Матильда Старр - У босса на крючке [publisher: SelfPub.ru]

Я настороженно прислушалась. В недрах дома что-то хрустнуло, донеслись тихие спокойные шаги. И они приближались! Черт! Паника вспыхнула в животе, поднялась, как цунами, залила сердце, горло, голову. Кожа мгновенно покрылась липким холодным потом, стало нечем дышать.

Я вскочила на ноги и торопливо побрела по комнате, держась одной рукой за стену, другой пытаясь в полной темноте найти хоть что-нибудь: палку, бутылку, осколок стекла, камень… Да что угодно, лишь бы не быть безоружной. Ладонь, скользящая по стене, коснулась чего-то деревянного, а потом провалилась в проем. Сама себе не веря, я пошарила уже обеими руками и нащупала… дверь. Это была дверь! Я всем телом навалилась на нее, дергая за ручку. Дверь поддавалась, но туго, словно что-то снаружи подпирало ее. Рывок, еще рывок… В духоту комнаты ворвался ночной прохладный воздух, в приоткрывшуюся щель я увидела кусочек улицы. Неужели?!…

Страх и отчаяние придали мне сил, я толкнулась, щель увеличилась настолько, что еще немного и…

Я сначала даже не поняла, что именно произошло.

Волосы рвануло назад так, что в шее хрустнуло. От дикой боли из глаз посыпались искры, я стала заваливаться, нелепо размахивая руками в попытке за что-то уцепиться. Но уцепиться было не за что, и я все-таки упала на спину. Боль из головы моментально переместилась в позвоночник и проткнула его насквозь.

– Вставай, – прошипел Сэм и ткнул носком ботинка меня в бок, – быстро!

Если не встану – ударит еще раз. Он может делать со мной все что захочет, потому что я не в состоянии сопротивляться. Магды больше не было, было желе из трясущихся от страха и ожидания боли клеток, не осталось никаких человеческих чувств и эмоций, кроме липкого ужаса. Я приподнялась и поползла, стараясь не свалиться, ничего не видя перед собой. Но он снова рванул меня за волосы, заставляя подняться на ноги, толкнул, вжимая спиной в стену.

– Сука, – он коротко ткнул кулаком в живот.

Воздух кончился, и я захрипела, задыхаясь, замотала головой, чувствуя, как уплывает сознание. Пощечина обожгла скулу. Одна, вторая, третья… Сэм хлестко бил меня по лицу, не больно – унизительно, и в свете, падающем из приоткрытой двери, я видела, что его глаза подергиваются поволокой, словно все это заводит его. Впрочем, так оно и было. Даже сквозь джинсы я чувствовала, как он возбужден. За его плечом я видела приоткрытую дверь, за которой обычный вечер перетек в обычную ночь с луной и звездами. И от того, что происходило тут, сейчас, со мной – там ничего не изменилось. И жизнь вокруг не остановилась! И когда я умру, тоже не остановится.

Отвесив последнюю пощечину, он грубо сжал мои щеки одной рукой, и его мокрый рот накрыл мои губы, терзая их в поцелуе. Вторая рука скользнула между нашими телами и, оттянув пояс джинсов, нырнула в трусики, жадно щупая между ног. Никогда не замечала, какие у Сэма противные ладони. Потные, дрожащие… Словно две мерзкие медузы ползали по моему телу, оставляя липкий след. Тошнота подкатила к горлу, отвращение и гадливость пересилили страх. Вскинув руки, я вцепилась ногтями в мерзкую рожу, мечтая разорвать ее в клочья. Сэм заорал от неожиданности, дернулся, и десять кровавых полос расчертили его скулы.

– Ублюдок! – с ненавистью прошипела я, брезгливо вытерев обслюнявленный рот тыльной стороной ладони. От его запаха, словно впитавшегося в кожу, мутило.

Он размахнулся и наотмашь хлестнул меня по лицу. Затылок стукнулся о стенку, в ушах зазвенело. Но мне было уже наплевать. Словно взбесившаяся кошка я набросилась на бывшего наставника, молотя кулаками, царапая все, до чего могла дотянуться, выплевывая ему в лицо все ругательства, которые слышала в нашем квартале, припоминая самые гадкие и грязные.

Сэм схватил меня за запястье и, заломив руку за спину, выкручивал ее до тех пор, пока я не согнулась почти пополам, опустившись на одно колено. Я стиснула зубы, чтобы не закричать. Ни за что не доставлю этому садисту такого удовольствия…

– Я же предупреждал, – вкрадчиво протянул Сэм, – Не нужно меня злить…

Я повернула голову и изо всех сил вонзила зубы в голень, прикрытую тканью штанов. Он зашипел, сильнее выворачивая мне руку. От боли перехватило дыхание, перед глазами поплыл красный туман. Не выдержав, я дернулась и застонала. Он завел мне за спину мою вторую руку, заставив полностью встать на колени. Раздался хрустящий шелест, и я почувствовала, как скотч скручивает мои запястья. Отпустив мои руки, он дернул меня за волосы, запрокидывая голову, помедлил какое-то время, словно раздумывая, и липкая лента залепила мой рот.

– Сама виновата… – со странным сожалением сказал Сэм.

Его дыхание коснулось затылка, видимо, он тоже опустился на колени.

– Тебе ведь нравится… – хрипло выдохнул он мне в ухо, лапая грудь. Его ладонь поползла выше, легла на шею, слегка сжалась… – Шлюха…

Он расстегнул молнию на моих джинсах и засунул свою руку мне в трусики. Пощупав между ног, на мгновение замер.

– Ты не мокрая… – разочарованно прошептал он. Ладонь на горле напряглась, сильнее сдавливая. Я судорожно сглотнула.

Он мучает меня, собирается изнасиловать, а потом убить, и меня должно это возбуждать? Да он просто псих! В другое время после таких слов у меня бы начался истерический смех. В другое время, да. Но сейчас мне было слишком страшно, так страшно, как не было никогда в жизни.

От прикосновения пальцев к промежности меня передернуло. Его ладонь, обхватывавшая горло, расслабилась, скользнула вниз и сдавила грудь, и одновременно он с силой вонзил в меня два пальца, едва не разорвав лоно. Задвигал ими, грубыми точками то загоняя вглубь, то почти вытаскивая, растягивая судорожно сжавшиеся мышцы.

И снова началась боль… Она была везде, она была мной, и самой меня больше не было. Только боль и страх, пахнущий моим собственным липким потом, кожей Сэма и чужим брошенным домом.

Вдоволь натешившись, ублюдок убрал свои лапы и с силой толкнул меня в спину. Со всего размаха я ткнулась лицом в пол и затихла, почти мечтая умереть. Потому что когда он меня убьет, все это, наконец, закончится. В несколько рывков он спустил до колен мои джинсы вместе с трусиками и, дергая за связанные руки, заставил встать на колени и нагнуться, упираясь лбом в угол между полом и стеной.

Он так завелся, что ему, видимо, было уже наплевать, мокрая я или нет. Одной рукой он расстегивал штаны, позвякивая ремнем, второй жадно тискал меня между ног, толкая так, что я головой стукалась в стену.

Вжикнула молния…

И через долю секунды в мои бедра впились стальные пальцы, а в промежность вдавилась чужая плоть.

Я отчетливо услышала рычание и ничуть не удивилась. Сэм не напрасно казался мне животным – грязным, отвратительным животным. И тот факт, что при этом он был гладко выбрит и пах дорогим одеколоном, совершенно ничего не меняло. Похотливое животное!