Джуэл Энн - Несомненно ты [calibre 3.35.0]

— Спасибо, — отвечает Дэйн, мягко поглаживая мою спину.

Глаза Оушен закрываются, я целую её в лоб и ставлю стул рядом с её кроватью.

Папа даёт мне бутылку воды. Я качаю головой.

— Выпей. Мне не нужно, чтобы обе мои девочки были обезвожены.

Неохотно я беру бутылку и делаю несколько глотков.

— Мы должны были отложить свадьбу. Я знала, что она не очень хорошо себя чувствует. Боже, я чувствую себя такой ужасной ма...

— Шшш... хватит, — Дэйн массирует мои голые плечи. — Я знаю, как пугающе это выглядит, но, скорее всего, это приступ лихорадки, вызванный жаром и вирусной инфекцией. С ней всё будет в порядке.

Я складываю руки, кладу их на край кровати Оушен и опускаю на них голову. Дэйн так сильно старается меня успокоить, но это не помогает. Это место сводит меня с ума. Я просто хочу вернуться домой с моей маленькой девочкой. Послав к чёрту эту свадьбу, послав к чёрту всё. Вчера, когда ей в первый раз стало нехорошо, мои инстинкты подсказывали отложить свадьбу, но все пытались убедить меня не делать этого, говоря, что я слишком остро реагирую. Ну, и кто теперь остро реагирует?

— Здравствуйте, я...

Я так резко поднимаю голову, что уверена, едва не сворачиваю себе шею.

Не. Может. Этого. Чёрт. Побери. Быть!

Комната погружается в тишину, только приборы, подключенные к Оушен, продолжают работать.

— Ох, чёрт, — слышу я, как шепчет Эйвери.

Он откашливается. ЛОТНЕР откашливается.

— Доктор Салливан. Я доктор Салливан.

Голубые ирисы.

Он быстро отводит глаза от меня и смотрит на отряд, что выстроился позади меня.

— Эм... мы просто... мы подождём снаружи, пока добрый доктор будет выполнять... эм... свои дела, — говорит Эйвери всем находящимся в палате.

Вся моя семья мешкает, а потом строем выходит из палаты. Я оборачиваюсь на Дэйна, но он не двигается с места.

— Можешь дать нам минутку? — шепчу я.

То, как он хмурится, показывает его полное неодобрение. Он наклоняется, целует меня в шею, а затем выходит из палаты, делая вид, что не замечает Лотнера.

Хотелось бы мне сказать, что спустя три года он больше никак не действует на меня, но не могу.

— Привет, — шепчу я, нервно перебирая подол своего платья.

Его взгляд перемещается с меня на карту в его руках. Губы превращаются в жесткую линию, и он тяжело сглатывает.

— Оушен Энн Монтгомери. У тебя есть ребёнок.

Это не вопрос. На самом деле, я даже не уверена, был ли он в курсе, что сказал это вслух.

Я жую внутреннюю часть щеки. Он смотрит на меня, и я медленно киваю. Напряжение между нами огромное и удушающее.

Его взгляд проходится по мне.

— Красивое платье, — хмурится он.

Я смотрю на свои руки. Спустя столько времени так много должно быть сказано сейчас, но ничего не получается. Из меня выкачали последние силы сегодня, а мозг готов взорваться.

— Доктор из неотложной помощи взял кровь и мочу на анализы, сделал томограмму и электроэнцефалограмму. У неё был приступ лихорадки, вероятней всего из-за жара, вызванного вирусной инфекцией. Из анализов понятно, что беспокоиться не о чем. Такое нередко встречается у детей такого возраста, и с ней должно быть всё в порядке. Но, так как она была обезвожена, мы оставим её на ночь в больнице, а утром её уже можно будет забрать домой. У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Я слышу его голос, но не могу разобрать всех слов. Его холодный тон и отсутствие эмоций на лице повергают меня в полное оцепенение.

— Миссис Эббот , у вас есть какие-либо вопросы?

Его укол очевиден, он назвал меня так специально, и это способствует моему выходу из прострации. Я выпрямляю спину и готова к ответному удару.

— Мамочка, — слышу я тихий голос.

— Привет, малышка, — я нежно убираю волосы с её лица и целую в лоб.

— Привет, Оушен, я доктор Салли, — его голос магическим образом превращается в успокаивающую гармонию. — Хочешь послушать, как бьётся моё сердце? — и он вытаскивает свой стетоскоп.

Её глаза едва открыты, но она всё равно берётся за стетоскоп. Осторожно поместив его ей в уши, Лотнер прижимает противоположную сторону инструмента к своей груди. Её маленькие губы цвета вишни превращаются в небольшую улыбку. Он лезет за чем-то в свой карман.

— Могу я посмотреть на твои глаза?

Она кивает и пытается раскрыть их.

Я перестаю дышать, когда он одной рукой вытаскивает инструмент со светящимся кончиком, а второй рукой поднимает ей веко. Весь мой мир рушится.

— У тебя... красивые глаза, — его голос ломается, а затем он прочищает горло и убирает от неё стетоскоп. — Могу ли я теперь послушать твоё сердце?

Она кивает.

Лотнер не смотрит на меня. Ни единого взгляда, показывающего, что я всё ещё здесь в палате.

Он надевает на шею стетоскоп и сжимает её руку. Также он сейчас сжимает моё сердце.

— С тобой всё хорошо, но так как сейчас уже поздно, я думаю, что тебе нужно остаться здесь, а завтра утром вы вернётесь домой. Согласна с этим?

Она смотрит на меня и, улыбнувшись, я беру её вторую ручку.

— Я буду здесь всю ночь. Я никуда не ухожу.

Она кивает.

— Я договорюсь, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть, а утром я вернусь, хорошо? — он всё ещё держит её за руку.

Она улыбается ему, и мне почти нечем дышать. Все мои голубые ирисы здесь. Это уже слишком.

Я встаю, ожидая, пока он посмотрит на меня, но он этого не делает. Лотнер разворачивается и выходит из палаты.

Какого чёрта?

— Дэйн, тётя Эйвери и дедушка снаружи. Хочешь увидеться с ними?

Оушен улыбается.

— Да.

Я высовываю голову из палаты и вижу их всех, стоящих в коридоре. Понятно, что они до ужаса хотят задать мне вопросы, которые почти уже слетают с языка, но пока я не могу им ни на что ответить.

— Она хочет увидеться с вами.

Все ринулись в палату. Кроме Дэйна.

— Заходи, я сейчас вернусь.

Он не отвечает. Его взгляд опускается на пол, и он заходит внутрь.

Лотнер стоит у стойки медсестры, печатая что-то на компьютере. Я облокачиваюсь на стойку, встав напротив него. Он игнорирует меня.

— Мы можем поговорить?

Он всё ещё игнорирует меня. Медсестра, стоящая рядом с ним, переводит взгляд то на меня, то на него.

— Лотнер?

Он смотрит на меня, в глазах плескается расправленный металл, затем он разворачивается и уходит по коридору.

— Лотнер? — кричу я ему в спину.

Он снова мне не отвечает, распахивает дверь так, что она ударяется о стену, и идёт на лестничную клетку.

Он уже опускается на один этаж, когда я добегаю к двери.

— Лотнер, остановись! — зову я, и дверь с громким стуком закрывается за мной.

Он останавливается. Руки на талии, всё ещё повёрнут ко мне спиной.

— Она моя, — и снова это не вопрос.

Я подбегаю к нему, но слова всё ещё никак не хотят покидать мой рот.