Джуэл Энн - Несомненно ты [calibre 3.35.0]

— Отлично! Уже не могу дождаться. Увидимся на следующей неделе.

— Пока, Эйв.

Эйвери права, хотя я никогда не признаюсь об этом вслух. То, как твёрдо я сосредоточена на достижении своих целей и больше ни на чём, обычно отпугивает большинство парней. Они бы согласились провести со мной одну ночь, но это прерогатива Эйвери, не моя. Поэтому всё закончилось тем, что я стала недосягаемой «любительницей подразнить». И под этим я подразумеваю, что мужчины считают, что если девушка привлекательна, но разборчива, значит она «динамщица». Я редко проявляю интерес к парням. Я замечаю их, но не ищу их активно. Моя текущая ситуация отличается. По правде говоря, я никого не искала. Сворли стало плохо, поэтому кабинет доктора Эббота стал неожиданной, но необходимой поездкой в мой первый день здесь. А Лотнер... ну, это был слишком неожиданный, но приятный сюрприз. Я могу быть легкомысленной. Страх перед обязательствами — вот, что обычно убивает отношения. И хорошо, что никто из нас двоих не ищет обязательств.

Глядя в зеркало во весь рост, я одобряюще киваю себе. Я выбираю купальник в пастельных тонах. Верх полосатый и без бретелек, а низ на завязках по бокам. Поверх него я надеваю ярко-розовый сарафан выше колена. Лак на ногах соответствует цвету моего платья. Волосы у меня выровнены утюжком, а чёлка отодвинута на одну сторону.

— Что думаешь, Сворли?

Он, развалившись на краю кровати, бдительно следит за мной.

— Согласна, я выгляжу весьма горячо. Не очень шлюшно, но и не слишком строго.

Через несколько минут уже будет пять часов, и я включаю аудиосистему. Музыка из моего айфона звучит в колонках внутри и снаружи дома. Начинают играть Kings of Leon «Use Somebody», когда раздается стук в дверь. Я нервничаю. Это смешно, потому что вчера мы провели вместе почти весь день, но он закончился поцелуем, и моё тело всё ещё находится в застывшем состоянии.

— Привет, — здороваюсь я и нервно улыбаюсь Лотнеру.

На нём красные шорты и серая футболка Стэнфорд. Моё блестящее предположение, что он учился в Стэнфордском колледже. В одной руке у него коробка с пиццей, а в другой — упаковка из шести бутылок пива. В тот момент, когда его голубые ирисы жадно впиваются в меня, моя кожа вспыхивает от этого разгоряченного взгляда.

— И тебе привет. Ты выглядишь... восхитительно.

— Спасибо. Эм... заходи, — я беру коробку с пиццей и иду на кухню. — Пахнет вкусно. Я проголодалась.

— Забыл спросить, какая пицца тебе нравится, поэтому решил не рисковать и заказал вегетарианскую, без лука.

Хмм... он думает, что я не люблю лук или не хочет, чтобы от нас пахло луком по... какой бы то ни было причине?

— Идеально. Давай есть на веранде.

Я кладу пиццу на стол, а Сворли приветствует Лотнера, слава Богу, не с таким рвением, как он это делает с доктором Эбботом. Возможно, это только мне так кажется, но, по-моему, напряжение усилилось. Я нахожусь в подвешенном состоянии с тех пор, как Лотнер поцеловал меня прошлым вечером. И я хочу, чтобы он поторопился и повторил это снова, чтобы я могла расслабиться, а не сидеть весь вечер и думать, когда или даже произойдёт ли это снова.

Боже! Лучше бы это случилось прямо сейчас.

Пока я раскладываю кусочки пиццы по тарелкам, он открывает две бутылки пива. Его голые ноги задевают мои под столом, когда он выдвигает стул. Я быстро смотрю на свой сарафан, чтобы убедиться, что тот скрывает мои затвердевшие соски. Я неисправима. Разве мы не можем сократить первый тайм и перейти во второй, где моё тело возьмёт передышку от пребывания в повышенной боевой готовности.

— Чем вы сегодня со Сворли занимались?

Я делаю глоток пива, надеясь, что это успокоит мои нервы.

— Ничем особенным. После того как я вымотала эту задницу на пробежке и во время игры в фрисби, весь остаток дня мы отдыхали у бассейна.

— Тяжёлая работа, — ухмыляется он.

— Я в курсе, понятно? Когда-нибудь я снова буду по уши в учёбе и тогда буду с восторгом вспоминать об этих днях, когда я занималась хаусситтингом.

— Ты довольно целеустремлённая. Это наследственное? — он откусывает кусочек пиццы, не отрывая от меня своего взгляда.

— Моя мама собиралась учиться на архитектора, когда встретила папу. Спустя шесть месяцев они поженились, и, по всеобщему мнению, зачали меня в медовый месяц. После того, как я родилась, она бросила учёбу... забросила свою мечту. Мой отец говорил ей, что она должна закончить обучение, когда я достигну дошкольного возраста, но она отказалась из-за моей сестры. Одно привело к другому, а ещё было туго с деньгами, потому что зарабатывал только папа, поэтому мама постоянно откладывала своё обучение. Потом ей диагностировали рак и...

Слова приносят слишком много боли. Я ещё не готова к тому, чтобы Лотнер увидел, как я плачу.

— Ты беспокоишься, что отложишь свои мечты на потом, — и это был не вопрос.

Я киваю и делаю ещё один большой глоток пива. В этот раз я ещё больше нуждаюсь в нём.

— Я понимаю. Я п о том и кровью получил своё образование... моё будущее, и тоже не хочу откладывать свои мечты в долгий ящик.

Он поднимает бутылку пива вверх.

— За вовремя сбывающиеся мечты.

Я улыбаюсь и чокаюсь с ним.

— За вовремя сбывающиеся мечты.

Возможно, дело в алкоголе или из-за нашего взаимопонимания, но я немного расслабляюсь.

— Твоя мама...

Я киваю и пытаюсь проглотить подступивший к горлу ком, но он не хочет исчезать, поэтому я пью ещё пива и жду, пока все чувства притупятся.

— Итак, твой отец работает «сохраним рифы солнцезащитный крем» морским биологом. А что насчёт твоей мамы?

Он разглядывает пивную этикетку.

— Моя мама учитель умственно-отсталых детей... И у неё был рак груди, но она выжила.

Нежные голубые глаза смотрят на меня. Он не сказал этого вслух, но я слышу непроизнесённые слова. Между нами есть связь. У наших мам был рак. Но его мама выжила, а моя — нет.

— Она причина того, что я стал доктором. Поначалу я хотел специализироваться в области онкологии. Но когда начал этим заниматься, единственное, что видел, это моя мама, висящая на волоске от смерти, — он делает большой глоток пива. — Но затем я переквалифицировался на педиатрию. Работа с детьми точно для меня. Я понял, что это моё призвание.

Я киваю. Мне становится интересно, а есть ли призвание у меня? Является ли работа смотрителя музея моим призванием? Всё это очень похоже на «судьбу», но я не верю в неё.

— Братья, сёстры? — спрашиваю я, не отрывая глаз от него.

— Нет. У моей мамы были проблемы с зачатием, поэтому по их словам я стал для них «чудом». Когда мне было три года, ей диагностировали рак груди третьей степени. Теперь она наше «чудо».

Он облокачивается на спинку стула и закидывает руки за голову.