Синди Майерс - Поцелуй опасного мужчины

– Ты не виноват, – промолвила она таким деловым тоном, каким, наверное, беседовала со своими пациентами.

– А как ты догадалась, о чем я думаю?

Ее улыбка – даже сама способность улыбаться в таких обстоятельствах, улыбаться ему – ошеломила его, словно у него из-под ног стала уходить почва.

– Без твоей помощи никого из нас уже не было бы в живых, – сказала она.

– Уверен, ты бы выжила. Благодаря своему бесстрашию и изобретательности.

– С бесстрашием не все просто. Оно появляется, когда я борюсь не за себя. Одна могу сдаться, но для защиты моего сына сделаю все возможное и невозможное.

Она перевела взгляд на Иана. Он стоял перед очерченным Брайаном кругом и высунул язык от усердия, целясь в кучку камней.

– Как у него дела? – спросил Джек.

– Все еще температура, но хуже ему не становится. Посмотрим, что будет ночью.

Джек прислонился головой к шершавой каменной стене:

– Так ты осознаешь, что нам, возможно, придется здесь заночевать?

– Лучше остаться, чем бродить в темноте по лесу. – Она подтолкнула его локтем. – Смею надеяться, что ты не исполнен решимости сохранить ту плитку шоколада как вещественное доказательство. Обертку от нее можешь оставить, а сам шоколад мы съедим, как и плитку гранолы. А если вы найдете воду и подогреете ее, в наше меню добавится и высушенное мясо.

– Эх, почему я тут не один? Может, и удержался бы от уничтожения потенциального вещдока.

– Здесь у нас полный сил юноша и пятилетний озорник – оба на аппетит не жалуются. Если заноют, что бы такое съесть, я их голодом морить не собираюсь.

– А ты-то сама? Не против закусить?

– Будь моя воля, съела бы сейчас большущую шоколадину.

Джек сжал ее руку и кивнул на Брайана:

– Не похож он на нытика.

– Да, парень не промах. Через что он прошел за последние три месяца – страшно подумать. Мне хочется согреть его в теплом доме, накормить вкусной едой. А потом найти его бессовестного отца, дать ему пощечину и сказать все, что я о нем думаю.

– Когда ты приходишь в ярость, становишься еще привлекательнее. – Он поцеловал ее в щеку.

Она закрыла глаза:

– Иногда она помогает мне сохранять выдержку.

– А мне хочется закутать тебя в одеяло и угостить каким-нибудь вкуснецом, – прошептал он. – Хочется заботиться о тебе так же, как ты заботишься о других.

Она открыла глаза, и от теплоты в ее взгляде он на мгновение забыл и о боли в ноге, и об их преследователях, и о необходимости обезвредить террористов, которые готовы поставить на грань гибели их страну.

– После всего произошедшего я по-новому взглянула на твою работу, – заметила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Раньше я не вполне понимала, от каких опасностей вы ограждаете людей. То есть абстрактно понимала, конечно, но теперь увидела, какими отвратительными, дьявольски жестокими могут быть те, с кем вы боретесь. – Она сжала его руку. – Все, что ты и твои друзья, мужчины и женщины, делают, очень важно. Не хочу и думать о том, что станет с миром, если Андерсону и его сообщникам позволят реализовать их планы.

– Не делай из меня героя. Я тоже живу в этом мире. И многое делаю для самого себя и собственного выживания.

– Это только слова. А на самом деле все по-другому. В последние дни ты отнюдь не о себе беспокоился. Тебя же никто не заставлял приезжать в этот лагерь и спасать Иана, а потом бросаться мне на выручку, когда меня захватили эти люди. Но ты пришел за мной, хотя прекрасно знал, что тебя заманивают в ловушку. И делал ты это потому, что наша безопасность для тебя важнее своей собственной.

– Да, вы с Ианом для меня важнее всего. Я думал, ты это давно поняла.

– Я пытаюсь сказать, что все произошедшее изменило мои взгляды на некоторые вещи. Я поняла, что была не совсем права. Мне казалось, что Престон задерживается на службе и поздно возвращается к семье потому, что ему нравится чувствовать себя этаким мачо, что он жаждет острых ощущений. Что ему больше по душе гоняться за кем-то, чем проводить ночи дома, читая перед сном Иану или беседуя со мной.

– На нашей службе приходится быть мачо, да и острых ощущений хватает. И если кто-то тебе скажет, что не получает наслаждения во время погони, не верь ему. – Джек поднял руку и погладил ее по плечу. – Но окружающий мир для меня важнее, чем острые ощущения. Жизнь с дорогими мне людьми – это и есть настоящий мир. Только это может быть целью и смыслом жизни.

– Думаю, все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.

– Я не знал твоего мужа и каким он был человеком. – Джек тщательно подбирал слова, понимая, что касается больной темы, которую, возможно, не вправе затрагивать. – Но он любил тебя достаточно сильно, чтобы жениться на тебе, благодаря чему у вас родился замечательный сын. Если он иногда увлекался чем-то сверх меры – то это бывает со многими из нас.

Она кивнула:

– Понимаю. Я подзабыла, как все это действительно важно. А ты мне напомнил.

Ему хотелось спросить, какие его действия изменили ее мнение. Не намекала ли она, что служба в правоохранительных органах больше не является для нее черной меткой? А значит, она видит их совместное будущее? Однако, пока им угрожала опасность, заводить такой разговор явно не стоит.

– Мама, я проголодался. – Иан словно помогал Джеку принять решение, взобравшись к маме на колени и бросив на нее жалобный взгляд.

– К сожалению, на обед у нас ничего нет. – Она похлопала его по спине. – У Джека есть шоколадка, но он никому ее не дает.

Три пары глаз испытующе посмотрели на Джека – две с укором, а одна с симпатией и, возможно, с легким весельем.

– Ладно, сдаюсь. – Он поднял руки вверх. – Вся еда в ранце – в вашем распоряжении. Только оставьте мне хотя бы обертки, вдруг на них сохранились отпечатки пальцев.

– Класс! – Брайан подвинул ранец к Джеку. – Умираю от голода.

Джек открыл ранец и достал из него шоколадку и две плитки гранолы. Снял с них обертки, взвесил на ладони и протянул Андреа:

– Раздели все.

Она разломила каждую плитку гранолы пополам и раздала всем их доли.

– Отдай мою ребятам, – сказал Джек.

Она хотела было возразить, но что-то в его взгляде или выражении лица заставило ее изменить решение:

– Хорошо.

Брайан взял свой кусок гранолы и сел на камень.

– Знаете, что тут забавно? – спросил он.

– Что?

– В ранце нет ни одной карты. Когда человек идет в горы, он обычно берет с собой хотя бы схему своего маршрута.

– Может, он хорошо знал дорогу, – предположила Андреа. Она протянула кусок гранолы Иану.

– Дело в том, что владелец этого ранца, Марк Ренфро, обладал фотографической памятью. Возможно, он просто запомнил карту, – сказал Джек.

– Серьезно? – спросил Брайан. – Я думал, таких людей только в кино показывают.