Федерико Моччиа - Три метра над небом. Трижды ты

– Это было мое решение.

– Тогда я хочу вам сказать вот что… Вы гений. Вы наконец-то нашли нового ведущего. Впервые в жизни я веселюсь, смотря свою программу, и как! Я к вам скоро зайду.

И он завершает разговор.

Ренци тут же с любопытством меня спрашивает:

– А что он сказал?

– Что я гений.

– Это точно. Ты мог указать на кого угодно, но выбрал именно его. Почему?

– Потому что он сумасшедший. У него маниакальный синдром. Но у него есть и ум, который потом приводит все в порядок. У него безупречная память, и он любит эту работу.

– Да, а Джури, если абстрагироваться от его остроконечных сапог, куртки и набриолиненных волос, ничего не стоит.

Потом начинается рекламная пауза, Роберто Манни встает из-за своего пульта и подходит к нам.

– Я с тобой согласен. Держите его здесь при себе, не отпускайте, и тогда вы сделаете все передачи, которые захотите. – Потом он обращается к другим: – У нас двухминутная рекламная пауза.

Он выходит из режиссерской.

Мы идем за ним. В центре студии вокруг Симоне собралась огромная толпа. Все его поздравляют – даже участвующие в передаче знаменитости, тогда как Джури, забившись в угол, с яростью и разочарованием наблюдает за поездом, который только что ушел и на который он был неспособен даже купить билет.

– Поздравляю, молодец, превосходная шутка, действительно прикольная.

Какой-то человек из зала встает и подходит к Симоне.

– Простите, а можно мне сделать с вами селфи?

Симоне смеется, удивляясь этой внезапной известности.

– Конечно!

Рядом с ним становится в позу толстая дама, но не успевает она сделать снимок, как Леонардо немедленно призывает ее вернуться на свое место.

– Садитесь все по местам, давайте, давайте, сейчас будем продолжать передачу, освободите сцену.

Тогда все уходят. Около Симоне остается только Витторио Мариани, он что-то ему объясняет.

– Да, помни, что они могут играть вместе, и тогда ты можешь предложить участнице выбрать кого-то как претендента.

Симоне смотрит на него с удивлением и отвечает: «Да, конечно», – а потом подходит к Витторио и шепчет ему на ухо: «Черт побери, я видел эту передачу тридцать раз подряд, я понял, как она устроена, я совсем не Джури… Будь спокоен!» – И они смеются.

– Ты прав, извини.

– Ты меня всегда недооценивал.

– Я бы не сказал.

– Нет, недооценивал, я же говорю.

Они продолжают обмениваться шутками. Это сообщничество мне нравится.

– Ну вот… – Я подхожу ближе. – Ты нам солгал. Ты не только хороший автор, но еще и отличный ведущий!

– Это не так. Я никогда не лгу. Это было открытием и для меня. Когда я был маленьким, я иногда играл дома с моей сестрой Лизой, изображая ведущего, а она была моей помощницей.

– Тогда нам надо позвать делать передачу и ее.

– Представь себе, она биолог и живет в Германии. Но ассистентку вместо Джури можно было бы взять. Если Риккардо не оклемается, что будем делать? Мне кажется, Джури слишком разозлился, что у него не получилось быть ведущим. Положение с ним невыносимое, надо что-то делать. Вы согласны?

– Да, я тоже об этом думал. Но сейчас ты над этим не заморачивайся, закончи передачу, а потом мы все пойдем ужинать и поговорим об этом спокойно.

– Хорошо.

Слышится джингл повтора рекламы. Леонардо дает знак публике, чтобы она аплодировала, и эти аплодисменты, как еще никогда прежде, звучат искренне, выражая сопричастность.

– А вот и мы! Добрый вечер всем, кто переключился на наш канал только сейчас. Нет, я не перевоплотившийся Риккардо Валли, но его автор, заменяющий его потому, что он приболел. Мне очень приятно быть здесь, но я не сделал ничего для того, чтобы Валли не было. Одним словом, я обращаюсь к комиссару Монтальбано: «Его отравил не я!»

Публика смеется, в режиссерской веселятся и авторы. И только один человек смотрит на него косо – Джури, сидящий в углу со своим конвертом в руках. Ну вот, его выход. Джури передает конверт Симоне.

– Спасибо, Джури, можешь садиться…

Симоне прощается с ним и больше ничего не говорит. Он не оставляет его на сцене, как это всегда делал Рикардо Валли. И Джури возвращается на место, всеми способами себя оправдывая, чтобы спокойно принять свой оглушительный провал. «Ну ничего, Риккардо скоро вернется, и все опять станет так, как раньше. Мы снова станем парой, которая отлично вела эту передачу, с превосходными результатами. Потому что в конечном счете имеет значение только это, и тут уж ничего не поделаешь. Рядом с ним я действую лучше, я сильнее как помощник, просто сейчас не тот случай, чтобы вести передачу».

Тем временем Симоне открывает конверт и улыбается. Он будет вести эту программу и дальше; у Симоне Чивинини уже есть идея насчет того, кто заменит Джури Серрано, и она пришла ему в голову только что. Но вообще-то он никогда не переставал ее обдумывать.

– Присаживайтесь, прошу вас.

Секретарша провожает Джин в небольшую комнату ожидания, в которой собрались другие будущие мамы с более или менее заметными животами. У некоторых из них животы настолько большие, что становится ясно: они пришли сюда уже рожать. Одна из беременных просматривает свой смартфон, другая листает газету, третья играет со своей дочкой лет четырех.

– А почему мы назовем его как дедушку? Когда я скажу: «Уго» – то кого я позову: его или дедушку?

– Их обоих, – улыбается ей мать.

– Понятно.

– Госпожа Биро?

Джин встает и идет к секретарше.

– Прошу вас, доктор Фламини вас ждет.

– Спасибо.

Джин идет к коридору, проходит мимо дверей других врачей и, наконец, подходит к двери с табличкой, на которой написано: «ДОКТОР ВАЛЕРИО ФЛАМИНИ».

Она стучит.

– Входите.

Джин входит. Доктор встает и идет навстречу, чтобы поздороваться.

– Добрый день, Джиневра, как дела? Вы утомились?

– Не очень, и к тому же я поднялась на лифте.

Джин улыбается.

Врач смотрит на нее и кивает.

– Садитесь, пожалуйста.

Он указывает ей на стул напротив стола.

– Спасибо.

Он снова садится.

– Итак… – Врач открывает папку. – Вы испытывали какие-то неприятные ощущения? Боли? Тошноту? Чувствуете себя особенно утомленной?

– Это да, немного.

Тогда врач снимает очки, кладет их на стол, складывает руки, откидывается на спинку и на секунду закрывает глаза. Потом снова открывает их и смотрит на Джин, и она цепенеет, понимая, что что-то идет не так. Врач пытается улыбнуться, но его губы, похоже, не слушаются.

– У нас одна проблема.

Джин чувствует, как ее сердце начинает бешено биться, ей не хватает воздуха.

– У девочки?

– Нет. У вас.

Как это ни странно, она сразу же успокаивается. Ее сердце стучит медленней, как будто она сказала про себя: «А, ну ладно, а то я уже бог знает что подумала».