Айя Субботина - Невеста Красного ворона

Понятия не имею, как удается не сорваться с места, нарушив сразу несколько правил дорожного движения. Сцепила зубы и жду, пока светофор подмигнет зеленым. И до отказа вдавливаю педаль газа в пол. Перед глазами растекается красное марево от вспышек, и я с ужасом осознаю, что еду почти вслепую. Что вижу не дорогу, а только «огрызки» фонарных столбов вокруг. Пытаюсь сбавить скорость и прижаться к обочине, но придурки на мотоцикле обгоняют меня на крутом вираже и прежде, чем я успеваю прикрыть лицо рукой, тот, что сидит сзади, снова фотографирует.

Вспышки фотокамер, которые я раньше так неистово любила, теперь приносят лишь злость и боль. Я пытаюсь обогнать преследователей, выворачиваю руль — и за миг до столкновения вижу, что лечу прямо в «зад» спортивного, кричаще желтого автомобиля. Пытаюсь затормозить, справиться с управлением, но тщетно.

От удара меня резко бросает вперед — прямо в «гостеприимно» раскрывшуюся подушку безопасности. Если бы не ремень — вылетела бы через лобовое стекло.

Я не теряю сознание, я почти не пострадала, но есть во всем этом что-то гораздо более мерзкое и тяжелое, что куда больнее удара.

Страх.

Он подкрадывается сзади, вонзает мне в шею ледяные зубы, практически лишая возможности двигаться. Спазмы проходят через все тело, выкорчевывая с таким трудом отвоеванное у прошлого спокойствие. Чувствую, что начинаю задыхаться: скребу по горлу, как будто это может помочь, дать легким немного спасительного кислорода.

Прошлое неумолимо вторгается в реальность, стирая границы между тем, что было и тем, что происходит сейчас. Слепо шарю в поисках ручки, потому что салон внезапно наполняется запахом гари. И шрам так невыносимо жжет, что, кажется, я в самом деле горю.

Наружу я почти вываливаюсь, даром, что не в лужу. Пытаюсь подняться, но парень с фотоаппаратом уже тут как тут — буквально расстреливает меня вспышками. Когда-то, много лет назад, камера сделала меня королевой подиума, но теперь она — мой самый беспощадный палач.

— Хватит, — пытаюсь отмахнуться я.

— Улыбочку, Черная королева! — издевается этот урод.

— Она пьяная, наверняка, — подначивает его напарник. Камеры у него нет, но он уже нацелил на меня мобильный телефон. — Ну или обдолбленная, и тогда…

Закончить он не успевает. Какая-то тень — я даже не успеваю сообразить, что это было — буквально сносит его, валит на пол. Пытаюсь проморгаться, одновременно поднимаясь на ноги, пока напарник умника пятится назад, пряча камеру в сумку.

— Отвали от меня! — вопит умник с телефоном, и я краем глаза замечаю, что он валяется на земле, а кто-то придавливает коленом его грудь. — Ты придурок?! Ааааа….

Вой смолкает, как только расплывчатая фигура делает первый удар. Щедрый замах — и кулак превращает искореженное страхом лицо в кровавое месиво. Кажется, на этом можно остановиться, но моему внезапному спасителю явно мало. Он наносит еще несколько ударов — и в моих глазах, наконец, проясняется достаточно, чтобы я видела его сбитые в кровь костяшки. Он останавливается только когда мой обидчик перестает дергаться. Поднимает парня за шиворот и брезгливо бросает на дорогу.

— Камеру, пидор, или я и тебя так же отделаю, — говорит, протягивая руку к оцепеневшему парню с фотоаппаратом.

Ничего удивительного, что он не сбежал — мы все, словно беспомощные зверьки, зачарованы скорой кровавой расправой. Фотограф покорно вкладывает в раскрытую ладонь фотоаппарат и мой спаситель со всего размаху швыряет его себе под ноги, а потом припечатывает пяткой. Отмечаю, что на нем кроссовки. Всегда считала, что кроссовки — обувь пацанов, которые ничего не смыслят в стиле. Но этот в модных узких джинсах и белой же футболке без намека хоть на какой-то рисунок.

И пока я пытаюсь представить, кто же он такой, парень поворачивается и идет прямо на меня.

Он высокий, не меньше ста девяноста сантиметров. Светлые волосы ниже плеч такие роскошные, густые и блестящие, что я невольно заправляю свои под платок. Мой спаситель худощавый и немного долговязый, и ему вряд ли больше двадцати пяти, а, значит, мы ровесники. Серебристые глаза лунника смотрят на меня так, будто я заморская диковинка.

А еще он безупречно красив. Настолько, что я хочу прикрыться от ослепительного блеска идеальной внешности: выразительные полные губы, за которые удавится любая девушка в модельном бизнесе, ровный «породистый» нос, чуть приподнятые вверх уголки глаз в самых длинных ресницах, что я только видела в своей жизни. Лишь темные брови выделяются широкими упрямыми росчерками на светлой коже.

— Ты в порядке? — спрашивает он, бесцеремонно протягивая ладонь, чтобы погладить мою щеку окровавленными костяшками пальцев. Спокоен, собран и даже улыбается во весь рот, из-за чего его лицо становится по мальчишески озорным.

Невозможно, чтобы он был тем же самым человеком, который чуть не забил человека до смерти меньше минуты назад. И если бы не кровь на его руках, я бы скорее поверила, что увидела лишь слишком яркую фантазию.

Но нет, мой спаситель хоть и чистокровный лунник, но скорее похож на ужасный эксперимент по соединению мифических ангела и демона в одной физической оболочке.

«Благодетель и Порок», — шепчет интуиция, предлагая прямо сейчас бежать от него со всех ног.

Ненавидя кого-то, ты ненавидишь в нём нечто такое,

что есть в тебе самом. То, чего нет в нас самих, нас не волнует

© Герман Гессе

У судьбы ебанутое чувство юмора. Почему? Потому что я не мог поймать эту красивую суку, как ни старался. Чуть лоб не расшиб, пытаясь найти способ заставить ее высунуть нос из своей пещеры, и ни хера. И вот, когда я нашел что-то вроде подобия мира со своими дьяволами, девка сама падает мне в руки.

Черная, мать ее, королева!

Понятия не имею, как удается держать себя в руках и не опустить ладонь ниже, на красивую тонкую шейку. Сдавить и упиваться тем, как гонор в черных глазах превращается в истерику, страх и отчаяние. Внутренности скручиваются в узел от предвкушения. Главное, не выдать себя. На миг мне кажется, что девчонка меня узнала, но нет — она молча, явно оглушенная произошедшим, пялится на мои губы. Даю ей больше: использую лениво-чувственную улыбку из своего арсенала. Действует безотказно всегда и на всех.

— Спасибо, — сдержанно отвечает Аврора Шереметьева и отодвигается.

Что, блядь?!

— Я заплачу за ремонт машины, — говорит, кивая на мой потрепанный ее таранной атакой «Ламборджини».

«Нет, сука, ты заплатишь за все».

На самом деле даже держать себя в руках и строить фальшивые улыбочки не так тяжело, как пытаться не рассматривать ее лицо. Я видел Аврору тысячи раз: на подиуме, на рекламных растяжках, в роликах, где она зазывала покупать дорогущий парфюм. Всегда с идеальной фирменной улыбкой и своими демоническими черными волосами. И еще тот ее взгляд королевы мира — никогда его не забыть, даже если бы хотел.