Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

– У меня племянник твоего возраста, – продолжил Эндрю, улыбаясь Блу. – Хочет играть в футбол в средней школе. Его мать сходит от этого с ума.

До Джинни дошло, что у них обоих есть племянники и племянницы, но не собственные дети. После пирога, сидя в гостиной, Эндрю пригляделся к фотографиям Марка и Криса.

– Красивый был мальчик, – ласково сказал он Джинни. Она кивнула и долго после этого не могла говорить. Иногда ее настигала боль. Видя ее состояние, Эндрю заговорил с Блу о матче. Оба согласились, что «Янкиз» показали класс, и Эндрю пообещал сводить Блу на матч чемпионата мира, если команда выйдет в финал. Джинни сообразила, что она в это время будет очень далеко. Ей было трудно смириться с тем, что она пропустит важные для Блу события. Но работа есть работа, Джинни считала своим долгом выполнять ее.

Перед уходом Эндрю еще раз поздравил Блу с днем рождения и назначил им встречу на утро в Челси Пирс.

Этот день тоже получился незабываемым для Блу: Эндрю учил его управлять своей маленькой красивой яхтой. Это была старая деревянная лодка, которую он починил своими руками. Джинни помогла ему вывести яхту из порта. Был великолепный августовский день, дул попутный ветерок. Потом Джинни помогла поднять паруса, и Эндрю объяснил Блу его задачу. Тот быстро смекнул, что к чему, и они долго носились по волнам. Потом они причалили в маленькой гавани, и Эндрю поставил яхту на якорь. Пообедав, они разлеглись на палубе, нежась на солнце. У яхты был идеальный размер для троих человек.

– Обычно я плаваю на ней один, – сказал Эндрю, глядя вместе с Джинни на устроившегося на носу Блу. Она угадывала в нем одиночку, прирожденного морехода. – Приятно, когда на борту есть еще люди, – весело продолжил Эндрю. – Прошлым летом я плавал на ней в Мэн. Там у моей семьи остался дом. Я каждый год стараюсь проводить там неделю-другую, общаюсь с детьми моих братьев. У них чудной дядя, бывший священник. – Он блаженно улыбался. Его устраивало, что он не такой, как другие, устраивало одиночество, как и Джинни; Блу тоже был знаком с одиночеством, но ему оно не подходило.

– Кажется, мне тоже начинает нравиться моя странность, – с усмешкой сказала она. – Для своей сестры я чудная. Я уже не разбираюсь, что нормально, что нет. – Раньше нормальным было замужество и материнство, теперь – скитания по миру, как потерянная душа, жизнь в лагерях беженцев. Для Эндрю нормой была помощь мальчикам, которых домогались священники. Их нынешняя жизнь – вот что было для них нормальным, пусть и совершенно отличным от того, о чем они мечтали и что планировали раньше… Нормой было наслаждаться редкими удовольствиями, как сейчас, на палубе маленькой яхты.

К концу дня Эндрю сделал из Блу моряка. Эндрю доплыл под парусом почти до самого Челси Пирс, а потом запустил мотор и вошел в док, где Джинни и Блу помогли закрепить канаты. Блу помог вымыть яхту. Все трое согласились, что день удался. Они отдохнули и всласть наболтались. Пока Эндрю вез их домой, они без устали благодарили его за доставленное удовольствие. Джинни пригласила Эндрю подняться и перекусить, но он отказался, сославшись на занятость. Джинни заподозрила, что он использует работу как предлог, чтобы сохранять дистанцию между собой и остальным миром. Это было его убежище, как раньше ему служил убежищем церковный сан.

– Жаль, что у нас нет лодки, – заявил в лифте восхищенный Блу. Джинни прыснула.

– Не смей клянчить, Блу Уильямс!

– Вот стану знаменитым композитором, заработаю кучу денег и куплю тебе яхту, – сказал он, входя следом за ней в квартиру.

Оглянувшись на него, Джинни подумала: а ведь он может. Его возможности ничто не ограничивало. Теперь он мог достигнуть всего на свете.

Блу отправился на прием к психотерапевту без восторга, но и без споров, так как знал, что это важно для успешного исхода дела. Оба, Джинни и Блу, были приятно удивлены, когда явились туда в понедельник, на следующий день после плавания на яхте Эндрю. Саша Халович – маленькая, морщинистая, на вид годившаяся Джинни в бабки, – оказалась исключительно проницательной. После двух часов беседы с Блу с глазу на глаз она, с его разрешения, вышла к Джинни и сказала, что с мальчиком определенно не произошло больше того, что он сам описывал; это тоже было совсем не весело и очень травматично, но он, по мнению Саши, отлично справлялся со стрессом, в немалой степени благодаря Джинни. Доктор Халович сочла его уравновешенным и здоровым пареньком, которому изрядно досталось, но который возрождался прямо на глазах. Она не увидела необходимости в гипнозе, согласилась написать отчет и выступить с показаниями в суде. Она даже вызвалась время от времени встречаться с ним в предстоящие месяцы, порадовав Джинни.

На следующий день Эндрю позвонил и спросил, как прошла консультация.

– Что ж, он в отличном состоянии – все благодаря вам! – Он усиленно расхваливал Джинни, она скромно сопротивлялась.

– Он все сделал сам – с небольшой помощью друзей, – весело уточнила она. – Он чудесный парень! Я полностью ему доверяю, верю в него на тысячу процентов.

– Это именно то, что нужно. Если бы все родители относились к своим детям так, как вы, люди совершенствовались бы на глазах.

– Мне нужно одно: обеспечить Блу самую лучшую жизнь, – твердо сказала она. – Думаю, так и будет.

С точки зрения Эндрю, она совершила настоящее чудо, добившись, чтобы Блу приняли в школу «Ла Гуардиа Артс». Джинни была редкостным человеком, меняющим жизнь других людей, и не только в Сирии и в Афганистане, где она боролась за соблюдение прав человека, но и в собственной жизни, дома, день за днем. Очередным доказательством этого было судебное дело, которым ведал Эндрю; психотерапевт тоже отдала Джинни должное. Она сказала Эндрю, что Блу прекрасно осваивается в новой для него жизни и не поддается стрессу из-за тяжбы. По мнению доктора Халович, Джинни оказалась как раз таким человеком, который был нужен Блу, и их встреча была настоящим чудом. Эндрю был с ней полностью согласен. Обсудив с ним психотерапевта, Джинни еще раз поблагодарила его за волшебный день на яхте и за потрясающий бейсбольный матч.

Впереди был новый важный этап дела – предоставление полицией всех собранных улик большому жюри присяжных, опросы других пострадавших и их родных, а также заявивших о себе свидетелей, вспомнивших подозрительные события. Взбешенные родители и пережившие травму дети давали показания. Отец Тедди вступал в гомосексуальную связь с мальчиками постарше, своими алтарниками, а тех, кто помладше, принуждал к оральному сексу, как было с Блу, донимал многих детей своими ласками, обвиняя их при этом в соблазнении и грозя тюрьмой; он даже применял к ним физическое насилие, если они кому-то жаловались, и все это создавало атмосферу таинственности и тяжкой вины. Читать обо всем этом было невыносимо. Большому жюри подали документы об одиннадцати пострадавших в Нью-Йорке и шести – в Чикаго. Нью-йоркская полиция привлекла к расследованию чикагских коллег. Эндрю и Джейн Сандерс не сомневались, что количество пострадавших возрастет.