AlmaZa - Юность или зрелость? [СИ]

— Ты не должна из-за него отказываться от мечты. — серьёзно выдал СанХун. Я закусила губу.

— Да нет никакой мечты! Я просто представила альтернативную версию по твоей просьбе. Создала макет на случай «а если…». Меня ждет карьера домохозяйки.

— Как-то не радостно это прозвучало. — заметил молодой человек. — А может, ты отказываешься от мечты и никогда не пыталась мечтать потому, что боялась себя ими… как это… искусить! Тогда получается, что тебе захочется того, чего тебе не хотят давать. А это трудности и расстройства. Может, надо попробовать размечтаться?

Я пристально на него посмотрела и захотела ударить в лоб. Кто его тянул за язык? Я сама уже давно перестала думать об этом, но раньше подобные мысли появлялись. Мне незачем было мечтать. Никогда. Потому что это шло в разрез с планами отца. Потому что мечты — это неправильно. Потому что надо быть реалисткой. А в понимании моего папы это означало «делать, как велено».

— Я хочу в аспирантуру. — грустно выдохнула я.

— Тогда стремись к этому! — я не думала, что СанХун пустословит. Какие нагрузки у начинающих артистов — мне и не снилось, однако он шел к чему-то и не сдавался, так что, знал, о чем говорит. Мог подать пример собой. А мои мысли пошли дальше, но их я озвучивать уже не стала. Если я нарушу «рекомендацию» отца выйти замуж за МинУ из-за учебы, то это будет лучшим выходом из ситуации, нежели: «А знаете, я люблю другого». Но, скорее всего, мою идею назовут чушью и чепухой, скажут, что кандидатская диссертация для девушки — это веяние дьявольской западной эмансипации, разрушающий общество феминизм и так далее, и тому подобное. А если я буду настаивать, то меня лишат содержания. Или нет? Пойдет ли отец на такие категорические меры? Это было бы в его духе: «Зарабатывай сама на ту ерунду, которой хочешь заниматься». И вернуться к привычному благосостоянию я смогу только через полное послушание. Так неужели же я настолько трусиха, что не решаюсь ослушаться просто из страха потерять социальную обеспеченность и роскошь, в которой верчусь с детства? Как это мелочно, как это низко. КванХэ бы поддержала стремление к спокойствию, а ТэРи бы осудила. Впрочем, ТэРи не тот человек, инструкциями которого нужно руководствоваться. Но я и сама себя хотела осудить за то, что уступаю боязни возможность счастья. Пусть даже мимолетного. А оно бывает другим? Счастье тем и счастье, что оно праздник в календаре серых дней.

Я стряхнула с себя этот внутренний монолог. СанХун приглядывался ко мне, словно желая понять, о чем я думаю?

— Нужно ложиться спать. — я поднялась.

— Я не хочу. — бодро заверил он, но тоже встал.

— Надо. Мне завтра — уже сегодня — на учебу. А тебе никуда не надо?

— Утром репетиция. — кивнул парень.

— Не боишься не выспаться? — я пошла в зал, он следом.

— В другой раз. Выспаться ещё случай представится, а вот оказаться с тобой рядом… — я обернулась, и СанХун остановился, чтобы не упереться в меня. — Всё равно ведь отсюда до возвращения твоей подруги не выйти.

— Я очень надеюсь, что у неё останется совесть на то, чтобы открыть нас вовремя. И мы никуда не опоздаем. — замерев между диваном и дверью в спальню ТэРи, я задумалась, куда примоститься на эту ночь? Неразрешимая дилемма. — Ты где хочешь спать?

— Мне без разницы, — СанХун почесал нос, спрятав другую руку в карман джинсов. — а ты?

— Обычно я сплю в кровати с ТэРи… но это не гостеприимно с моей стороны — положить тебя здесь.

— Ну, я могу заменить ТэРи. — хотел быть игривым он, но слегка покраснел и не выдержал моего взгляда дольше трех секунд. Потерев шею, он добавил. — Я не приставучий. Могу просто рядом лежать.

— Это ты-то не приставучий? Ха! — я скрестила руки на груди. — Ты это мне будешь рассказывать? Нет уж.

Я вошла в спальню и прикрыла за собой дверь, включив свет. Он бы ещё сказал, что не имеет никаких порочных мыслишек и воспитывался в воскресной школе. Это с его-то уверенными руками и всепоглощающими поцелуями! Лучше и не вспоминать о них, а то приставучей окажусь я. Переключив верхний свет на прикроватную лампу, я разделась и забралась под одеяло. В голове всё ещё вертелось то, что не успело уложиться после прожитого дня. Подобрав колени и положив на них подбородок, я выводила на одеяле невидимые узоры. Дверь приоткрылась и, с лицом виноватого ребенка, неловко крутя ручку двери, показался СанХун. Я шумно вздохнула, не найдясь, как прокомментировать это неожиданное — вполне ожидаемое — действие второго акта.

— Ну, можно я с тобой лягу? — тихо попросился он.

— СанХун, что за вопрос? — я замахала в его сторону, словно отгоняла пылинки в воздухе. — Выйди, иди спать!

— Не раздеваясь, поверх одеяла! — продолжал он.

— Ступай на диван!

— На самом краешке кровати!

— Ладно! — сдалась я и отодвинулась от центра. — Подползай. Но только из-за того, что я обязана тебе сохранностью!

СанХун тут же щелкнул выключатель в зале и, оббежав кровать, приземлился на одеяло рядом со мной. Матрас просел и заколыхался. Уйдя под покрывало по самые уши, я нажала на кнопку и погрузила комнату во мрак.

— Доброй ночи!

— Доброй ночи! — ответил парень. Мне было жутко жарко под одеялом. На дворе-то всё ещё лето, да и в квартирах жара. Я чуть вылезла. Ощущалось, как вытянулся рядом молодой человек. Готова была спорить, что так мы не уснем ни за что. Даже счет баранов не поможет. О чем он думает, лежа рядом? О том, как сдержаться? Или как перейти к моему соблазнению? Или о работе? Я вспомнила о наших спорах по поводу моего будущего. В полной тишине, мне удалось отключиться от напряжения присутствия молодого мужчины рядом и задуматься о своей судьбе опять. Мечты… как набраться смелости, чтобы пойти к ним? Как набраться смелость хотя бы для того, чтобы позволить себе мечтать? Я долго лежала и прокручивала все «за» и «против». Воспроизводила все советы подруг и умные фразы из книжек. Но там не писали конкретно о моей ситуации, да и предугадать исход моих поступков они не могли. Тут нужны были книги Сивиллы, не меньше.

Интересно, сколько уже время? Часа три. Я не высплюсь теперь уже точно. СанХун дышал вблизи меня так ровно, что это выдавало в нем не спящего. Он не шелохнулся, боясь вызвать моё негодование или подозрение. А меня саму начинало трясти от невидимых вибраций его тела, от всё четче различаемого силуэта. Глаза привыкали к темноте, и он проявлялся. Лежит на спине, руки сомкнул замком на животе. Я сдвинула с себя одеяло ещё ниже, переживая, что вот-вот вспотею. А он в джинсах и футболке, бедняга.

— Тебе неудобно, наверное, в одежде? — тихо прошептала я, не до конца уверенная, что он не спит.

— Нормально. — так же тихо ответил он. На какое-то время я опять замолчала. Да и не надо было говорить. Надо было закрывать глаза и спать. — А можно раздеться?