Лорен Ловелл - Ярость

- Думаю, ты надолго запомнишь этот момент, - говорит она, ее лицо не выражает ни единой эмоции. - Скажи мне, Мусса. - Она наклоняется вперед, пока ее губы не оказываются у его уха. – Джо кое-что взял у меня, и я просто хочу вернуть ему должок… - Она выдергивает нож из кресла, и ее тело напрягается, когда она использует большую часть своего веса, чтобы вынуть его из дерева. Ее взгляд замирает на разорванном, кровавом материале его джинсов. – Ты слышал высказывание: В аду нет фурии страшней, чем женщина, которую презрели? – шепчет она, когда крутит клинок, покрытый кровью, между своими пальцами. – А я чертовски презренная, Мусса, и я убью тебя, даже не подумав, если ты встанешь на моем пути, - она поднимается и нависает над ним. – Тебе выбирать. Я могу кастрировать тебя до или после того, как отдам тебя в руки Джуда. Как жалко будет хоронить такого безрассудного ублюдка, как ты.

Святое гребаное дерьмо, когда Тор стал такой чертовски жестокой? Самое дерьмовое во всем этом то, что это делает мой член до дури твердым.

Она вышагивает по комнате, и ее движения такие грациозные, словно у кошки, которая вот-вот перестанет играть со своей добычей и прикончит ее. И я вижу тот самый момент, когда она решает, что закончила. Она делает шаг в его сторону и замахивается ножом, чтобы перерезать ему глотку.

- Тор! - Я хватаю ее за запястье, и она поворачивает голову. Выражение ее лица лишено всяких эмоций. Она вот-вот убьет его, и ей пофиг. Будь это кто-нибудь другой, я бы не стал думать дважды, но она… это чертовски неправильно. Она покрыта кровью, она зла, она чертовски зла, и дерьмо , мой член такой твердый, как мне справиться с этим? Я прикусываю губу.

- Остановись, - я киваю. – Тебе нужно остановиться, куколка.

- Да, умоляю… - бормочет Мусса. – Пожалуйста.

Улыбка появляется на моих губах, и я сжимаю ее плечи. Я реально начинаю задумываться, насколько сумасшедшей может быть Тор, но, блин, она реально сломала его. Я шагаю к Муссе, указывая на Тор.

- Я позволю ей продолжить начатое, если ты не скажешь мне, где Джо.

- Он уехал из страны, - тяжело выдыхает Мусса.

- Куда?

- Я не… - он задыхается в мучительном стоне. - Я не знаю, он не говорит мне такие вещи. - Подбородок Муссы опускается на его грудь.

Я провожу языком по своим губам, когда наклоняюсь к нему. – Кому тогда он это рассказывает? Кто знает все о Джо?

Он колеблется.

- Если человек, который пытает тебя, знает свою работу, пройдет очень много времени, прежде чем ты умрешь, Мусса. Не усугубляй свое положение. Умри хоть с каким-то чертовым достоинством.

- Стен Соломон.

Я тянусь к его пальто и достаю мобильный телефон. Я просматриваю его контакты.

- Он есть здесь? - Он кивает, как только я нахожу его имя в списке. – Видишь, это было не так уж и сложно? – говорю я, когда прижимаю дуло пистолета к его виску и нажимаю на спусковой крючок.

Его тело клонится в сторону. Кровь окропляет его ноги, но некоторые струйки стекают по ножкам стула на ковер. Капающий звук и мои собственные глубокие вдохи - это единственные звуки в комнате.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Тор и нахожу ее сидящей на краю кровати, вытирающую окровавленный нож об одеяло. Ее взъерошенные волосы в красных пятнах крови. Я хватаю сумку за дверью и расстегиваю ее. Вытащив ножовки, я оглядываюсь на нее через плечо.

- Вероятно, ты не захочешь на это смотреть.

Ее взгляд падает на пилу, и отвращение ползет по ее лицу. – Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать?

Я встаю и пожимаю плечами, когда иду к безжизненному телу Муссы. – Начинать долбаную войну.

Тор медленно подходит к окну и открывает его, чтобы вылезти.

- Просто посиди на подоконнике. Не стоит тебе на это смотреть.

Она кивает, закидывает на него свои ноги и садится спиной ко мне.

Я хватаю густые волосы Муссы, дергаю его голову вверх, когда прикладываю ножовку к его горлу, и начинаю пилить туда-сюда. Тут не требуется какого-то особого усилия, поскольку зубчатый край крошит его плоть; немного силы нужно, чтобы перерубить дыхательную трахею, но, когда я дохожу до его позвоночника, пила идет труднее. Пот стекает по моему носу, пока я упираюсь ногой в его бедро, чтобы найти то место, между костью и хрящом, где я смогу перерезать плоть. Я держу обезглавленную голову, кровь капает из искалеченной плоти. Даже для меня это немного отвратительно, но будь я проклят, если Джо Кэмпбелл когда-нибудь подумает, что он может сломать меня. Я не могу не улыбнуться, когда представляю выражение его лица, когда он слышит, что голова его правой руки доставлена одному из его партнеров. Я бросаю пилу, запихиваю его голову внутрь сумки и застегиваю ее. Я использую простынь, чтобы стереть кровь с рук, прежде чем взять телефон и набрать Марни.

Не проходит и гудка. – Чего?

- Пригони уборщиков, чтобы избавится от этого дерьма.

- Они уже в пути. Оставишь открытым окно, чтобы они могли войти?

Я отключаюсь, забрасываю сумку на плечо и подхожу к окну. – Давай, куколка, - говорю я, прикасаясь к ее плечу.

Она поднимается с подоконника, поправляя белое, покрытое кровью платье. Мы вдвоем спускаемся по металлической пожарной лестнице и быстро пробираемся к алее. Черный седан припаркован рядом с отелем, и мы торопимся в темноте, прежде чем кто-нибудь поймает нас. Я открываю дверь и усаживаю ее в машину, прежде чем кладу сумку в багажник. Я едва закрываю дверь, перед тем, как завести двигатель.

Тусклый желтый дым от уличных фонарей мерцает через лобовое стекло, когда я отъезжаю. Когда я останавливаюсь на красном светофоре, я смотрю на нее. Она тянется и включает радио, а потом смотрит в окно, когда подпевает песне. На ее щеке виднеется кровь. Я не могу ничего поделать, поэтому проигрываю картинку дикого взгляда, который у нее был, когда в ее руках было кровоточащее и беспомощное тело Муссы. Этого не должно быть, но просто от одной мысли, как она разбирается с ним, у меня встает. Я веду машину, пока мы не оказываемся на безопасном расстоянии, а затем заезжаю на пустую парковку и глушу двигатель.

Она смотрит на меня, хмуря брови в замешательстве. Я расстегиваю штаны и спускаю их вниз, прежде чем хватаю ее, перетаскиваю через центральную консоль и устраиваю ее между своим телом и рулем.

- Ты делаешь меня таким чертовски твердым, - рычу я в ее губы, проводя пальцами по ее щеке и зарываясь ими в ее волосы. Я откидываю голову назад, а она стонет. Я опускаю губы на ее шею, вдыхая ее запах, который теперь испорчен металлическим запахом крови. И именно эта испорченность меня заводит, но, черт возьми, мой член никогда в жизни не был настолько твердым.

- Ты собиралась вонзить нож в его гребаное горло, - выдыхаю я в ее кожу, дергая бретельки ее платья вниз, тем самым обнажая ее грудь.