Марина Буторина - Полуночники [СИ]

Хакс бы рад встать, лично распахнуть дверь и испепелить наглеца взглядом, но не при таких пикантных обстоятельствах.

— Да! — рявкает он, не скрывая свирепого настроя, а заодно подкатываясь поближе к столу в попытках прикрыться.

Дверь распахивается и медленно, сунув руки в карманы своего комбинезона, внутрь заходит низкорослая круглощекая девушка.

Она вплотную приближается к его столу, складывает руки на груди и окидывает его вмиг сдувшуюся фигуру прищуренным взглядом.

— Какого. Хрена? — произносит она ровным голосом, но все же угадывается в нем и легкая дрожь.

Хакс все же подбирается.

— Что? — нервно спрашивает он.

— Ты мне не отвечаешь.

Все это жутко неловко, несвоевременно, неуместно и почему-то кажется похожим на прелюдию, поэтому Хакс разрывает зрительный контакт, чтобы начать перекладывать документы на столе трясущимися руками, создавая подобие занятости.

— А что, если я не хочу… отвечать. Что, если… мне надоело, что меня используют. Я… я…

Он запинается, пытаясь отыскать верное слово.

— Я — личность! — из-за волнения он все же дает петуха.

Девушка давится смешком, и он бросает на нее затравленный взгляд.

— Ты вообще не в моем вкусе! — находится Хакс.

— Неправда, — жестко отрезает она, но теперь уже с ноткой веселья, будто находит его… забавным?

Хакс не знает, как это опровергнуть. У него нет контраргументов. Похоже, это пробило нехилую брешь в его защите.

Может, стоит просто поговорить? Они ведь еще ни разу нормально не разговаривали.

— Так и как тебя зовут? — спрашивает он неуверенно, косясь на столешницу. Ее уже минут двадцать не протирали, и теперь ему кажется, что он буквально видит невооруженным глазом, как на той множатся микробы.

— Роуз.

— А мое имя ты не спросишь? — слегка уязвленно интересуется Хакс, бросив на нее взгляд, хотя руки его уже извлекают из пачки новую салфетку.

— Ну тебя же Армитаж зовут? — Он удивленно вскидывает брови. — Хакс. Или как, думаешь, я твой номер телефона достала, прежде не выяснив имени? Что ты делаешь?

— Что? — Хакс глядит на то, как его руки протирают всю поверхность стола, передвигая и поправляя документы и рабочие принадлежности. Он даже не задумывается о том, что делает.

Взгляд Роуз делается напряженным, с легким налетом беспокойства, будто она понимает что-то недоступное ему.

— Давно это у тебя? — тихо и почти заботливо интересуется она.

— Ты о чем? — он достает еще одну салфетку, чтобы протереть и клавиатуру с мышкой.

— Ну, эта фигня с протиранием. ОКР.

— Я не понимаю, о чем речь. Что такое ОКР?

— Расстройство. Психическое.

— То есть что, если я люблю чистоту, то, значит, я псих?! — взвивается Хакс, одним нервным движением отправляя грязные салфетки в мусорку.

— Я знаю, о чем говорю! — Роуз тоже повышает голос. — У моего дяди это есть. Он руки постоянно моет.

— Так, может, это и неплохо? Руки мыть и наводить порядок, а? И тебе бы не мешало этому поучиться? — Хакс вскакивает со своего места. Ему надоело смотреть на нее снизу вверх, а рост дарит ему иллюзию превосходства. — Взгляни! Что это у тебя? Эти пятна были здесь еще в тот день, как мы познакомились!

— Они не отстирываются!

— Конечно! Старайся посадить как можно больше жира на одежду, и тебе уже даже химчистка не поможет!

— Тебе надо к врачу, — беспрекословным тоном отчеканивает она, но это уже не действует на него.

— Нет! Мне надо на обед.

Под ее внимательным тяжелым взглядом Хаксу еле удается сдернуть со спинки стула пиджак, не порвав тот, влезть в рукава, подхватить телефон и сумку и поскорее выскочить в коридор. Он даже не думает о том, куда на самом деле сейчас отправится. Лишь бы подальше от нее.

— Я не могу уйти от Сноука, — с легким недовольством от того, что она опять завела этот разговор, произносит Кайло.

— Я знаю, — Рей хмуро глядит на свои коротко стриженные ногти. — Я просто не понимаю, почему ты хочешь на него работать?

— Я не хочу на него работать.

— А что тогда?

— Но и со своей семьей я сотрудничать не хочу, — говорит он так, словно тут и без пояснений все ясно и прозрачно. Но Рей пояснения бы не помешали, поэтому она продолжает хмуро вглядываться в его лицо в ожидании ответа.

Они успели перекусить за двадцать минут и теперь остановились в парке неподалеку от работы. Тут им вряд ли встретится кто-то из знакомых: они нашли самую удаленную от главных дорожек и скрытую за густой зеленью скамейку.

— Рей, — Кайло склоняется к ней ниже, говоря терпеливо и проникновенно: — Они: мать и Люк, да даже Сноук — старые люди. Они отработали свое, их идеи себя изжили. Они не могут выдать ничего нового, ничего революционного. Но мы можем. Будущее за нами. Я не хочу возвращаться, даже если бы мог.

— Так какая разница? — раздосадованно замечает она. — Ни со Сноуком, ни с Леей ты дела иметь не хочешь, но Лея хотя бы твоя семья. Она тебе мать!

— Ага, хороша мать! — Кайло стряхивает ее ноги со своих и подается вперед, опираясь локтями на колени. В его голосе сквозит обида и злость. — Поверила на раз-два словам выжившего из ума старика, зато поговорить со мной даже не пыталась!

Рей смотрит на его крепкие понурые плечи и жалеет, что опять не удержалась от этого разговора. Она, вообще-то, о другом поговорить хотела.

Со вчерашнего дня в заднем кармане ее джинсов поселился конвертик с презервативом.

На всякий случай.

Потому что, как убедилась она в последние несколько дней, случай бывает всяким. И не то чтобы она совсем себе не доверяла, но многое происходит не так, как она себе когда-то представляла.

Когда-то ей грезилось, что честной женщиной она станет на каком-нибудь мягком белоснежном ложе в окружении цветов и свечей. Но там еще предварительно представлялось знакомство с родителями. Его, конечно, — ей-то знакомить не с кем. Но она бы познакомила его со своими друзьями.

Однако с Кайло знакомства с родителями вряд ли придется ждать. Хотя вот знает же она Лею с Люком — уже неплохо.

— Эм, я тебе хотела сказать… — Рей уже начинает заливаться краской, хотя еще не добралась до сути.

Кайло оборачивается и встревоженно смотрит на ее попытки не краснеть и не мямлить.

— У меня до тебя никого не было! — выпаливает она на одном дыхании.

— О, — только и выдает он. Затем садится прямо, чуть развернувшись к ней, пожимает плечами и добавляет будничным тоном: — Ну, у меня тоже никого не было.

— О, — Рей старается звучать в тон ему, но ей это плохо удается. — Правда? Так ты ни с кем не встречался?

Но Кайло ничего необычного в ситуации не замечает.

— Встречался. Но я лет до двадцати считал себя асексуалом. Мать с Люком меня так долбали с учебой, что я с девчонкой, наверное, впервые в университете заговорил. А потом уже не хотелось с кем-то близко сходиться.