Морин Гу - Я верю в любовь

– Все нормально, не беспокойся. Мне было всего семь, когда это случилось, так что… – Я умолкла, фраза, которую я не раз уже произносила, повисла в воздухе.

Он нахмурился.

– Семь – не так уж мало. В таком возрасте вполне можно получить душевную травму.

Я так много могла ответить на это. Ведь считается, что, потеряв одного из родителей, ребенок становится ранимым и чувствительным. Но со мной все было совершенно не так, потому что отец заменил мне самую нежную мать.

Мы дошли до моей улицы, и я вздохнула с облегчением. Что бы ни случилось, надо без промедления ускорить наш роман.

Люка снова прокашлялся.

– Ты что-то вроде магнита, притягивающего несчастье.

– Как это? – спросила я, стараясь казаться невозмутимой.

– Всякий раз, как мы оказываемся вместе, что-то случается: нас унесло в море, теперь еще эта авария. Похоже, куда бы ты ни пошла, тебя преследуют приключения.

Я нервно засмеялась.

– Что я могу сказать? Я – настоящий Пол Баньян.

– Кто?

– Ну, знаешь, Пол Баньян, лесоруб-гигант из американского фольклора, с которым случались всевозможные приключения.

– Знаю такого. Ладно, неважно, – продолжил Люка со смешком. – Как бы то ни было, отец у тебя крутой.

– Да, он самый лучший.

Странное выражение, появившееся на лице Люки, заставило меня насторожиться.

– Что такое?

Снова непонятная улыбка.

– Ничего, – ответил Люка, – просто… хорошо, что ты так относишься к своему папе. Я понятия не имею, каково это – любить родного отца.

Наступило неловкое молчание. Я не знала, что ответить, и прикусила язык, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, которая все испортит.

– Вот наш дом. – Я повернула с тротуара на дорожку, ведущую к нашей лужайке.

Наш двухэтажный дом отделан кремовой штукатуркой, как и все остальные вокруг. Светло-голубые ставни, рядом гараж и просторная подъездная дорожка. В отличие от других домов на улице, на нашем переднем дворе не только буйствует зелень, но и растет несколько грядок с овощными культурами (штат определенно не страдает от засухи). Везде разбросаны автомобильные покрышки. Общее впечатление такое, что здесь живет одинокий мужчина .

Я подошла к парадной двери, а Люка неловко остановился на тротуаре. Обернувшись, я вопросительно посмотрела на него.

Он засунул руки в карманы и предложил:

– Я могу вызвать такси…

Нет!

– В самом деле? Ну… не знаю. Я по-прежнему неважно себя чувствую. Ты не мог бы… Может, зайдешь ненадолго?

Вопрос повис между нами в воздухе как совершенно очевидная уловка, цель которой – заманить его в гости. После короткого, но невыносимого молчания Люка вытащил руки из карманов и направился ко мне.

– Конечно.

Я открыла дверь и пропустила его вперед. Черт возьми! Он у нас дома. Теперь давайте дадим Люке осознать, что я ему нравлюсь.

В глаза сразу бросились все недостатки нашего жилища. Обычно начинаешь обращать на это внимание, когда пытаешься представить себя на месте человека, оказавшегося здесь впервые.

Стены гостиной, выкрашенные краской, – в свое время это было круто, но теперь устарело.

Жалкое старое кресло. Окно, на котором никогда не было приличных занавесок, отчего к нему прислоняли странноватый бумажный экран с узором из мишек – героев корейских мультфильмов.

Сохраняй достоинство, Дез.

– Сними, пожалуйста, обувь, – беззаботно приказала я и сбросила сандалии и рюкзачок на холодную плитку пола в прихожей. Но Люка не дожидался замечания: он уже стоял у стены, оперевшись на нее одной рукой, и расшнуровывал свои черные кеды. По какой-то причине эта его азиатская привычка снимать обувь в гостях показалась мне очень привлекательной.

– Можешь пройти и сесть в гостиной. – Тут голос подвел меня, так что пришлось сделать больной вид. – Ох… голова кружится. – Я, спотыкаясь, добрела до дивана с пушистой подушкой, который еще утром накрыла красивой накидкой в серо-белую полоску. Я поборола в себе стремление театрально приложить ладонь к голове. Это было бы, пожалуй, чересчур для девушки, попавшей в беду. Наверное.

Краем глаза я увидела, как Люка направился ко мне, но по пути к дивану отвлекся на номер журнала «Наука для всех».

– Ударилась головой? – спросил он, рассеянно листая журнал. Мне стало досадно: к своему синяку под глазом он относился с бо́льшим почтением.

– Не знаю, – слабым голосом ответила я. – Не принесешь мне полотенце, смоченное холодной водой? – Я как раз утром повесила чистое возле мойки на кухне, рядом с розовым тазиком (обязательный предмет в корейском домашнем хозяйстве). – Кухня там, – указала я.

– Сейчас! – Через время я услышала, как он возится на кухне.

Лежа на диване, я изменила позу, чтобы он мог либо сесть рядом со мной, либо расположиться на полу, оперевшись на мои ноги спиной. Поправила свитер, чтобы он закрывал лишний жирок на животе, затем отбросила волосы со лба, чтобы Люка мог нежно и с любовью положить на него мокрое полотенце…

– Лови!

Я увидела летящий мне в лицо пакет замороженного горошка и инстинктивно поймала его.

– Это гораздо эффективней мокрого полотенца, – самодовольно сказал он.

– Хм… спасибо. – Я осторожно приложила пакет ко лбу. – Так… надо немного полежать.

Но Люки уже не было рядом. Какого черта? Откуда берется эта энергия?

– А что там? – спросил он, оказавшись возле лестницы.

– Спальни, как в любом доме, – ответила я, досадуя, что он не ухаживает за мной.

– Твоя комната? – Он повернулся ко мне и поднял бровь.

– Да.

Люка начал подниматься по лестнице.

– Круто, схожу посмотреть.

Я встала с дивана и побежала за ним.

– Подожди. Нет, не ходи! – Я не рассчитывала, что он пойдет в мою комнату, и не хотела, чтобы он увидел вещи преуспевающей зануды, особенно…

Когда я вошла в свою комнату, он уже сидел на кровати, разглядывая полки слева от него.

– Что это такое?

Люка сидел на моей кровати! Я лихорадочно придумывала ответ на его вопрос.

– Эти прямоугольные бумажные штуки, сэр, называются книжками. – Подражая Ванне Уайт [40] Американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как ведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны» с 1982 года. , я указала рукой на полки. – В общем, неважно, давай…

– Книжки я вижу – ты же понимаешь, о чем я. Обо всем этом. – Он кивнул в сторону полки. О, слишком поздно. На полке стояли награды, сертификаты, мои старые изобретения для научной ярмарки, скульптуры, которые я в детстве делала для отца, – одним словом, доказательства того, что моя ДНК относится к А-типу. Вообще-то, я гордилась своей полкой преуспевающей зануды. Но сейчас, когда на нее смотрел Люка, мне стало неловко. Вряд ли у Эмили была такая. А если и была, то на ней стояли произведения поэтов-битников и кальяны для курения марихуаны. А на старинные книги она наверняка небрежно набрасывала кружевное нижнее белье.