Франсин Риверс - Мост в Хейвен

По дороге на съемочную площадку на следующее утро Франклин велел ей не говорить о беременности ни с кем. Она не поняла почему, ведь он же сказал режиссеру? Почему они должны держать это тайне? Франклин смотрел только на дорогу.

— Ни один режиссер не желает, чтобы актеры отвлекались на ненужные вещи на площадке. Так что молчи. — Он мрачно посмотрел на нее. — И сосредоточься.

Визажист наложила основу под макияж:

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, Лина.

— Я чувствую себя лучше. — Ей хотелось сообщить новость, но кругом полно ушей, которые захотят получить выгоду от пикантной информации. Один звонок, и тотчас набегут репортеры, захотят узнать все о беременности Лины Скотт. Съемки будут прерваны.

Франклин ждал ее за дверью. Он опекал ее больше обычного.

— Отработай сцену, как мы репетировали сегодня утром, и все будет отлично. — Она заняла свое место, как всегда нервничая, текст проносился в голове. С каждой отработанной сценой их будет оставаться все меньше, все ближе будет последний фильм Лины Скотт.

Следующие несколько дней прошли быстро. Франклин просматривал с режиссером снятый за день материал. Она терпеть не могла видеть себя на экране, поэтому просто отдыхала в гримерке. В пятницу утром Франклин был раздражен и озабочен, он молча вел машину, крепко вцепившись в руль. На лбу выступали капельки пота. Абра спала. Она проснулась, когда он сворачивал с шоссе. Сколько времени они едут?

— Почти приехали. — Он погладил ее по щеке. — Мне сказали, что это не страшно. Пара часов схваток. И все закончится.

Все закончится? Абра похолодела и начала паниковать:

— О чем ты говоришь?

— Об аборте.

Когда он говорил, что обо всем позаботился, она подумала, будто ему пришлось разговаривать с режиссером, а вовсе не договариваться об убийстве ребенка.

— Нет. — Ее голос дрожал. — Это неправильно.

— Кто может знать, что правильно, а что нет? Сейчас это для тебя правильно. Лучшее, что мы можем предпринять в сложившихся обстоятельствах.

— Но я не хочу этого!

— Думаешь, я не знаю, зачем ты это спланировала? Я знаю, что сильно на тебя жал, Лина. Возможно, слишком сильно. В дальнейшем мы будем делать перерывы между фильмами.

— Это же незаконно!

— Но делается постоянно! — Он выдохнул. — Даже не стану говорить, во что мне обошлась эта маленькая ошибка. — Он был зол и полон решимости. — Я хотел, чтобы это сделал не кто-нибудь, а самый лучший.

— Лучший?

— Врач, а не подпольный мясник.

Абра расплакалась:

— Я не стану этого делать! Не стану!

— Я все обдумал. Как только твоя карьера утвердится, тогда и возьмешь перерыв на ребенка. Мы сможем нанять няню. И тебе придется заниматься с тренером несколько месяцев, чтобы восстановить форму, но это все-таки возможно.

— Ты меня не слышишь?

— Это ты послушай! — Франклин так крепко вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. Может, он представил, что это ее горло? — Ты совсем не готова стать матерью. Ты ничего не знаешь о детях. — Он свернул на проселочную дорогу, ведущую в холмы, сверился со своими записями и повернул на длинную подъездную дорожку.

Он остановился возле небольшого дома. Затем распахнул дверцу, вышел, обошел машину и подошел к пассажирскому месту. У Абры не было пути к бегству, и она сдалась. Франклин не выпускал ее руку:

— Я буду с тобой все время, обещаю.

Дверь открыла женщина. Абра не поднимала глаз. Франклин сказал, что люпины в этом году особенно красивы, и они вошли в дом.

— Мне нужно соблюдать осторожность, сами знаете. — Тон ее был скорее раздраженным, чем извиняющимся. — Католики были бы рады засадить меня в тюрьму.

— Мы не католики.

— Деньги принесли?

Франклин достал бумажник и отдал ей две новенькие хрустящие стодолларовые банкноты.

Женщина забрала деньги, сунула в карман и отступила, пропуская их:

— У меня все готово. Сюда.

Франклин снова взял Абру за руку:

— С тобой все будет хорошо. Я обещаю.

Абра, не поднимая головы, прошла за женщиной через прихожую, затем в дальнюю комнату с белыми стенами, столом со стременами и занавешенными окнами.

— Я не этого ожидал. — Франклин заволновался.

— Здесь есть все, что требуется.

— Будет больно?

— Не так больно, как роды, и закончится быстро. Снимите с нее все ниже пояса, и пусть ложится на стол.

Абра оцепенела от страха, пока Франклин раздевал ее. Он все время говорил, но голос его был напряженным.

— У тебя все будет хорошо. Все займет несколько минут. И мы забудем о происшедшем. — Он поднял ее на руки и осторожно положил на стол. Помог ей зафиксировать ноги в стременах. У девушки дрожали конечности. — Расслабься. — Он склонился над ней и положил голову ей на плечо. — Прости, — прошептал он. — К сожалению, более легкого пути нет.

Абра стиснула зубы и застонала.

Франклин коснулся ее лба холодными пальцами:

— Все скоро закончится.

Действительно, скоро.

Женщина выпрямилась и стянула резиновые перчатки. Потом вымыла руки в раковине.

— Все должно закончиться к завтрашнему утру.

Франклин выпрямился, кровь отхлынула от его лица.

— Что значит — «к завтрашнему утру»? Вы же сказали, что это быстро.

— Только моя часть работы. Физиологический раствор не сразу начинает действовать на матку. — Женщина открыла дверь.

— Куда вы? — Франклин явно встревожился. Он пошел за ней.

— Франклин! — Абра попыталась схватить его за руку. Он же обещал не оставлять ее одну. Абра слышала, как они спорят. Он громко выругался. Дверь открылась и закрылась. Абра сумела сесть и слезла со стола. Ее так сильно трясло, что она одевалась с большим трудом.

В комнату вошел Франклин с рассерженным лицом, пока не увидел ее. Он тотчас обнял ее за талию и повел к машине.

— Мы не можем остаться здесь. Снимем номер в мотеле на берегу. Все будет хорошо. Все будет прекрасно.

Всю ночь Франклин сидел возле нее и держал ее за руку. Когда боль стала нарастать, он прикрыл ей рот рукой:

— Ш-ш-ш. Не кричи. Пожалуйста, Лина. Кто-нибудь услышит и вызовет полицию. — Он отошел, чтобы свернуть жгут ткани, тогда у нее будет что-то кроме его руки, чтобы впиться зубами. — Прости, Лина. — Он плакал. — Мне очень жаль. Я люблю тебя, Лина. Я очень сильно тебя люблю. Я все исправлю. Клянусь.

— Как ты это сделаешь, Франклин? — Плачущая Абра вцепилась в простыни, сминая их, боль становилась невыносимой, а беспомощный Франклин стоял и смотрел.

Муки закончились перед рассветом. Франклин завернул все в полотенце и ушел на берег. Вернулся он нескоро с посеревшим лицом и песком под ногтями. Он завернул Абру в гостиничное одеяло и отнес в машину, перед тем как выписаться из мотеля. Франклин протянул к ней руку, но она отодвинулась, не поворачивая к нему голову.