Франсин Риверс - Мост в Хейвен

Абра обожала играть на пианино. Это было ее любимое занятие. Она играла гаммы, аккорды, хотя ей было непросто доставать до всех нужных клавиш одновременно. Она репетировала «Тихую ночь», «О, городок Вифлеем» и «Там в яслях». И каждый раз, когда она заканчивала исполнять песню, мама говорила, что она отлично играет, тогда девочка ощущала прилив тепла внутри.

В храм вошел папа:

— По-моему, пора идти домой. — Он обнял маму за плечи и поднял на ноги. Разочарованная, Абра закрыла крышку пианино и пошла за ними к машине. Мама извинилась за то, что так сильно устала, а папа ответил, что после того как она отдохнет несколько часов, все будет в порядке.

Мама стала возражать, когда папа поднял ее на руки, чтобы занести в дом. Он посидел с ней несколько минут в спальне. Затем вышел в гостиную:

— Не шуми, Абра, пусть Марианн немного поспит. — Как только папа вышел и снова сел в машину, Абра прошла в их с мамой спальню и забралась в кровать.

— Моя девочка пришла, — сказала мама, прижимая ее к себе.

— Ты снова заболела?

— Ш-ш-ш. Я не болею. Просто очень устала. — Она уснула, а Абра лежала с ней, пока не услышала, что подъехала машина отца. Тогда она соскользнула с кровати и выбежала в гостиную, чтобы посмотреть в окно. Папа отвязывал рождественскую елку, которая лежала на крыше его старенького серого автомобиля.

Абра завизжала от восторга, распахнула входную дверь и сбежала по ступенькам. Она принялась скакать и хлопать в ладоши:

— Такая большая!

Через черный вход вошел Джошуа, его щеки пылали от мороза, а глаза сияли. Распродажа елок прошла отлично. Если их отряд сумеет собрать достаточно денег в этом году, они все поедут в лагерь возле Йосемити [5] Йосемити — национальный парк в штате Калифорния. — Примеч. пер. . Если же денег будет недостаточно, Джошуа уже договорился с соседями, что они наймут его подстригать газоны.

— Они согласились платить мне пятьдесят центов в неделю. Если умножить на двоих, получается четыре доллара в месяц! — Для него это были большие деньги. — Тогда я сам смогу заработать на лагерь.

После ужина мама взялась мыть посуду, чтобы папа мог заняться елкой. Он распутал гирлянду огоньков, повесил ее на елку и включил, еще не открыв коробку с игрушками. Потом достал елочные украшения и стал передавать их по одному Джошуа и Абре, а те их развешивали.

— Ты, сынок, украшаешь верхние ветки, а Абра — нижнюю половину, — сказал Зик.

Что-то разбилось за стеной, от неожиданности Абра уронила стеклянный шар, а папа вскочил на ноги и бросился на кухню:

— Марианн? Что случилось? Ты в порядке?

Дрожащая Абра наклонилась, чтобы собрать осколки разбитого украшения, но Джошуа остановил ее:

— Осторожно. Дай я уберу. Ты можешь порезаться. — Девочка расплакалась, а брат прижал ее к себе: — Все хорошо. Не плачь.

Абра прижималась к Джошуа, ее сердце тяжело колотилось, она слушала, как спорят папа и мама. Они старались разговаривать тихо, но Абра все равно их слышала. Вот кто-то подметает, затем что-то падает в мусорное ведро под раковиной. Распахнулась дверь, и вошла мама, ее улыбка сразу погасла.

— Что случилось?

— Она разбила украшение.

Папа взял Абру на руки:

— Ты порезалась? — Девочка отрицательно покачала головой. Папа погладил ее по спине. — Тогда и плакать не о чем. — Он прижал ее к себе, затем опустил на пол: — Вы двое продолжаете украшать елку, а я займусь камином.

Мама включила радио и нашла музыкальную программу. Затем она устроилась в своем кресле и достала корзину для вязания. Абра забралась на стул с ней рядом. Мама поцеловала ее в макушку:

— Ты больше не хочешь украшать елку?

— Я хочу посидеть с тобой.

Папа, который раскладывал в камине растопку, посмотрел на них через плечо. И взгляд его был печален.

Воскресенье выдалось холодным, однако дожди прекратились. Супружеские пары с детьми собрались в зале для встреч, они привели своих детей на занятия в воскресной школе, чтобы самим отправиться во «взрослую церковь». Абра заметила Пенни Мэтьюс и побежала к ней впереди мамы. Девочки взялись за руки и отправились на занятия.

После воскресной школы миссис Мэтьюс пришла и забрала Пенни. Мама помогла Мици помыть и вытереть тарелки из-под печенья. Папа разговаривал с задержавшимися гостями. Когда ушел последний прихожанин, семья прошла в храм. Мама аккуратно сложила сборники церковных гимнов, собрала разбросанные бумаги. Папа убрал блестящие бронзовые подсвечники и блюда для сбора пожертвований. Абра села за пианино, она болтала ногами и играла аккорды.

Вдруг распахнулась входная дверь, и внутрь вбежал человек. Мама выпрямилась и прижала руку к груди:

— Клайд Эйзенхауэр, в чем дело? Вы перепугали меня до полусмерти.

Мужчина запыхался и явно был расстроен:

— Японцы бомбили нашу военно-морскую базу на Гавайях!

Как только они вернулись домой, папа включил радио. Он снял пиджак и повесил его на спинку кухонного стула, вместо того чтобы отнести его в шкаф, как обычно . «Японцы атаковали Пёрл-Харбор, как объявил президент Рузвельт. Атаковали также все военно-морские и военные объекты на острове Оаху…» Голос диктора был встревоженным.

Мама опустилась на стул. Папа закрыл глаза и склонил голову:

— Я знал, что это произойдет.

Мама усадила Абру на колени и молчала, слушая голос, который все рассказывал и рассказывал о бомбардировках, о затонувших кораблях и заживо сгоревших людях. Мама заплакала, вслед за ней и Абра. Мама прижала девочку к себе и стала тихонько качать ее:

— Все хорошо, детка. Все хорошо.

Но Абра знала, что это не так.

Мици открыла дверь с благодушной улыбкой:

— Неужели пришла моя любимая девочка! — Она закинула конец шали за спину и раскинула руки, затем, смеясь, обняла Абру и повернулась к Марианн: — Сколько времени она пробудет у меня на этот раз?

— Сколько вы пожелаете, — ответила мама, проходя вслед за хозяйкой в гостиную.

Абра любила бывать у Мици. В ее гостиной было множество безделушек, и она разрешала Абре их брать и рассматривать. Иногда Мици готовила кофе и даже наливала чашечку для Абры, разрешала добавить сливок и столько сахара, сколько она хотела.

Мици явно была озабочена:

— Ты выглядишь страшно усталой, Марианн.

— Я сейчас отправлюсь домой и как следует высплюсь.

— Обязательно поспи, дорогая. — Мици поцеловала ее в щеку. — Не загоняй себя так сильно.

Мама наклонилась и обняла Абру. Она поцеловала ее в обе щечки и погладила по головке:

— Веди себя хорошо, детка.

— Иди осмотрись, — велела Мици Абре. Мици проводила маму к входной двери, они поговорили еще несколько минут, тем временем Абра пока расхаживала по гостиной, разыскивая свою любимую фигурку — блестящего фарфорового лебедя с уродливым утенком рядом. Она обнаружила ее на угловом столике под боа из перьев.