Галина Чередий - Уха из петуха

И Анастасия Ниловна, слегка расставив крепкие кривоватые ноги в резиновых сапогах, сделала небольшой замах и аккуратненько, как парикмахер машинкой, подбрила чистенькую полосочку сочной зеленой травы. Еще замах, и снова полосочка. Замах — полоска. С открытым ртом смотрел Сергей, как поразительно красиво и ровно укладываются рядочки скошенной зелени, какое удивительно чистовыбритое "под ноль" пространство стелется под ногами баб Нади, которая мелкими шажочками быстро продвигалась вперед.

— Жу-ум — жа-ам, жу-ум — жа-ам, жу-ум — жа-ам, вкусна-а-а, — пела коса в ловких крестьянских руках.

— Хрум-хрям-тыц, да штоб тебя, — сердилось орудие труда, попавшее в корявые лапы никуда не годного экономиста. Коса у него крутилась, вертелась, то взлетая вверх, то втыкаясь в землю, то чиркая об откуда ни возьмись камешки, палочки, бугорки и прочие неровности.

Наконец, наблюдавший за мучениями мужчины Антошка не выдержал и с опаской подошел к нему:

— Дядь Сереж, ты эта, положь косу, слышь? По ножище себе секанешь, кровишши буде-е-ет. А я кровишши боюсь, сомлею ишшо, точно грю — сомлею. Ты давай-ка лучче со мной вороши траву. Тут тоже работы невпроворот. Вот, гля, как надоть — ты ее граблями тудый-сюдый разгоняй, шоб вона ровнехонька так легла — вишь, как делаю. Вот и ты за мной так же. Мы ее быстренько раскидаем, а вечером сгорнем в копешки. А по утряни, как роса высохнет, опять раскидаем. И так пока вся не высохнет.

— А зачем каждый день утром раскидывать, а вечером собирать? Смысл в чем? — в очередной раз удивился Никольский, откладывая строптивую, что твой Лужок, косу и покорно принимая на первый взгляд смирные грабли.

— От ты, дядя, ду… городской совсем. На ей же роса вечером выпадет, всю ночь пролежит, а утром ее мокрую солнцем опять прихватит, и погорит сено. И не сено то будет уже, а чистый мусор. Корова такое жрать не станет. Только в хлеву стелить. Но в хлев траву на пол кидать — только грязь разводить — дуже мокнет быстро. В хлев на пол солома нужна крепкая.

— Господи, сколько премудростей, — вздохнул Сергей, невпопад шлепая граблями по траве в попытке сымитировать действия мальца.

— А то. Это тебе не на компунтере стукать в кнопки, тут голова нужна, — важно кивнул шестилетний гуру сенокоса. — Но я большей всего стоговать люблю. Хучь верхом, хучь на копешке кататься — красота. А ба с мамкой на стоге стоять, у меня мамка знатные стоги ложит — ровные да плотные, что твое яичко. — Антошка шмыгнул конопатым носом и ткнул граблями в рядок Сергея: — Ты ровнее вороши, глянь, какими горбылями лежит, не просохнет такой горбыль, сопреет. Вот так надо. — И двумя точными движениями граблей, удивительно ловкими для такого шкета, раструсил комковатые кучи свежескошенной травы.

Ну, что сказать, мастер-класс от Антона Аркадьевича прошел плодотворно и жарко: к тому времени, как июльское солнышко действительно начало припекать, судя по защипавшим ушам и носу господина финансового трейдера, вся скошенная трава была правильным образом раструшена на просушку, а довольное нежданно свалившейся помощью взрослого, хоть и неопытного городского мужика семейство вернулось домой.

Весь оставшийся день Сергей ломал голову, куда можно повести на свидание Лилию. Стандартный сценарий — ресторан-клуб-постель, к которому он вроде как привык за последние годы, тут явно не подходил. Хотя бы потому, что, скорее всего, у нее просто нет нарядов, соответствующих подобным местам. Самому Сергею было на это глубоко плевать, он бы и два раза не подумал, можно ли показаться на людях с Лилей, даже если она пожелала бы выйти в своем цветастом халате. Все равно его воображение с прошлой ночи делало любую ее одежду прозрачной, и все, что он видел, это вожделенное тело, которым хотелось упиться до одури. Но мужчине хватало жизненного опыта, чтобы понимать — сами женщины не относятся столь легкомысленно к вопросу уместности своего внешнего вида. Но куда же им пойти тогда? Хотелось чего-то классически-романтичного, но и совершенно непривычного одновременно.

"А даме ты не хотел бы выбор предоставить, и это во-первых, — снизошел до терзаний Сергея заскучавший со-головец. — А во-вторых, ты лучше бы для начала самим процессом приглашения озадачился. Ничего, что тебе это придется делать перед баб Надей, она же ее свекровь, и сыном, которому ты в качестве кавалера матери можешь и не понравиться. Я слыхал где-то, что дети — маленькие ревнивые тираны".

Сергей моргнул, застигнутый этой проблемой совершенно внезапно, но тут же приободрился.

— У меня же есть подарки, они же типа взятка, — обрадовался он. — Вот теперь для них самое время.

"Страшный ты тип, — ухмыльнулся дебил. — Продуманный и расчетливый"

"Да ну тебя, — отмахнулся Сергей. — Оно как-то само так вышло".

Услышав звук движка Лилиной служебной Нивы, Сергей дал ей минут пятнадцать, за которые собрал все припасенные для Антохи рыбацкие приспособы и, захватив яркий платок, решительно направился в соседский двор. Подарки для самого младшего Апраксина он предусмотрительно оставил у крылечка и, последний раз резко выдохнув, постучал в двери.

— Не заперто, — услышал он голос Лили, и сердце опять устроило дикую эквилибристику, отчего пульс загрохотал в ушах.

"Ну ты, ей-богу, как на первое свидание собрался, — нарочито насмешливо фыркнул дебил, хотя у самого в руке сигарета прямо-таки вытанцовывала от трясучки. — У нас же есть прямой запрос от самой дамы, отказов не предполагается. С остальным справишься. Ты же умный. Местами".

— Во, и сосед вечерять подтянулся, — радушно улыбнулась Анастасия Ниловна. — Ой, Лильк, ты бы знала, как он нам помог. Антошка обычно часа два ворочает, весь упарится бедный, а тут удвоих оне р-р-раз — и управились. Эх, мужик-то в хозяйстве всегда к месту. Особенно когда на подъем легкий.

Сергей снова почувствовал, как начинают греться и так подгоревшие уши, и даже не столько от похвалы, сколько от мгновенной непристойной ассоциации в голове при словосочетании "легкий подъем".

— Антоха, ты выйди на крылечко, глянь, чего там, — поспешил он перевести тему разговора, пресекая попытку Лилии начать благодарить его.

Уговаривать мальчишку не пришлось, и он без раздумий шмыгнул за дверь, а на Сергея удивленно и немного настороженно уставились две пары женских глаз.

"Ну, давай, жги, Серега" — ободрил мужчину дебил.

— Да я, собственно, не совсем по поводу ужина зашел, — решительно шумно выдохнув начал Сергей, и тут же сбился, заметив, как немного обиженно поджала губы Анастасия Ниловна. — Хотя, конечно, и поесть не откажусь, потому что вы готовите просто божественно, я сто лет такого не пробовал.

"Кончай мямлить" — рявкнул дебил, а пещерный самец устроил необычайно выразительную пантомиму, изображающую, как он закидывает ценный живой груз на плечо и спешно скрывается в тумане.