AlmaZa - Развод [СИ]

— Я… папой? — переспросил он, моргнув, наконец. — Но как… как? Давно?

— Меньше месяца… — он упал в белых брюках на дорогу, встав на колени, и схватился за мои бедра, прижавшись губами к моему животу. Я ахнула от неожиданности. Его прикосновение было очень чувственным, до дрожи. Даже руки завибрировали. Я опустила их на его голову. Донун ткнулся носом чуть ниже пупка, сквозь рубашку, не отпуская меня и не давая отодвинуться. — Ты что, плакать собрался?

— Нет, — сорванным голосом ответил он, и я услышала, что он еле сдерживается, чтобы не дать слабину. — Я не плачу. Я рад, просто рад, очень рад…

— Сон Донун, ты станешь отцом, как и хотел. Где благодарности? — засмеялась я, пытаясь как-то снизить торжественность этого момента. От величины немых эмоций мужа даже у меня в зобу дыхание сперло, и я украдкой вытерла манжетой его рубашки глаза. Я потрясла его за плечо. — Вставай, нам ещё идти черт знает сколько.

— Сора, я люблю тебя, без памяти люблю! — закричал он, подскочив и подхватив меня на руки. Вскрикнув, я засмеялась ещё громче, успев поймать соскочившие солнечные очки. Мы жарко поцеловались, по-взрослому, не в том плане, что умело и развязно, а как-то очень осмыслено, серьёзно и глубоко, общаясь через поцелуй и говоря им, как огромна наша любовь. Да, своим языком Донун четко вывел «спасибо» и «ты сделала меня самым счастливым». — Сора, моя маленькая будущая мама… моя бесстрашная и отчаянная любимая… какой благодарности будет достаточно? Я твой раб на веки!

— Тогда неси меня в гостиницу, я устала. — надула губы я, не слезая с его рук.

— Эй, я раб, а не рикша! — притворно рассердился Донун. — К тому же чемодан…

— Ну, сделаем как в анекдоте. Я несу его, а ты меня.

— Можем отдохнуть, а потом двинуться дальше. — он поозирался в поисках какого-нибудь кафе. Это было тщетно. — Мы же никуда не торопимся… хоть до ночи возвращаться!

— А как же открытие компании Йесона? — мы одновременно поморщились и я выдала. — Хотя ну его нафиг.

— И я так думаю. — смилостивившись, я задергалась и спрыгнула на землю.

— Впрочем, кажется, если бы не он, мы бы не стояли здесь, не говорили о нас. — коварно расплывшись, как чеширская кошка, я выхватила у Донуна чемодан. — И я придумала, как избавиться от этой ноши.

— Тут много ума не надо — выкинуть или сжечь, — пожал плечами муж. Я покрутила ему у виска.

— Потратить, милый мой, потратить! — взбодрившись, я зашагала впереди, вприпрыжку.

— Осторожнее! Тебе можно прыгать?

— Отстань, можно, разумеется. — шлепая упорно сандалиями, шла я.

— Отдай чемодан, он тяжелый!

— Я с ним сюда добралась, нормальный он! — Донун припустил, чтобы отобрать у меня багаж. Я перешла на бег.

— Стой! Тебе бегать-то можно?! — он быстро догнал меня и забрал макро-кошелек. Бумажник в лучших традициях семьи Сон. — Сора, осторожней, прошу тебя!

— Знаешь, что мне не просто можно, а нужно? — я лишь произнесла эти слова, как он понял меня без завершения. Разгорающаяся страсть стала набирать обороты на несчастной окраине Сингапура, из которой мы медленно двигались к центру, пешком, глядя перед собой на оранжевеющее солнце, спешащее на запад. Когда мы доберемся до гостиницы, то я выбью на кровати искру, не меньше. Откуда-то донеслась латиноамериканская мелодия. Лучи окрашивали нас в рыжеватый цвет, а белую одежду в лимонный. Воздух становился прозрачнее и легче к сумеркам. Спускаясь с очередного холмистого подъема, мы радовались, как дети, что нас завезли неизвестно куда и бросили. До такой экскурсии никогда не додумались бы сами: единственным обзорным объектом была наша любовь, пылающая во взгляде окружающего нас города и отражающаяся в наших темных глазах, блестящих от высохших слез и разбуженного прежнего счастья.

POV г-жа Ким.

Мой чуткий сон наконец-то дал сбой. Я настолько вымоталась, что вырубилась без задних ног, но не исключено, что на детский плач я бы подскочила, как резанная. Однако никаких подозрительных шумов не было, и я спала так долго, что мне казалось, проспала всё на свете.

— Родная, просыпайся. — убедительный поцелуй в плечо. Я приоткрыла тяжелые веки и мутным взором нашла завязывающего галстук Йесона.

— Сколько времени?

— Четыре часа дня. — отвлекаясь от него, я заметила рядом с ним охапку роз в вазе, возле ещё одну, и ещё. Прослеживая цепочку этой оранжереи, я обнаружила, что вся спальня уставлена роскошными букетами различных роз, от белого до темно-бордового, исключая желтый. На цветочном языке они означали разлуку и не были внесены по этой причине в список приглашенных.

— Боже… какая красота! В честь чего это? — вернула я взгляд к мужу.

— В честь тебя. Разве нужен особый повод? — умудрился же неслышно внести всё это, пока я дрыхла!

— И не думай, я не поведусь на это и первой не сдамся ночью. — улыбнулась я, потягиваясь одной рукой, а другой придерживая на голой груди одеяло.

— Посмотрим, — Йесон потянул с меня покрывало. — Через два часа открытие и званный ужин, не забыла? Пора собираться, как бы мне ни хотелось остаться здесь насовсем.

Сопротивляясь, я вырвала одеяло в своё владение и, замотавшись в него, спустила ноги на пол. Обойдя кровать, я прошествовала в душ мимо супруга, приподнявшим одну бровь, пока следил, как я движусь в ванную. Я бы с удовольствием залезла в неё вдвоем, но Йесон видимо уже прошел все процедуры без меня. Тщательно вымывшись, я принялась укладывать феном длинные волосы, подготавливая их к высокой прическе. Думаю, именно с ней должна появиться жена финансового директора и мать троих детей. Когда я вышла, Йесон сидел на кресле возле кровати, застелив её и разложив на ней то самое красное платье, которое купил мне для сегодняшнего события. Длинное, до пяток, с открытой спиной, оно играло муаровыми переливами под непрямым солнечным светом из окна.

— Оно восхитительное, — подошла я к нему, потрогав ткань. Завернутая в белое полотенце, я отвлеклась на ящик с нижним бельём, куда уложила его по приезде, но, задумав коварство, оглянулась на мужа, захлопнув верхнее отделение тумбочки. — Нет, ничего не буду пододевать. Натяну его на голое тело.

Глаза Йесона вспыхнули, впитывая информацию о том, что весь вечер я прохожу возле него, ничего не имея под платьем. Он свел пальцы домиком на уровне подбородка.

— А ты умеешь выводить противника из строя. На этот выпад мне и ответить нечем. Разве что тебя хоть немного тронет моя непроходящая эрекция? — стоило только упомянуть о ней, как низ живота напомнил о себе нагреванием. Тяжелея и потягивая, он был очень тронут, так сильно, что хотел бы быть тронутым при непосредственном контакте изнутри. Я попыталась взять себя в руки, скинув полотенце и взявшись за платье. Не думать об обнаженном Йесоне, не думать о постельных ласках, о его члене, который мог бы уже сейчас войти в меня.