Джон Ширли - Отважная новая любовь

Я больше не мог этого выносить. Я встал с постели и вышел на улицу, чтобы проветрить мозги. Я подумал, что мог бы пойти в мастерскую. У меня было много неоконченных проектов. Я пошёл длинным путём, чтобы подольше подышать, но замер, как вкопанный, когда увидел силуэт на пристани. Ночью или днём, на свету или в тени, я бы везде узнал Маккензи.

Она увидела меня и слегка помахала рукой, пока я приближался к ней.

— Не можешь уснуть? — спросил я, хотя это и так было ясно.

— Слишком много мыслей в голове.

— Что-то случилось? — Она была опечалена.

— У меня такое чувство… Я даже не знаю, как назвать его, — сказала она.

— Что ты чувствуешь?

— Во мне борются два противоположные друг другу чувства. Я запуталась.

— Амбивалентность, — сказал я. — Два одновременно существующих чувства, которые конфликтуют между собой. Амбивалентность.

— Я вовсе не фанат этого понятия, — кивнула она.

— Что вызывает у тебя трудности? — спросил я. — Может, я могу помочь?

— Хорошо, послушай, правда, сейчас я немного нервничаю. Вот представь, чисто гипотетически, что кто-то тебя забрал отсюда и поместил в совершенно незнакомое место. — Маккензи вглядывалась в темноту, улыбаясь.

— Хорошо, — усмехнулся я.

— А потом, давай представим, что тебя совсем сбивают с толку, говорят, что всё, что ты до этого знал — ложь, но при этом тебе не говорят, почему выбрали именно тебя или зачем рассказали тебе всё это, — сказала она.

Это было уже вовсе не смешно.

— Ладно, — опасаясь смотреть на нее, я уставился вглубь воды.

— А затем, тебе вдруг начинает казаться, что человек, который сделал это всё с тобой… самый лучший из всех.

Я не осмеливался пошевельнуться. Я не мог поверить в то, что услышал.

— Хорошо, — мой голос прозвучал слишком самодовольно, когда я это произнес.

— Что обычно происходит, когда людям говорят, что они замечательные? Или ничего не происходит? Или, может быть, им вообще не хочется этого слышать..?

Она боялась, что мне это не понравится? Я обратил на неё взгляд, она же подтянула одну ногу к груди и обхватила её руками. Она уткнулась в колено, чтобы спрятаться, и явно не хотела смотреть на меня.

Я смотрел мимо неё и признался:

— Наверное, тебе бы сказали, что… заметили тебя уже очень давно. — Я видел, как она подняла вверх голову после этих слов. — Наверное, тебе бы сказали, что ты тоже замечательная, и это было ясно уже давно. Тебе бы сказали, что очень сожалеют, что причинили тебе боль, и очень хотелось бы видеть тебя счастливой, чтобы тебе не приходилось переживать всё это… — глубоко вздохнул я. — А ещё тебе бы сказали, что ради тебя готовы изменить весь мир.

Я наконец-то осмелился посмотреть на Маккензи. Я не знал, поняла ли она меня, но она умоляюще смотрела на меня. Я прикоснулся рукой к ее щеке и поцеловал.

Внезапно, все обрело смысл. Когда Дилан поцеловал меня, все остальное, что я чувствовала, обострилось. Все эмоции слились в одну. Сожаление, надежда, злость. Они все прояснились в эту секунду.

Я никогда не чувствовала такой необходимости прежде. Даже голод или жажда не могли сравниться с этим. Словно, я просто зачахла, если бы не смогла приблизиться к нему, не смогла держаться с ним за руки. И, как ни удивительно, казалось, что он чувствовал то же самое.

Своими руками Дилан прижал меня так крепко, что даже малейшее дуновение ветра не могло просочиться между нами. Его пальцы скользили по моему изгибу спины, линии бедер и впадинке под моим коленом.

Каждый раз, когда его губы или руки прикасались ко мне, я пыталась запомнить это, чтобы сохранить в памяти. Я поняла, что не стоило беспокоиться, что все заходило слишком далеко.

Часы пролетели, как одна секунда. Мы сидели вместе на пристани, казалось, растворившись в объятиях друг друга, пока луна медленно плыла по небу.

Я ломал голову над тем, как мне доказать ей, что всё это было крайне важно для меня, не имело значения, сколько людей ещё встретились бы на моём пути или какие сложности нам предстояло бы пройти вместе, я ни за что её не отпущу. Я подумал о своём отце. Он часто приносил маме цветы и дарил подарки. Я помню, как загорались её глаза, словно она не могла до конца поверить, что он всё ещё думал только о ней. Моё сердце кольнуло, когда я подумал о том, что могли ли они всё ещё любить друг друга там, где они сейчас? Способны ли они?

Я отогнал от себя эти мысли. Они пожертвовали своей свободой ради моей, и они хотели, чтобы я был счастлив. Поэтому я решил взять пример со своего отца. Я захотел что-нибудь сделать для Маккензи.

С завтрашнего дня я начал строить для нас дом. Если я еще одновременно помогал бы семье Арона со строительством, это заняло бы почти год. К тому моменту Маккензи исполнилось бы восемнадцать лет, а мне девятнадцать. По нашим меркам, никто не смог сказать, что мы слишком молоды, чтобы жить вместе, создать семью.

Я даже мог бы построить дом около озера. Ей тут на самом деле нравилось. Я ощущал восторг, когда думал об этом. Я даже хотел поделиться с ней своими мыслями прямо сейчас. Но решил подождать. Лучше я покажу ей результат, например, фундамент, часть стены или что-нибудь в этом духе.

Когда у меня появилась цель, я почувствовал умиротворение. Я устроился поудобнее рядом с Маккензи и заснул так, как спал только в своём детстве, когда знал, что меня любили.

Я просто не хотела отпускать Дилана. Я просто хотела быть рядом с ним, в его объятиях до самого восхода солнца. Но тогда бы все нас увидели, а мне пока хотелось сохранить всё в тайне. Около четырёх утра мы попрощались и незаметно прокрались в наши домики. Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он совсем не скрылся из виду. Когда он целовал меня на прощание, в его взгляде промелькнула озорная искорка, и я гадала, что же он задумал.

Я так глубоко погрузилась в мысли, что не заметила Моники, сидящей возле нашей комнаты, пока она не заговорила.

— Позволь мне рассказать, почему ты совершаешь большую ошибку, — сказала она.

— Что ты здесь делаешь? — подскочила я от удивления.

— Ты знаешь, что не можешь оставаться здесь вечно. Дилан, должно быть, спятил, если не рассказал тебе, что они разыскивают тебя, чтобы вернуть домой.

— Что?

— Они ищут тебя. Твое фото повсюду, дорогуша. Это лишь вопрос времени, когда они найдут нас. — Она смотрела на меня со злостью в глазах. — Ты знаешь, что тогда произойдет, верно? Не похоже, что они просто позволят нам присоединиться к обществу. Нас будут судить. Меня нисколько не удивит, если Дилан и Джесси получат максимальное наказание, так как их будут рассматривать в качестве наших лидеров.

— Никто нас не найдёт. — Я покачала головой.

Даже я сама не имела точного представления, где находилась. Я только знала, что мы где-то с другой стороны высокого каменистого пика горы. Я знала, что сквозь гору был ход, который вёл на поляну. Но у меня не было никаких догадок, как выбраться обратно в город. Это место было поразительно надёжно спрятано.