Мэгги Райли - Роман с соседом по комнате

— Прив-вет, — промурлыкала Элли, протянула руки и положила их на мою шею.

— Ну привет.

Мне следовало отстраниться, но прежде чем я смог это сделать, Элли забралась мне на колени. И я ничего не сделал, чтобы остановить ее. Как я мог? Ее всегда было так приятно держать в руках.

Элли замерзла, ее холодные волосы коснулись моего лица, когда она меня поцеловала. Сама Элли может быть едва стояла на ногах, но ее поцелуй был очень настойчивым. Я не мог не отрегировать на него. Я стал твердым сразу же, как только она прижалась своим мягким телом к моему, опрокинула на кровать и распласталась сверху.

Пока ее язык играл с моим, руки изучали. Но прежде чем Элли смогла зайти слишком далеко, я поймал ее руки и расставил по сторонам. Выражение ее лица сменилось с лениво возбужденного на ярко-красное.

— Мммм, — простонала Элли, раскачиваясь на мне. — Мне это нравится.

Мне тоже. По сути, мне нравилось все, что она делала. Нравится настолько сильно, что я совершенно забыл, как был раздражен днем. Потому что сейчас она была здесь. Вся в моем распоряжении. Неважно, как сильно я хотел подмять Элли под себя, затеряться в ее сладости и мягкости, я так же знал, что не могу. Это неправильно.

— Ты пьяна, — сказал я ей.

Элли сонно кивнула.

— Но я полностью контролирую свои возможности, — возразила она.

— Контролируй хотя бы свои громкие слова, — подметил я.

— Ну же, Шейн, — она толкнулась своими бедрами. — Я знаю, что ты хочешь меня. Я чувствую это.

О да. Она не могла не чувствовать. Я практически разрывал простыню своим членом. Те вращающие движения, которые она проделывала бедрами, только все усугубляли. Отпустив ее руки, я зажал руками бедра Элли в попытке угомонить.

Я практически услышал, как она надула губки.

— Ты скучный.

— Почему бы нам не предложить тебе воду и несколько часов сна.

Я нежно развернул ее на спину, выскользнув из-под нее.

— Я буду веселым, когда ты протрезвеешь.

Не дожидаясь ответа, я пошел на кухню и принес стакан воды. Когда я вернулся в спальню, Элли так и сидела поверх покрывал, ее рубашка была расстегнута только наполовину, что выглядело жалко.

Я расположился рядом с ней и протянул воду. Элли попила, а потом вздохнула.

— Я — сволочь, — проинформировала меня она.

— Кто сказал? — спросил я, гадая, поругалась ли она с Джошем, и пытаясь удержаться от разглядывания того, как маняще была распахнута ее рубашка. Ее грудь была готова вот-вот вырваться из рубашки.

А потом Элли покачала головой. Или скорее всем телом, включая грудь, от чего она заколыхалась. Я сжал руки в кулаки, чтобы удержаться и не дотрагиваться до нее. Потому что знал, если сделаю это, то мы не ограничимся просто касаниями.

— Я была груба сегодня, — сказала Элли, и я выкинул грязные мысли из головы и заставил себя сосредоточиться на ее лице. Ее очень раскаивающемся лице. — Мне следовало представить тебя своей семье, — вздохнула она. — Надо было сказать тебе, что они придут.

— Все нормально, — сказал я ей, зная, что все было ненормально. Но это было нечестно по отношению к ней. Потому что мои чувства — мое дело и моя собственная вина. — Ты всегда говорила, что это несерьезно, — напомнил я ей. И себе. В который раз. — Случайная связь не подразумевает представление членам семьи, которые приехали из другого города.

Элли положила руку мне на щеку. Это было приятно. Даже слишком. Взяв Элли за запястье, я убрал ее руку, положив ей на колено. Если этот жест и расстроил ее, на лице это никак не отразилось.

— Это не единственная причина, по которой я сволочь, — сказала она. — Я получила работу.

Я ничего не ответил.

— И из-за нее мне придется уехать из Нью-Йорка.

Она крутила край рубашки, и я осознал, что затаил дыхание.

— Но ненадолго. А когда я вернусь назад, то буду на Бродвее, — она сжала руки. — Как и хотела.

— Как ты и хотела, — повторил я, чувствуя себя еще хуже, чем раньше. — Элли, это здорово, — выдавил я.

— Я не сказала об этом ни Риган, ни Джоанне. Вот почему я — сволочь.

— Ты можешь сказать им завтра. Они порадуются за тебя.

— А ты? — Элли прищурилась. — Ты рад за меня? Рад, что я получила эту работу?

Я не знал, что ответить. Знал, что это было ее мечтой — Элли хотела работать на Бродвее, что сделала все возможное, чтобы попасть туда. И эта работа для нее была как шаг вперед. Последнее, что я хотел, — мешать и удерживать ее.

— Я рад, что ты получила эту работу, — сказал я, мечтая, чтобы это на самом деле радовало меня.

Кажется, она расстроилась, но я не понял, почему.

— Я хочу сказать тебе кое-что еще, — шепотом сказала она. — Кое-что об этом.

Она показала на себя, а потом на меня.

Но последнее, что я хотел, — повторить, что это несерьезно. Я знал, что это было именно так. А теперь она уйдет. И это закончится. Все будет кончено.

— Тебе нужно поспать. Завтра у тебя будет чертовски болеть голова.

Она кивнула и зевнула. Видимо она потеряла ход мыслей. Хорошо. Я встал, потому что внезапно подумал, что не смогу спать с ней в одной постели, не испытывая желания дотронуться до нее, поцеловать, взять ее. Она это заметила.

— Куда ты? — спросила она, забравшись под одеяло.

— Думаю, сегодня я посплю на диване, — сказал я ей, стоя там и чувствуя себя нагим, — и буквально, и фигурально.

Элли нахмурилась, и ее пьяная дымка, кажется, начала рассеиваться.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она. — Останься здесь.

Элли похлопала по месту рядом с собой.

Это было плохой идеей, но когда она подняла на меня глаза, я знал, что не смогу сказать ей нет. Хотя завтра утром, скорее всего, она снова будет держать меня на расстоянии вытянутой руки или хуже. Элли хотела меня ночью. Когда мы были одни. Я думал, что этого достаточно. Так обычно было с другими женщинами — или должно было быть. Но не с Элли. Я хотел большего.

А она нет. Элли совершенно ясно дала понять, что сделает все, чтобы избежать знакомства с семьей. Она даже не сказала мне, что они в городе. Поэтому будет лучше, если я закончу все это сейчас.

Но посмотрев на нее, на ее большие выразительные глаза, я продолжал хотеть ее. Хотеть прикоснуться к ней, глубоко погрузиться внутрь нее.

Поэтому я примостился рядом с ней, взяв себя в руки. Через несколько секунд ее дыхание стало ровным, и я понял, что Элли уснула. Я мог бы встать с кровати. Мог бы высвободиться из ее объятий. Но не стал. Вместо этого я уснул, осознавая, что целиком и полностью облажался.

Элли

Я проснулась с убийственной головной болью, сухостью во рту и очень твердым, теплым телом рядом. Подняв голову, я обнаружила, что распласталась у Шейна на груди, его руки обнимали мою талию. Вдруг головная боль перестала казаться мне такой ужасной, я не возражала против сухости во рту, потому что у меня был лучший вид во всем штате Нью-Йорк.