AlmaZa - Развод [СИ]

— Да, но Йесон…

— Забудь ты про Йесона! — шлепнула я его по спине. — Это мой муж! И никто с ним нигде не мутит!

— Ладно-ладно, — притих Донун. Мои глаза грозили грозой похлеще, чем на небе. — Да, я знал, что женюсь на карьеристке. Она амбициозная и знающая себе цену девочка. Но я, действительно, переборщил, сказав о её любви не ко мне, а к деньгам. Я виноват, почему же сразу лезть в бутылку, грубо говоря? У нас бывали мелкие стычки, но за четыре года она ни разу — ни разу! — не извинялась первой, а только дулась и ждала, когда я подойду и всё улажу! Она не любит готовить, поэтому либо готовлю я, либо мы едим в ресторане. Она не любит ту музыку, что я раньше слушал, и теперь я почему-то полюбил тех исполнителей, которых выбирает она — нет, они реально классные, но тех, что были мне по вкусу, мы больше не включаем! — она не сдружилась с моей мамой, которая тоже та ещё дамочка и любому взорвет мозг, и теперь мы от силы два раза в год наведываемся к моим родителям, чтобы не травмировать ни ту, ни другую. Что ещё я должен сделать? Опять уступить? Пока я проглатываю всё, она, похоже, вообще ничего прощать не умеет и не намерена! Я знаю, что во всем могу ей доверять, что она хорошая жена и первоклассный специалист и находка, как финансовый директор для нашей корпорации, но нельзя же всегда на мне из-за этого ехать и ждать, что я всё проглочу, что гордость моя не пострадает и со временем и вовсе рассосется! Всё, хватит, хватит!

— То есть, ты согласен развестись?

— Нет, конечно! — истово возмутился Донун, закручивая последнюю гайку.

— Тогда как ты собираешься больше ничего не делать? А если она, и в правду, подаст на развод?

— Это будет на её совести! — мы с ним поднялись вместе. — Я больше первый начинать примирение не буду.

— Я бы предложила свои услуги в качестве посредника, но, боюсь, моё вмешательство всё усугубит. Сора неправильно поймет моё участие в вашей семейной жизни.

— Это точно. — собрав гаечные ключи и убрав домкрат в чехол, Донун бросил их в багажник машины, на которой приехал, и вернулся ко мне.

— Спасибо за помощь. Ты очень выручил. — я протянула ему руку, он пожал её и мы застыли, посмотрев друг другу в глаза, под этим дождем, сопровождавшимся постепенно удаляющимся громом. Одновременно всплывшее в наших головах воспоминание отразилось легкими улыбками на губах. Парк в Сеуле, внезапно начавшаяся гроза и мы, прятавшиеся в беседке от неё, и впервые тогда поцеловавшиеся. Пока я силилась отвести эту картинку на задний план, внезапно её разорвало приближение Донуна и я, не успев воспротивиться, ощутила его поцелуй.

Ошеломленная, я простояла секунд пять без движения, очень сильно, наверное, напоминая тех неестественных героинь из сериалов, вылупляющих глаза во время такого события. Но после этого я очнулась от оцепенения и дернулась назад, прикрывая губы пальцами. Донун, похоже, и сам одумался, выпрямившись и вытерев, как от пота, лицо от капель дождя. Кажется, он сразу же осознал ошибочность данного шага.

— Никогда так больше не делай. — постаралась не яриться я, хотя грудь тяжело поднималась от крупных глотков воздуха. Это не измена, это не измена. Йесон не узнает. Никто не узнает. Кроме меня. А меня саму совесть начинала мучить за то, что я позволила случиться подобному, не предотвратила. Становилось стыдно перед Йесоном. Почему я вовремя не увернулась?

— Прости, я не хотел, я не знаю, что меня дернуло, — поспешил затараторить Донун, отводя глаза. — Прости, мне так плохо на душе, что я не владею собой. Забудем, да?

— Да, разумеется. — я прикрыла веки. Что же делать? Это было столь незначительно, что и говорить не о чем, но если не сказать Йесону, я что же, скрываю от него и делаю из этого греховную тайну? Накладывая мерные гирьки решения на одну из чаш весов, я саму себя стала оправдывать вслух: — Я не скажу об этом Йесону только по одной причине: он и так сейчас достаточно обозленный, и я не отвечаю за его поступки, если он узнает. Как бы то ни было, ты мне дорог, как друг, и я буду за тебя переживать, если Йесона надоумит с тобой поквитаться.

— Как знаешь. Я уж точно ничего ни с кем обсуждать не собираюсь. Соре, видимо, и вовсе уже всё равно, что я тут делаю. — Донун попинал установленное колесо, проверяя его годность или просто так. — Но, поверь, я не собираюсь, едва услышав слово «развод» бросаться во все тяжкие. Я не представляю, как смог бы изменить Соре и вообще, что у меня может быть другая женщина, просто ты… ну, ты это ты. И хотя всё в прошлом, прошлое иногда ставит подножки.

— Это я уже поняла, после того, как всплыло отцовство Джесоба… — покачала я головой.

— Да, это, скорее всего, тоже на меня подействовало. В какой-то миг я подумал, а что, если бы я узнал всё тогда, если бы мы с тобой и Джесобом… и всё было бы по-другому…

— Ничего по-другому бы не было. — опустила я его на землю из ненужных мечтаний. — Я же говорила тебе, Донун. Без Йесона у меня бы, возможно, никогда уже не было мужчины. А если бы и был, то не ты. Не обижайся, но если сначала, узнав о том, от кого я родила Джесоба, я видела в сыне тебя, то теперь, окончательно и бесповоротно, я вижу в тебе сына. — я подошла и, под утихающими слезами небес, провела парню по щеке. — Ты для меня как близкий родственник, кровный родственник, с которым никогда и ничего быть не может.

Понимающе кивнув, он взял мою руку, поцеловал её в ладонь и пожал, так нежно, что напряженность улетела прочь.

— Даже не знаю теперь, приглашать тебя на вечерние посиделки или нет?

— Что за посиделки? Впрочем, что это я — не приду точно, потому что мне уже хватило всяких неприятностей и нахождения с тобой наедине. — тихо посмеялась я.

— Да я позвонил лучшему другу, когда мне Сора всё это выдала, захотелось выговориться по-мужски. Он обещал прилететь. Так что к ночи будет здесь.

— Лучшему другу? — с опаской начала уточнять я.

— Да, Чунсу. Ты знаешь у меня других лучших друзей? — широко улыбнувшись, Донун посмотрел наверх, убеждаясь, что тучи рассеиваются. — Так что, если будет желание повидаться со старым знакомым, звони. Я на связи. Пока не напьёмся до невменяемости.

И тут я поняла, куда точно не суну сегодня свой нос. В эту замечательную компанию. Хорошо бы, чтоб Йесон не узнал, кто сюда прилетит. Его ревность к Донуну цветочки, по сравнению с ягодками, спеющими от той ревности, которая могла возникнуть при упоминании моего первого мужчины, к которому он ревновал ещё когда я даже не была его женой. Странно, что сегодня не пятница тринадцатое, потому что и для трудного понедельника был бы перебор!

Тандемом мы доехали до гостиницы. Наш скромный эскорт из двух машин припарковался перед боковым входом, где можно было отдать ключи служащим для отгона автомобилей, и мы, ступая по мраморному глянцево-бежевому полу вестибюля, отражаясь в нем матовыми аляповатыми тенями, дошли до лифта, я ступая с шершавым звуком шлепанец, а Донун с эхом стуча каблуками запачканных белых ботинок. В пути мы пообсохли, не без помощи климат-контроля салонов и их вентиляции, но всё равно выглядели, как два потерпевших крушение. Пока я была за рулем, мне позвонил Йесон и сказал, что освободился раньше и уже направляется в номер, желая поужинать вместе, поэтому я летела буквально на крыльях любви, алкая примирения или хотя бы просто нахождения рядом с супругом. Самые вредные ссоры и непоборимые споры с ним мне предпочтительнее безмятежного одиночества в его отсутствие. Но и усугублять ничего не хотелось, поэтому я отпустила Донуна подниматься отдельно, делая вид, что мне кому-то надо позвонить. Не нужно, чтоб Йесон увидел нас ещё и возвратившихся вместе неизвестно откуда в таком состоянии. Одомашненных львов не дразнят сырым мясом.