Дженнифер Арментраут - Проклятая

Теперь уже Курт открыл рот и тут же его закрыл. Я получила удовольствие от того, что поставила его в тупик. Я развернулась на каблуках и оставила его стоять в коридоре.

Моя мимолетная стычка с Куртом вдохнула в меня силы. Вместо того, чтобы прятаться в своей комнате и рисовать или заставлять Оливию себя развлекать, я начала самостоятельно тренироваться на растениях. Каждую ночь я шла вниз, когда в доме становилось тихо, и тихонько несла растение к себе в комнату. С раненной рукой я могла унести лишь одно за раз. В моей комнате был целый сад мертвых растений как болезненное напоминание о том, что я все еще не могла понять, как контролировать свое прикосновение.

Если его вообще возможно контролировать.

Вечером перед Днем благодарения я сидела на полу и смотрела на очередное растение перед собой. В углах стояли шесть горшков с моими прошлыми жертвами. А я все смотрела на новое, живое, а потом закрыла глаза и попыталась очистить голову. Хайден сказал, что должна быть одна мысль, которая запускала его. Он пытался задействовать Паркера, чтобы найти эту мысль, но все стало лишь хуже после этого.

Паркер, вернее то, что он сказал мне.

Я почесала нос и задержала дыхание. Что он сказал? Что-то о том, как мы все справляемся со своими дарами — все, кроме Гейба. Но это не имело отношения к Гейбу, потому что ему не нужно было справляться.

Как и мне, так ведь? Я не справлялась, потому что всегда верила в то, что я ничего не могу с этим поделать.

Я не могла справиться с тем, что я делала.

Как тогда, когда Дастин коснулся меня на парковке у магазина. Я не могла ничего поделать с тем, что произошло. Я не контролировала это. Это не было…

Я распахнула глаза и выдохнула. Вот оно, то самое, то, что сказал Паркер. Я убедила себя, что не могу это контролировать, чтобы мне не пришлось иметь с этим дело и нести ответственность.

И, черт возьми, может, Курт был прав, ну типа того. Я тонула в жалости к себе два долгих года. Если бы самоуничижение было формой искусства, я бы галерею открыла.

Я положила руки на прохладную керамику горшка. Может ли это быть причиной? Был ли секрет контроля над моими смертельными пальцами в том, чтобы верить, что я их контролирую? Принятие ответственности за них, за свой дар?

Нет у меня нет дара. У Оливии есть. У Хайдена есть. У меня нет…

— Я делаю это, — громко сказала я. — Делаю прямо сейчас.

Как насчет моего озарения по поводу «Над пропастью во ржи»? Я решила, что не хочу быть, как эти статуи в музее, но я была такой. Мои мысли работали также. Как и мои действия. Я пробовала все, кроме веры в то, что я не ошибка природы.

И дело было не в том, что у меня не было души. Были, конечно, минуты, когда я и правда задумывалась о том, что произошло, когда я умерла, и о том, что я чувствовала после, но я точно не хотела никому вредить. То, что произошло с Дастином — случайность. Я не хотела причинить ему боль. Я никому этого не желала, не на самом деле. Были иногда моменты, в которые меня развлекала эта идея, глубоко внутри, но я никогда не хотела, чтобы люди меня боялись.

Тут было нечто большее.

Я не верила в то, что я одаренная, но может я была не права. Может, мой дар работал отлично от других, его нужно было активировать, чтобы он заработал. И активировала его моя смерть. Кто знает, может я вернулась бы даже без помощи Оливии. Смерть могла быть частью какого-то плана или что-то в этом роде.

— Так, теперь я похожа на сумасшедшую, — пробормотала я, пробегаясь пальцами по горшку. — Словно я снимаюсь в дешевом фантастическом фильме, но в этом что-то есть. Кажется.

Я придвинула горшок поближе. Я уже успела переодеться в шорты и майку с длинным рукавом. Они были достаточно тонкими для сна, если я вообще соберусь спать. Уже было ближе к утру.

Все остальные заснули много часов назад.

А мой мозг снова закипал.

Я скорчила цветку рожицу и сунула руки в плотную почву. Она была еще влажная: Лиз хорошо ухаживала за здешними цветами. Я уже начала думать, что другой ее дар — озеленение, потому что все растения были прекрасны.

До тех пор, пока я их не убивала.

— Так, у меня есть дар. Дар, а не проклятие, и этот дар — пальцы смерти, да? — спросила я сама себя, чувствуя себя глупо, потому что ждала ответа. — Подумай, как круто будет это контролировать.

На этом я остановилась. Мысли об этом могли завести меня далеко.

Прикосновения, соединенные руки, поцелуи… Хайден.

Это не особо помогло сконцентрироваться.

Я часами фокусировалась на том, что у меня есть дар, прежде чем смогла сама себя в этом убедить. И лишь тогда я достала испачканные грязью пальцы из горшка и сделала глубокий вдох.

Сейчас или никогда. Я сосредоточилась на цветке. Он был темно зеленым, а стебель был больше похож на змеиную кожу. Он стал моим любимым, потому что выглядел довольно странным.

Я еще раз вздохнула и сказала своим самым убедительным тоном.

— У меня есть дар.

Я медленно провела пальцами по стеблю, а потом убрала руку и стала ждать.

Прошло пару секунд, а потом минута. Потом пять, и, черт возьми, ничего не произошло.

Я начала вставать, но ноги меня подвели.

— Нет, — прошептала я, вцепившись в горшок так, что свезла кожу.

Мое сердце ускорило бег, а в ушах зазвенело. Это могло быть случайностью. Есть лишь один способ проверить.

Я должна коснуться его снова.

Чтобы успокоиться у меня ушло несколько минут, но, когда сердце забилось спокойнее, я снова потянулась к цветку. Он двигался под моими пальцами. Но не умер. Даже через десять минут и через двадцать.

Через двадцать пять минут я начала плакать. Мои щеки намокли, и, если это был не дождь в помещении, то это были мои слезы.

Мне нужно было поделиться этим с кем-то.

Вскочив на ноги, я побежала к двери. От своего восторга я совсем забыла, что заперла ее. Мои пальцы так сильно дрожали, что я не сразу смогла открыть замок, но, когда, наконец, получилось, я понеслась по коридору с надеждой, что Хайден не запер свою дверь.

Его комната была через три спальни от моей, и я уже тормозила около его двери. А что если ему будет все равно? Меня это убьет. Я повернула ручку и толкнула дверь. Когда она открылась, я вздохнула с облегчением и позволила своим глазам привыкнуть к темноте.

Я едва могла рассмотреть его, лежавшего поперек кровати, но он точно был там. Вспоминая его реакцию в последний раз, когда я его внезапно будила, я поборола желание резко броситься к нему. Пройдясь вдоль стены, я нащупала выключатель и включила свет. Яркий свет озарил комнату. Хайдена это не разбудило, а вот дыхание у меня от это сперло. Я стояла на месте и не могла оторвать от него глаз.

Одеяло обернулось вокруг его бедер, одна мускулистая рука была закинута за голову, и он был обнажен. Ладно, как минимум сверху обнажен.