Мег Розофф - Джонатан без поводка [litres]

– Давайте не будем об этом. Это длинная и некрасивая история, – вздохнул Джонатан.

– Хорошо. Расскажите мне, что с собаками.

– Данте отказывается от еды.

– Это плохо. Давайте я взгляну.

Джонатан поставил его на смотровой стол, доктор Клэр измерила ему температуру, пощупала гланды, простукала каждый зуб маленьким резиновым молоточком, просветила ноздри, пальпировала живот и проверила уши. Джонатан держал его, чтобы тот не спрыгнул со стола. Для этого ему пришлось встать почти вплотную к доктору, от которой пахло чем-то загадочным и теплым: он уловил кардамон, гвоздику и запах собаки – как от ароматного чая, который подал лабрадор.

– А у других собак тоже столько проблем со здоровьем?

– Частенько мы с тобой видимся, да, мальчик?

Джонатан взглянул на Сисси, терпеливо сидевшую у него в ногах. Она вот никогда не болела.

Доктор Клэр была озадачена.

– Я не вижу никаких проблем, – сказала она. – Давайте сделаем анализ крови, чтобы сказать наверняка, да, Данте? – почесала Клэр его голову. – Вы не меняли ему корм? Не давали ничего вредного?

Джонатан покачал головой в знак отрицания.

– Он всегда прекрасно ест. За троих. Знаю, что вы не верите в собачью психологию… – неуверенно начал он.

Она нахмурилась.

– Я не то что не верю в собачью психологию… Собаки впадают в депрессию, если их постоянно оставляют в одиночестве, или им не хватает движения, или переживают факт насилия. Но она у них не такая, как у людей. Собаки все-таки по своей натуре жизнерадостны и счастливы. Поэтому-то люди их и заводят.

Он ждал, что она еще что-то скажет, но она молчала.

– А я в больнице лежал, – выпалил Джонатан.

Доктор Клэр удивленно взглянула на него.

– Сочувствую. Сейчас вам лучше?

Джонатан кивнул.

– Сколько вы там провели? – ее обеспокоенность была искренней.

– Около недели, – ответил он. – Но она показалась мне месяцем. Моя подруга гуляла с собаками, пока я был на постельном режиме. И все было хорошо, пока она не познакомилась с мужчиной и не бросила меня прямо перед алтарем.

Ему показалось, что ее лицо дернулось, и когда он взглянул на нее снова, она казалась очень расстроенной.

– Какой кошмар. Ваша девушка какой-то монстр, уж простите меня. Данте ее очень любил?

– Нет, я практически уверен, что он ее ненавидел, – глубоко вздохнул Джонатан. – В общем и целом, в последнее время обстановка вокруг него была очень нестабильной.

Доктор Клэр перевела взгляд на Данте.

– Собаки впитывают эмоциональные состояния. Если вы болели и вам было плохо, он тоже может чувствовать себя больным и несчастным. Но я бы гораздо меньше удивилась, случись это с Сисси. У Данте, мне кажется, сильный внутренний стержень.

– И даже, возможно, какая-то миссия? Иногда я начинаю подозревать, что он то и дело что-то замышляет, – Джонатан замолчал, чтобы оценить, насколько ей интересна тайная и сложная внутренняя жизнь его питомца. – Время от времени он как будто перегружен ответственностью.

– В самом деле?

– Можете считать меня сумасшедшим, но я чувствую то, что чувствую. Не знаю, что его беспокоит. Может, свадьба, которая, прямо скажем, была сущим кошмаром. Может, его будущее. Он не знает, останется ли со мной или уедет в Дубай с моим братом. Чего ему больше хочется? Вопросы «будет ли со мной все в порядке? я останусь здесь или перееду за тысячи километров отсюда?» не дают ему покоя. Вдруг ему придется разорваться между любимыми людьми? Может, он хочет остаться со мной, но все еще думает о Джеймсе? А что если он чувствует свою нереализованность как собака-пастух? Может, он боится, что я никогда ничего не добьюсь в жизни и ему так и придется жить с неудачником? Может, у него кризис среднего возраста, и он не знает, что делать дальше? Вдруг он в состоянии тотальной растерянности, неизвестность переполняет его тревогой, и поэтому он не ест?

– Вы случайно не проецируете? – спросила доктор Клэр.

– Посмотрите на него, доктор. Он умнее, чем большинство окружающих меня людей. То, что он не платит налоги, не означает, что он не интегрирован в этот мир на глубочайшем уровне. Если бы вы жили с ним, вы бы поняли, о чем я. Доктор Клэр?

– Да?

– У вас никогда не бывает так, что вы смотрите на свою собаку и думаете, что она знает о мире гораздо больше, чем вы предполагаете?

– Честно говоря, нет.

– Может, вы стараетесь не думать об этом. Но чутье у нее в тысячу раз лучше вашего. Она не умеет водить машину, но она узнает всех, кто прошел мимо вашей квартиры за день. Если вы отвезете ее в Бронкс и оставите там, она сможет найти дорогу домой по запаху. Она может учуять слезы и рак. Она бы первая знала, будь вы беременны.

– Только я не беременна, – эта фраза прозвучала трагичнее, чем предполагалось.

Оба молчали.

– Я просто хочу сказать, что, возможно, Данте страдает от нефизической боли.

– Это возможно, он умный пес. Но все же он всего лишь пес, – сказала она со вздохом.

И они оба посмотрели на Данте, а он смотрел на них своим ровным и спокойным взглядом.

– Я возьму у него кровь на анализ, посмотрим, все ли в порядке.

Она взяла из шкафа шприц, вынула его из упаковки, левой рукой держала Данте за голову, а правой нащупала вену в шее, вставила иглу и потянула на себя поршень. Когда шприц наполнился кровью, она вытащила его и погладила Данте.

– Хороший мальчик, – сказала доктор Клэр и повернулась к Джонатану. – Давайте ему небольшое количество какой-нибудь пресной пищи, утром и вечером. Возможно, он поест, когда проголодается. Позвоните нам в конце недели. В пятницу днем. Расскажете, как у него дела, а у меня как раз будут на руках результаты анализов.

Джонатан кивнул, но с места не сдвинулся.

– Вам сейчас лучше? – посмотрела на него она. – Такое ощущение, что вам многое пришлось пережить.

Он пожал плечами и отвернулся. Когда же он повернул голову и взглянул на нее, она все еще смотрела на него с выражением, которое ему сложно было понять.

– Позвоните в пятницу, – сказала она и открыла ему дверь.

Вернувшись домой, Данте обильно пообедал. Джонатан позвонил в пятницу узнать результаты анализов, и Айрис сказала, что с ними все в порядке.

Субботним утром к Джонатану зашел Макс, его лучший друг, начиная с третьего класса. С собой он принес бублики, фрисби и две бутылочки водки, смешанной с томатным соком. Захватив кости для собак и «Кровавую Мэри», они двинулись на набережную, где устроили себе пикник и смотрели на проплывающие мимо корабли. Это был один из тех дней, когда ярко-голубое небо и золотая листва Нью-Йорка даже самого грустного человека заставляли радоваться жизни.

– Вот она, жизнь, да, Джей?

Джонатан кивнул, и какое-то время они сидели молча.