его сильных мышц под тканью. Я слегка пошевелилась и посмотрела в окно с пассажирской стороны. Пейзаж состоял из вспышек цвета, света и форм. Мой разум был поглощён пребыванием в этой непосредственной близости к Эрику, пахнущему тёмным, мускусным ароматом, который вторгался в мою голову и тело.

С тех пор, как Эрик вернулся в город, и мы снова вместе, я чувствовала, что мои чувства к нему растут. Мы могли быть друзьями в детстве, но даже тогда я знала, насколько он особенный. В моём сознании не было никаких сомнений, если бы он остался и не должен был уезжать, всё могло бы перерасти во что-то романтическое и поглощающее.

Эрик замедлил ход и свернул на более узкую дорогу. Я сразу поняла, куда он едет, и не могла не улыбнуться.

— В самом деле?

Он усмехнулся.

— В самом деле.

Будучи детьми, мы приходили сюда очень часто. Говоря нашим родителям, что играли в домах друг друга, а сами отправлялись в походы, пытались перепрыгивать через ручьи, даже уклонялись от камней, брошенных друг на друга, и это были лишь некоторые из вещей, которые мы делали. Если бы наши родители знали, что мы спускались по дороге и бродили неизвестно где, и могли попасть в беду, я не сомневаюсь, что они запретили бы нам видеться друг с другом.

Эрик припарковал машину и заглушил двигатель. Он потянулся на заднее сиденье, схватил несколько фонариков и одеяло и взглянул на меня, этот взгляд его глаз я не могла расшифровать. Мы оба вышли одновременно, и я ощутила тупую улыбку на своём лице. Нахождение здесь, с Эриком, вызывало чувство ностальгии. Я многое вспомнила, подробности оживали у меня в голове.

Может быть, прийти сюда, когда уже стемнело, было не лучшим временем, но я не боялась. Со мной был Эрик, мужчина, который был мне дороже жизни, и мои чувства к нему поглощали каждую часть меня.

— Хочешь проверить озеро? — спросила я. Я не знала, приезжал ли он сюда после возвращения в город, но озеро казалось хорошим местом, где мы могли поговорить.

— Да, — сказал он, его голос был грубым, звук передавал мне небольшие уколы осознания, как иголки, колющие по моей кожи.

Я не знаю, как долго мы шли, но молчание между нами было утешительным, жар от его тела и моя потребность в нём настолько напряжёнными, что я начала ощущать небольшие капли пота, стекающие в ложбинку меж моих грудей.

Мы остановились у берега озера, и то, как отражалась луна на водной глади, выглядело довольно живописно. Эрик постелил одеяло, и мы долго сидели в абсолютной тишине, но она очень успокаивала. Я заметила, что он потирает своё бедро, и вопрос уже вертелся на кончике моего языка, но я остановила себя, не желая его подталкивать. Задавать вопросы не всегда правильно.

— Ты можешь спросить, — сказал он мягко. Эрик повернул голову и посмотрел на меня. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, но луна была полной, и в сочетании со светом фонарика я прекрасно его видела. Проглатывая комок в горле, я улыбнулась.

— Ты серьёзно пострадал во время службы?

Он покачал головой.

— Я жив, поэтому серьёзно не пострадал. Осколок от взорвавшейся бомбы, попал мне в ногу. — Он провёл рукой по джинсам.

— Прости.

Он покачал головой.

— Как я уже сказал, я жив, поэтому всё хорошо. Я должен быть благодарен, и на самом деле я благодарен за то, что у меня есть. — Эрик посмотрел мне в глаза, и что-то переменилось во мне. Я чувствовала, что, заглядывая глубоко в мою душу, он искал во мне нечто, чего никогда не видел в ком-то другом.

Знаю, я уверена в этом. Я придвинулась к нему, чувствуя, что нужно было исправить всё то прошедшее время, и всё, что он пережил. Смелость наполнила меня. Было похоже на то, что мне не нужно было быть осторожной, и не нужно ничего скрывать. Я положила голову ему на плечо и руку на его грудь. Сначала он был напряжён, но со временем я почувствовала, как его тело расслабилось. Он вытащил из-под меня свою руку, и я тут же почувствовала, как во мне зарождается боль, от того, что он собирался возвести между нами стену. Но он удивил и порадовал меня, обняв меня за плечо и потянув к себе ещё ближе. Именно здесь, в этот момент, ничто иное не имело значения, и именно это казалось совершенным.