Николас Спаркс - Каждый вдох [litres]

Провели новые анализы, и вскоре собравшимся родственникам озвучили диагноз: боковой амиотрофический склероз, болезнь Лу Герига – тот самый недуг, что приковал к инвалидному креслу Стивена Хокинга. При этом заболевании погибают нервные клетки, отвечающие за произвольные мышечные сокращения, объяснил врач. Мышцы постепенно слабеют, больной начинает меньше двигаться, ему становится трудно говорить, глотать, а потом и дышать. Лекарства на сегодняшний день не существует, как и возможности предсказать характер течения болезни.

С апреля отец вроде бы мало изменился физически: он по-прежнему ходил гулять в свой любимый лес, сохранял добродушие и неизменно твердую веру в Бога, держал за руку жену, сидя с ней на диване перед телевизором. У Хоуп теплилась надежда, что у отца не самая агрессивная форма амиотрофического склероза, но она все равно не находила себе места. Сколько еще отец будет на ногах? Долго ли мать сможет справляться без посторонней помощи? Не пора ли пристраивать к крыльцу пандус и делать поручни в ванной? В специализированных заведениях существует очередь; может, надо искать место сейчас и вставать в лист ожидания? Из каких средств это оплачивать? Родители отнюдь не богатые и даже не зажиточные люди. У них имеются скромные сбережения и пенсия, плюс собственный дом и коттедж у моря, и все. Хватит ли этого не только на квалифицированный уход за отцом, но и на безбедную мамину старость? А если не хватит, что тогда делать?

Слишком много вопросов и мало ответов. Родители и сестры вроде бы смирились с неопределенностью перспектив, но Хоуп с детства все привыкла планировать наперед. Ночами она лежала без сна, представляя различные варианты развития событий и придумывая решения на каждый случай. Ей казалось, что это готовность ко всему, но на деле получалось, что она живет исключительно проблемами. Вспоминая об отце, Хоуп не переставала тревожиться.

Но ему же пока не хуже, убеждала она себя. Отрицательная динамика может не проявляться и три, и пять, и даже десять лет. Два дня назад, прежде чем уехать к морю, Хоуп с отцом даже ходила в лес, как раньше. Правда, прогулка была медленнее и короче, но папа по-прежнему называл все деревья и кусты, делясь с дочерью своими знаниями. Потом он остановился и поднял опавший лист – предвестник осени.

– Знаешь, у листьев много хороших качеств, – сказал он, – но порой они напоминают нам, что нужно жить как можно лучше и как можно дольше, а когда придет время, не держаться за ветку, а с достоинством позволить ветру себя унести…

Хоуп понравились слова отца – в какой-то степени. Он рассматривал упавший лист как обучающий момент, и в его словах были и правда, и ценность, но возможно ли встретить смерть совершенно без страха? Уйти, не теряя достоинства?

Если это кому-то под силу, так в первую очередь папе, самому стабильному, уравновешенному и миролюбивому человеку, которого знала Хоуп. Поэтому-то они с матерью и прожили полвека душа в душу и до сих пор держатся за руки и целуются, когда, как им кажется, дети не видят. Хоуп не понимала, как родители смогли пронести любовь через всю жизнь сознательно и вместе с тем естественно.

Кое-что еще заставляло ее хандрить. Не только беспокойство за родителей, но и Джош. Хоуп любила его, но не могла привыкнуть к постоянным ссорам и примирениям. Сейчас они снова разбежались – поэтому она и приехала к океану в компании Скотти, и в планах у Хоуп были только педикюр и стрижка накануне предсвадебного банкета в пятницу.

На свадьбу они планировали ехать вместе, но по мере приближения торжества Хоуп все больше казалось, что им необходимо побыть наедине. Последние девять месяцев клиника, где работал Джош, безуспешно подыскивала еще двух хирургов-ортопедов, и все это время он, справляясь с наплывом пациентов, работал по семьдесят-восемьдесят часов в неделю и постоянно пропадал на дежурствах. Их графики не всегда совпадали, и с недавних пор Джош все чаще предпочитал расслабляться отдельно. Редкие свободные часы он проводил на яхте с приятелями, катался на водных лыжах или, вдоволь нагулявшись по барам, оставался ночевать в Шарлотте, вместо того чтобы приехать к Хоуп.

Уже не в первый раз Джош словно забывал про нее. Он был не из тех, кто присылает цветы, и привычная нежность, с которой относились друг к другу родители Хоуп, была ему непонятна. В нем периодически просыпался Питер Пэн, и Хоуп уже не верилось, что Джош когда-нибудь повзрослеет. Его квартира, обставленная мебелью из «ИКЕА» и увешанная бейсбольными вымпелами и киношными постерами, подошла бы скорее студенту (впрочем, этому имелось логическое объяснение – Джош жил там с начала учебы в медицинском). Его приятели, практически все из одного спортзала, были тридцатилетними, холостыми и красивыми. Джош, которому через несколько месяцев стукнет сорок, выглядел моложе своих лет, но Хоуп, хоть убей, не понимала, чем посещение баров в компании приятелей, которые идут туда найти себе девушек, привлекает его. Но что она могла ему сказать? «Перестань общаться с приятелями»? Хоуп ему не жена и не невеста, а Джош с самого начала твердил, что ему нужна спутница жизни, которая не будет пытаться его изменить. Он желает, чтобы его принимали таким, каков он есть.

Последнее Хоуп могла понять – она и сама хотела, чтобы ее любили такой, какая она есть. Но тогда почему ей не все равно, с кем Джош болтается по барам?

«Потому что, – говорил внутренний голос, – официально ты ему никто и пока еще все возможно. Он же не всегда хранит тебе верность во время расставаний.»

Ну, да, вот поэтому ей и не нравилась ситуация с этими барами. Джош уже дважды ей изменил, но оба раза признался сам, объяснив, что те женщины для него ничего не значили, а были чудовищными ошибками, и поклялся, что такого больше не произойдет. Хоуп казалось, они смогут это преодолеть, но вот они снова расстались, и ее опять обуревают прежние страхи. А Джош с приятелями в Лас-Вегасе гуляет по полной и занимается тем, чем обычно занимаются мужчины в Лас-Вегасе. Хоуп не могла бы точно ответить, что входит в комплекс лас-вегасских мужских развлечений, но в первую очередь на ум приходили стриптиз-клубы. Вряд ли приятели Джоша побегут смотреть шоу Зигфрида и Роя: Лас-Вегас не без причины прозвали Городом Греха.

Эта ситуация до сих пор вызывала у нее раздражение не потому, что Джош подвел ее со свадьбой Эллен, а оттого, что им вообще необходимо отдыхать друг от друга. Да, пары ссорятся – так устроена жизнь, но потом люди объясняются, учатся на ошибках, прощают друг друга и живут дальше. Однако Джош этого будто не понимал, и Хоуп все чаще задавалась вопросом: есть ли у них будущее?

Иногда она спрашивала себя, зачем он ей нужен, но в глубине души знала ответ. Как бы она ни злилась и не расстраивалась из-за определенных качеств его характера, Джош очень умен и так красив, что замирало сердце: даже спустя шесть лет Хоуп таяла под взглядом его темно-синих глаз. Ну и что, ну и ладно, а Джош все равно ее любит. Когда несколько лет назад Хоуп попала в аварию, он примчался с работы и не отходил от нее двое суток. Когда ее отцу понадобилось направление к неврологу, его достал Джош, заслужив благодарность всей семьи. Он заботился о Хоуп, менял в ее машине масло и покрышки, а время от времени удивлял домашним ужином. На семейных обедах и в компании подруг Хоуп Джош помнил, кто чем живет, и обладал замечательной способностью создавать непринужденную атмосферу.