Мег Розофф - Джонатан без поводка [litres]

Но ничего подобного не произошло. Эдуардо нетерпеливо вздохнул, поморщился и хлопнул Джонатана по спине с нарочитой веселостью.

– Поговорим позже, – сказал он.

Но Джонатан знал, что ему уже было совершенно неважно, когда именно они будут говорить, потому что Эд всегда будет произносить одну и ту же фразу («Ну что, за работу?»), а у него всегда будет один и тот же ответ («Нет»).

– Нет, не поговорим, – ответил Джонатан.

– Что? – Эдуардо не сводил с него глаз, постепенно распаляясь.

Никто не мог с уверенностью сказать, что случилось дальше, но все сходились в том, что из горла Эда вырвался угрожающий звук, и он сделал шаг вперед и наступил на переднюю лапу Сисси. Сисси заверещала и ухватилась за ногу обидчика. Эд завыл от бешенства, и Уэс кинулся было предотвратить кошмар, который, скорее всего, уже случился, а Джонатан закричал: «Нет!». Макс схватил Джонатана за шиворот, собаку – за ошейник, Данте подбежал к ним, и все четверо как можно скорее убрались с места несовершенного преступления.

– Ты, мать твою, уволен! – заорал Эдуардо вслед Джонатану, который уже на всех парах спускался с лестницы. – Ты и это злое животное!

– Не останавливайся, – зашипел Макс, пока они летели вниз, подгоняемые шоком и адреналином.

– Она его даже не укусила, – протестовал Джонатан. – Могла бы, но не укусила.

Выйдя из здания, Макс повел всю компанию подальше от главного входа, страхуясь на случай, если Эд сделал из чьей-нибудь дизайнерской рубашки импровизированный жгут и в эту самую минуту уже ковыляет за ними, с пеной у рта, угрожая им повесткой в суд и одновременно пытаясь нанести себе на ногу рану в форме собачьей челюсти.

На углу они остановились, тяжело дыша. Макс отпустил ошейник Сисси и посмотрел на очаровательное, доброе лицо собаки с искренним восхищением.

– Умница, Сис. Я еще не имел чести видеть такую мастерскую симуляцию, – он взял ее морду в руки и поцеловал в нос. – Ты моя красавица, мой добрый спаниельчик, умница моя!

В ответ она его лизнула.

«Я все еще уволен», – думал Джонатан. Даже если его не посадят за содержание опасной собаки – каковой, безусловно, представит ее Эдуардо в своих болезненных фантазиях; даже если Сисси не посадят за решетку и без долгих рассуждений не казнят; даже если ничего хуже, чем сегодняшнее квазинападение на босса (на которое у Сисси были все основания), уже не случится, что ему делать? Его уволили, даже не потрудившись согласовать вопрос с юристом и выдать ему хотя бы копеечную компенсацию. Как ему жить?

– Иди домой, – сказал Макс. – Возьми собак и заляг на дно. Я поговорю с Уэсом, он обожает Сисси. Да ее все обожают. В суд они на тебя не подадут. Это же просто кокер-спаниель, черт возьми. А тебе не по карману осветить эту историю в «Нью-Йорк Пост». А им какую историю раскручивать? Что «директор рекламного агентства подвергся жестокому нападению кокер-спаниеля?» Если бы она укусила его и он истек кровью до смерти, в городе бы парад устроили с конфетти. Так что давай езжай и не волнуйся. Я тебе позвоню.

Он вытянул руку, и рядом остановилось такси. Макс открыл дверь и назвал водителю адрес.

– Ведите осторожнее, пожалуйста, у нас тут собака-героиня – она только что спасла жизнь моему лучшему другу.

– Лишь бы ее не стошнило в салоне, – махнул рукой таксист.

Макс захлопнул за ними дверь, и Джонатан с собаками поехали домой.

– Ты по-прежнему уволен, но в суд они подавать не будут, потому что у них и оснований-то нет. Законодательство не покрывает случаев, когда человек наступает на лапу собаки и она его почти что кусает, – Макс говорил очень бодро. – Эд ведет себя так, будто ничего не произошло, и когда кто-то спрашивает, что произошло, он объясняет твое отсутствие реорганизацией креативного отдела. Самое страшное – что он сам в это верит. У него талант к самообману.

Чуть позже он позвонил еще раз.

– Без тебя здесь как в аду, Джей. Видел бы ты фрилансера, которого они наняли вместо тебя. Правда, выглядит она намного лучше тебя. Без обид.

– Какие обиды.

– Что будешь делать, дружище? Ты же не можешь просто почивать на лаврах.

– На каких лаврах?

– Вот и я об этом.

– Буду искать работу.

– Уже есть какие-то планы?

– Не особо. Я знаю только, что люблю комиксы.

– Кто их не любит? Скучаю по тебе, – сказал Макс и повесил трубку.

Джонатан посмотрел на свое резюме. В нем было одно место работы, один нервный срыв и одно оставление у алтаря. Он отнес свой шоссейный велосипед ручной работы в новый магазин в районе Ист-виллидж, и его продали буквально через три часа лишь немного дешевле, чем он за него заплатил при покупке. Если бы Джонатан не воспринимал велосипед исключительно как реликвию из прошлой жизни, ему было бы грустнее с ним расставаться. Деньги от продажи велосипеда были, безусловно, не лишние, но им не под силу было остановить непрекращающуюся утечку средств, из которой состояла жизнь в Нью-Йорке. Вдобавок что-то еще не давало ему покоя. Он посмотрел на дату. Было семнадцатое число, а ему еще не пришел счет за аренду в этом месяце. Джонатан посмотрел на Данте.

– Признавайся, ты не ел случайно никаких счетов?

Данте не стал даже поворачивать голову от окна, за которым по телефонному проводу прогуливался голубь.

– Нет?

Он призадумался. В предыдущие месяцы Фрэнк, арендодатель, всегда присылал свои рукописные счета пятнадцатого числа, и ни днем позже. Джонатан хотел было посмотреть документы по квартире и понял, что документов нет.

В папке с надписью «аренда» он нашел восемь листочков в линейку, по одному за каждый прожитый здесь месяц. Все счета были выписаны красной ручкой, на каждом стояла дата, сумма и банковские реквизиты. Внизу было витиевато написано «Спасибо». Если бы хоть где-то был указан номер телефона, фамилия, адрес, электронная почта! Но ничего не было.

Придется просто ждать и надеяться, что счет не попал случайно в мусор. Джонатану очень не нравилась мысль о последнем предупреждении, особенно если оно предполагало появление под дверью Фрэнка в не лучшем расположении духа, с заряженным оружием и вопросом, где деньги. Или еще хуже – Джонатана мог застать сам владелец, не менее мрачно настроенный, чем Фрэнк.

От всех этих мыслей Джонатана бросало в пот. Он перестал гордиться тем, что смог заполучить такую выгодную квартирку. Что он должен был думать? Что стоит ожидать недельное уведомление о съезде? Что совсем скоро он окажется на улице? Без работы, без денег, без дома. А затем – травма, увечье и смерть?

Он вспомнил, как в детстве часами играл с костяшками домино, ставил черные прямоугольники на ребра длинными закругляющимися дорожками, а потом толкал первую из них, замирая от предвкушения. Забавно, насколько диаметрально противоположным было ощущение, когда такой эффект домино наступал и в жизни, причем сразу по всем фронтам.