Аристарх Ромашин - Призраки

– Не знаю, от чего они так, – говорил я.

– Да, да, про вашу скромность они тоже рассказывали, – засмеялась мать Ангелины.

– Все, разговоры потом, давайте кушать.

– Бабушка не любит разговоры за столом, – сказала Ангелина, – она придерживается правила: когда я ем – я глух и нем.

– Да, – кивнул я, – моя мама тоже всегда так говорила.

– И правильно делала, все, приятного аппетита, – сказала Людмила Петровна.

Мы пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе.

– Бабуль, ты потом достань, пожалуйста, альбом с фотографиями, которые были сделаны в загородном доме.

– Хорошо, милая. Ешь!

После ужина женщины быстро убрали со стола, переместив на него белый чайник с нарисованными лепесточками на пузе, четыре синие чашки, четыре серебряные чайные ложки и тарелку, на которой стоял поделённый на восемь кусков торт.

После чая бабушка Ангелины достала из нижнего ящика серванта большой с чёрной обложкой альбом. Ангелина быстро принялась листать его и, найдя то, что искала, показала мне.

На фото была мама Ангелины в накинутом на плечи синем пледе, вид сзади.

– Мамочка, это папа тебя сфотографировал, когда ты на балкон вышла?

– Да, а что?

– А ты помнишь мальчика, которого видела напротив нашего дома?

– Хм… Не знаю. Хотя постой… Да, припоминаю.

– Так вот, это Анатолий.

И Ангелина стала рассказывать маме и бабушке мою историю, умалчивая про девушку, садящуюся в такси. Пока она рассказывала, мой мозг лихорадочно пытался понять, кого же я тогда видел во второй раз, ведь та светловолосая синеглазая девушка смутно, но все же напоминала мне эту женщину. Однако у Ангелины была другая внешность.

– Как интересно! – была тронута мама Ангелины. – После смерти мужа я перекрасила волосы в тёмный цвет. Он очень любил гладить мои волосы и восхищался их цветом. Поэтому я решила, что не хочу, чтобы у кого-нибудь ещё была возможность восхищаться цветом моих волос.

– Доченька моя, – сказала Людмила Петровна, – я уверена, что он бы хотел, чтобы ты позволила себе строить отношения.

– А он никогда бы не поступил так, если бы я ушла раньше него, – прослезилась мать Ангелины.

– Хорошо. Это твой выбор, и мы его уважаем, – стала успокаивать дочь Людмила Петровна.

– Вы не против, если мы выйдем погулять? – чтобы разрядить обстановку предложила Ангелина.

– Конечно, – согласились женщины.

Ангелина посмотрела на меня, продолжая ехидно улыбаться.

– Пошли?

Я встал, поблагодарил за тёплый приём. Женщины попросили меня заглядывать к ним почаще. Я пообещал, что теперь так и буду делать, и мы с Ангелиной вышли в прихожую.

– Ты пока обувайся, я быстро в ванную и обратно.

Я надел пальто, натянул сапоги и ждал. Через несколько минут появилась Ангелина. Схватила своё красное пальто, надела сапожки, и мы вышли.

– И давно ты это поняла? – спросил я, когда мы спускались по лестнице.

– В тот момент, как ты мне рассказал свою историю.

– Почему ничего не сказала?

– Хотела сделать сюрприз.

Мы вышли из подъезда и под мягкий хруст снега под ногами, обошли дом, выйдя во двор.

– Сюрприз удался, – бросил я.

Всю дорогу, что мы шли, Ангелина ни разу на меня не взглянула. Мы остановились у одиноко мёрзнувшего под деревом снеговика.

– Теперь ты откажешься от юношеского образа со спокойной душой? – спросила Ангелина, поглядывая на детскую площадку, запорошённую снегом.

– Я отказался в тот день, когда встретил тебя, – ответил я, тоже глядя в сторону детской площадки.

– Ты меня любишь? – спросила она, повернувшись ко мне и прижавшись к груди.

– Я, наверное, по-настоящему и не любил никогда. И если то, что я сейчас чувствую к тебе – это любовь, то да, люблю.

– Вот если вдруг мы поженимся и судьба сведёт тебя с той девушкой, которую ты видел во второй раз, ты уйдёшь к ней?

– Глупышка, – я крепче прижал её к себе, – я же однолюб, помнишь?

– Помню, – ответила Ангелина и отстранилась от меня.

Ночное небо внезапно посыпалось снежными хлопьями. Я поднял лицо. Колючие снежинки, словно маленькие стрелы, вонзались в моё лицо. Потом посмотрел на Ангелину и замер.

На меня смотрела девушка с белокурыми с завитыми кончиками волосами, лежащими на красном пальто. Её синие глаза излучали озорной блеск. В руках она держала парик.

– Но, – промямлил я.

– Помнишь, при нашей первой встрече я говорила, что периодически перевоплощаюсь. Так вот, это был один из моих образов.

– Ты сняла контактные линзы, когда вошла в ванную?

– А ты догадливый, – улыбалась она.

– Так вот почему твои глаза были неестественно золотистыми, – я посмотрел на парик, – не знал, что парик и линзы настолько сильно меняют человека.

– В этом и заключается сила преображения.

– Но, почему ты мне не раскрылась сразу?

– Я хотела. Два раза. Но нас отвлекли. Один раз снежок, прилетевший от детей, во второй раз телефонный звонок. Я же говорила, что верю в знаки, я поняла те знаки, как то, что пока не время раскрываться. Да и потом, мне нужна была сильная мотивация, чтобы вжиться в роль. Ты своей историей подарил мне ту самую мотивацию, – улыбнулась она.

– А как же… – я взглянул на её губы.

Ангелина вручила мне парик, достала платок из кармана красного пальто и стала стирать слой тонального крема, из-под которого наружу выплыла маленькая коричневая родинка.

– Если уж вживаться в роль, то по полной. Ты что молчишь?

– Немного ошарашен…

– Все ещё не можешь в это поверить? Мне тогда понравился твой восхищённый взгляд. Никто на меня никогда не смотрел так заворожено, как ты. Уже в такси я подумала, что отдала бы все на свете за то, чтобы судьба свела нас вновь. Но не надеялась. Чудес не бывает.

– Оказалось, что бывает, – улыбнулся я.

И, прижимая Ангелину к себе, я приподнял её над землёй и стал радостно кружить. Ангелина громко рассмеялась. Я упал спиной на холодное снежное покрывало. Ангелина упала на меня. А снежные хлопья как ни в чём не бывало продолжали падать на нас.

Речь идёт об Алле Пугачёвой и Максиме Галкине (примечание автора)

Притчи 10:4 (примечание автора)

Отсылка к рассказу автора «Почти любовь» (примечание автора)