Лорен Ловелл - Ярость

— Привет? — спрашиваю я неуверенно.

Следует тишина. Просто дыхание.

— Что за… Тор? — его голос такой низкий и хриплый.

— Джуд, — на секунду я теряю дар речи, моё сердце учащённо начинает биться, а затем я вспоминаю его письмо, и злюсь, я так чертовски злюсь. — Ты, блядь, тот ещё мудак! — выпаливаю я. — Это последний раз, когда ты слышишь меня. Серьёзно? Ну, иди тогда нахер!

Он смеётся.

— Такая дерзкая…

Я рычу в ответ.

— Клянусь Богом, Джуд, я бы сама тебя убила... — я глубоко вздыхаю. — Ты не должен был делать выбор за меня. Ты даже не позвонил.

— Послушай, Тор, — его тон стал серьёзным, доминирующим, типичным для Джуда. — Мне, блин, пришлось сделать это. Тебе нужно двигаться дальше.

Я на мгновение замираю, впитывая слова, которые, как я знаю, верны.

— Я не могу, — шепчу я.

— У тебя нет другого выхода, Тор, — выдыхает Джуд. — И вообще, почему ты с Марни?

Я наклоняюсь вперёд и операюсь локтями на стойку.

— Моя сестра… Всё стало очень сложно. Она думает… Она думает, что я должна отдать малышку на усыновление.

Тишина. Я прямо представляю, как его челюсть сжимается в этот момент.

— Чёрт возьми, нет! — рычит он.

— Это именно то, чего ты не можешь понять, Джуд. Ты говоришь мне двигаться дальше, но к чему? К тому, что твоя дочь будет расти в семье, которая будет думать, что её отец насильник, а мать сумасшедшая? Я не могу пойти на это. Марни… Марни — всё, что у меня есть.

Я слышу приглушенные голоса на заднем плане.

— Чёрт, я должен идти. Ты сделала то, что тебе нужно было сделать. Я горжусь тобой, куколка.

Я закрываю глаза, пытаясь зафиксировать голос Джуда в своей памяти.

— Я люблю тебя, — шепчу я сквозь сжимающееся горло.

— Чёрт, Тор… — он замолкает, и моё сердце ухает в пятки. — Ты же знаешь, что я тебя тоже чертовски люблю, никогда не сомневайся в этом, — и линия обрывается.

Я сжимаю телефон в руке. Джуд прав, я должна идти дальше, я должна отпустить его, потому что это так невыносимо больно. Рука Марни сжимает моё плечо.

– Всё будет хорошо, дорогуша, — уверяет он меня, и я действительно хочу верить ему.

Я пробыл здесь несколько месяцев, достаточно долго для того, чтобы придумать план побега.

Я чувствую, как хвостовик врезается в мою лодыжку с каждым осторожным шагом. Я опустил трей и соскользнул на край скамьи. Мой пульс барабанит. Я осматриваю комнату и нахожу охранников. Я нахожусь посреди комнаты, с охранниками расположенными по периметру. Мне нужно убедиться, что у меня будет достаточно времени, чтобы нанести ущерб. Я откручиваю крышечку бутылки и пью воду. Холодная вода течёт по моему горлу.

Данте садится напротив меня. Я никогда не разговаривал с ним, дьявол, я был вне одиночной камеры всего два чертовых дня. Всё что мне известно, так это то, что он сидит за изнасилование, и этого достаточно для меня... для Тор. Я беру вилку с картофельным пюре и смотрю на него. Его взгляд поднимается с тарелки, а лоб морщится. Я удерживаю взгляд.

Он вытирает еду со своего рта.

— Какие-то проблемы? — спрашивает он.

Я смеюсь, наклоняясь и притворяясь, что царапаю лодыжку, и медленно вытаскиваю хвостовик из своей обуви. Когда я выпрямляюсь, то говорю:

— Оу, у меня много проблем.

Голова Данте наклоняется в сторону.

— Чёртова глупость одна из них?

— Неа.

Я чувствую, как напряжение вокруг нас растёт. Другие заключенные пристально наблюдают за нами, пока поглощают свою еду.

Я медленно встаю.

— Самая большая проблема, с которой я сталкиваюсь — это уроды, подобные тебе. Чёрт возьми, ты так низко пал, чтобы изнасиловать женщину только для того, чтобы быть пойманным с поличным.

Данте подскакивает со своего места и бросается на меня. Я хватаю его за плечо. Чёрт. Он большой. Я толкаю его назад, прежде чем нанести сильный удар ему под дых. Его голова откидывается назад, затем я ударяю кулаком ему в висок. Данте косится назад ошеломлённый. Все вокруг нас кричат. Некоторые заключенные вскакивают на стол и кричат ​​на охранников. У меня есть четыре секунды, это в лучшем случае.

Я толкаю Данте на пол и вонзаю хвостовик ему в шею. Кровь льётся из его яремной вены, забрызгивая меня походу процесса. Чьи-то руки хватают меня за плечо, мои руки… и кто-то бросает меня на пол. Пронзительная тюремная серена начинает вопить из динамиков. Я смотрю на рой окружающих меня людей.

— Ох, чёрт! — стонет офицер. — Приведите чёртовых медиков.

Я чувствую удар по рёбрам.

— Какого хрена Пирсон? Два дня вне заключения. Чёрт ...

На моих губах блестит горькая улыбка, и я тихо отвечаю:

— В следующий раз это будет один из охранников.

— В следующий раз… — я вижу, как офицер наклоняется ко мне в бешенстве. — В следующий раз? О, нет, кусок дерьма. Тебя не будет в этой тюрьме в следующий раз.

Моя улыбка только становится шире. Именно этого я и добивался.

Позже тем же днём меня затолкали в машину для заключенных, и надели наручники. Дверь в фургон захлопнулась, и я откинулся назад, полностью довольный собой. Есть только два других заключенных. Два копа. Я вдыхаю и наблюдаю, как мы приближаемся к воротам. Прошло пять месяцев с тех пор, как меня провозили через эти проклятые ворота. Пять грёбаных месяцев с тех пор, как я был на свободе, с тех пор как я прикасался к Тор… Я могу только представить, как она выглядит с огромным животом прямо сейчас.

— Чего ты лыбу давишь? — спрашивает заключённый рядом со мной. — Мы едем в ад. Там явно нет никакого дерьма для улыбок.

Я даже не удостаиваю его вниманием; просто смотрю в окно. Я сбегу. Каким-либо образом. Сегодня.

Мы ехали почти час. Четыре переулка были позади, мы выехали на главную дорогу тридцать минут назад. Единственный звук — это приглушенный радиоприёмник спереди и гудение водителя. Я начинаю задаваться вопросом: сделал ли я, блядь, ошибку? Какова вероятность того, что я выйду из этой чёртовой машины живым, не будучи застреленным?

Двигатель гудит снаружи, и я оглядываюсь назад, чтобы увидеть восемнадцати колесный грузовик, несущийся по дороге, быстро приближающийся к нам. Двигатель становится громче; визг шин, когда он сворачивает в полосу встречного движения, чтобы встретится с нами. Затем грузовик поворачивает очень резко, и врезается в переднюю часть фургона. Я пытаюсь за что-то схватиться, пока машина скользит по всей дороге.

— Дерьмо, — кричит водитель.

Он пытается удержать управление, покачиваясь на поворотах, но уже слишком поздно. Ремень безопасности врезается в плечо, когда меня бросает на борт фургона. Зад фургона сильно заносит, он накреняется и переворачивается на бок, слышится звук бьющегося стекла. Металл скрипит, когда фургон тянется вдоль обочины шоссе. Трава и земля проникают сквозь разбитые окна, пока машина скользит по дороги. Мой пульс учащается, и адреналин проникает через меня, когда я смотрю в окно над собой, наблюдая за голубым небом и ветвями деревьев, пролетающими мимо окон. Затем слышится громкий БУМ. Скрип гнущегося металла. Оставшееся стекло разбивается. И давление растёт в моих ушах. Я слегка в шоке от силы удара и сижу ошеломлённый на мгновение. Я быстро понимаю, что это мой единственный шанс убраться отсюда. Я тянусь к ремню безопасности, но мои руки в наручниках. Я напрягаю руки, вытягивая пальцы, чтобы дотянутся до кнопки. Когда она щёлкает, моё сердце начинает биться быстрее. И я стараюсь подняться, чтобы сесть.