Элли Кеннеди - Цель

Именно эту мысль я и озвучиваю:

– Я планировала убраться перед вашим приездом.

Ее высоко поднятые брови дают понять, что мои оправдания никчемны.

– Стараешься изо всех сил, да?

Это удар под дых. Все мои усилия недостаточно хороши в глазах миссис Такер.

Грудь щемит от боли, я медленно снимаю ботинки и как можно быстрее прохожу через гостиную на кухню, хотя едва передвигаю ноги и с трудом несу сумки. Вся квартира больше, чем дом, в котором я выросла, и большую часть времени я восхищаюсь этим пространством, но миссис Такер создала такую атмосферу, что даже здесь становится тесно.

Я молча кладу в холодильник молоко, яйца и масло. Самый удобный магазин был самым дорогим, но я опаздывала и была в отчаянии. А теперь? Теперь я чувствую себя маленькой и бездарной.

– Джейми с Такером? – спрашиваю я. В квартире тихо, как в кабинке для индивидуальной работы в Гарварде.

– Она в кроватке, спит, – односложно отвечает миссис Такер, не отрывая взгляда от лука, который теперь шинкует.

Я делаю попытку улыбнуться.

– Вы рады увидеть ее в первый раз?

– Что за вопрос? Конечно, рада. Она – моя единственная внучка.

Улыбка исчезает с моего лица. В груди снова возникает ноющая боль. Боже, находиться здесь будет тяжело.

– Пойду посмотрю, как она там. – Я запихиваю в холодильник упаковку сока и покидаю кухню.

В детской надо мной насмехается неубранная постель, которую Такер и Фитци установили тут в прошлые выходные. Простыни, сдвинутые на один край, лишь подчеркивают мою беспомощность как матери и домохозяйки. Если это – те черты, которые миссис Такер ценит в невестке, то у меня ничего не выходит.

Джейми блаженно спит в своей кроватке, плотно укутанная в одеяло. Я не поддаюсь искушению взять ее на руки, хотя знаю, что, когда возьму свою сладкую, любимую дочурку, почувствую себя намного лучше. Но ей нужно спать, а у меня есть куча незавершенных дел.

Я как можно тише заправляю постель и крадусь вон из комнаты, чтобы присоединиться к миссис Такер на кухне.

– Налить вам что-нибудь выпить? – предлагаю я.

Она обжаривает лук на сковороде, и квартира наполнена сладким запахом ароматных трав и чеснока.

– Нет. Не нужно.

– Может, я могу помочь с… – Я показываю на плиту.

– Чили? – заполняет она паузу. – Нет.

Тогда ладно. Я облизываю сухие губы и рассматриваю варианты. Хотелось бы спрятаться в спальне до тех пор, пока не вернется Такер, но, когда мой взгляд падает на гору посуды, я решаю, что сперва надо прибраться. Если даже мне придется при этом разговаривать с кем-то, кто, очевидно, считает меня никчемным слизняком.

– Такер уже показывал вам бар? – спрашиваю я, раскладывая миски. – Он отлично поработал и уже получает достойную прибыль. – Бар Такера был полон с момента открытия.

– Еще рано. Большинство баров прогорает через пару лет. Я бы предпочла, чтобы он распорядился отцовской страховкой иначе. – Она поджимает губы. – И сказала бы ему это, если бы он спросил.

Хорошо, что он этого не сделал. Такер явно влюблен в свой бар и уже говорит о покупке еще одного, поскольку, по его оценкам, денежный поток первого года даст ему достаточно средств, чтобы инвестировать в следующий бизнес. Он бизнесмен, а не бармен, и это поймет любой, кто послушает его хотя бы пять минут. Он говорит об увеличении риска, доходности инвестиций, нормах прибыли и скрытых возможностях.

– Думаю, его ждет большой успех, – с уверенностью заявляю я.

– Ну конечно. – Она фыркает. – Такер мог бы купить риелторский бизнес в Техасе. Он должен был работать в офисе, а не в баре.

Она произносит « бар », словно говорит « бордель ».

– А теперь он живет над ним, – она снова тяжко, разочарованно вздыхает. – Не этого хотел для него отец.

Я не знаю, что ответить, и начинаю говорить о Джейми, потому что бабушка не станет критиковать свою внучку.

– Джейми не спала, когда вы приехали? Она такая умная. Мы читаем ей каждый день. Я нашла статью, в которой сказано, что если читать младенцу как минимум два часа в день, он будет любить чтение.

Господи. Я начинаю походить на бабулю, которая рассуждает о псевдофактах из рекламных статей так, будто это заповеди.

Мать Такера игнорирует мои замечания.

– Так говорит, что ты кормишь грудью, и ей не хватает пяти процентов до нормального веса. Это угрожающий недовес. В мое время мы использовали молочную смесь. Она наполняет животики и помогает им расти.

Нужно смириться с тем, что мне не удастся сказать что-то, в чем миссис Такер не найдет изъянов.

Хватаясь за остатки иссякающего терпения, я отвечаю:

– Большинство врачей сегодня выступает за грудное вскармливание. Материнское молоко сбалансировано так, чтобы удовлетворять нужды младенца, и есть исследования…

– Которые докажут что угодно, – презрительно заканчивает она, убавляет огонь до минимума и идет к раковине, чтобы помыть руки. – Я слышала, есть исследования, согласно которым дети, растущие рядом с алкоголем, имеют множество проблем. Надеюсь, этого не случится с Джейми.

Я наступаю одной ногой на другую и давлю, надеясь, что боль меня отвлечет, поскольку стиснутые зубы уже не помогают. Затем напоминаю себе, что миссис Такер любит своего сына, и вся ее критика, часть которой обоснованна, идет от любви. Не ко мне, а к нему. Мне стоит уважать это.

– Мы не будем жить тут вечно, – с притворным энтузиазмом говорю я.

Я заканчиваю с посудой и разворачиваюсь к гостиной. Может быть, расстояние удержит меня от того, чтобы сказать что-то глупое или злое. Это лишь нанесет еще больший ущерб моим и без того сложным отношениям с матерью Такера.

Если я собираюсь остаться с ним, то должна сделать так, чтобы мы поладили.

– Дела в юридической школе идут хорошо. Я попала в отличную группу. Там каждый очень важен, потому что только вместе мы сможем сложить картинку общего видения. Когда я только начала учиться там, не собиралась заводить никаких друзей, но в начале учебы так все думают, – рассказываю я, убирая свои учебники. – Там есть один парень в нашей группе, Саймон, он гений. У него фотографическая память и исключительная способность концентрироваться на самом важном. Я слишком сильно отвлекаюсь на детали.

– Саймон? Ты учишься с другим мужчиной?

Я резко поднимаю голову, слыша ее подозрительный тон.

– Да, в моей группе есть мужчины, – осторожно отвечаю я.

– Джон знает об этом? – Она складывает руки на груди, глядя на меня так, будто я только что призналась в том, что трахалась с другим студентом прямо на глазах у ее сына.

– Да. Он знает Саймона. Мы занимались тут. – Ну, на самом деле – в баре. Моя группа обожает ходить туда.

Она качает головой, и кухонные лампы выделяют красно-золотые пряди ее волос.