Кристина Денисенко - Саламандра. Противостояние страсти

Ангелина возбуждала Леонида как ни одна женщина. Ему хотелось сорвать с нее одежду и, опустив прелюдии, приступить к самому главному — слиянию двух тел в порыве одной страсти. Но он намеренно медлил, сдерживался, продлевая удовольствие и испытывая невероятное наслаждение от предвкушения близости. Губы сливались в волнительных поцелуях. Ангелина была нежна и отвечала с трепетом на каждую ласку. Ее пальчики гуляли по спине Леонида, иногда она страстно его пощипывала, сжимала, потом поглаживала и запускала руки в волосы. Взъерошивала, массировала. Прижималась всем телом, обжигая своим дыханием. Учащенно дышала от настойчивых ласк и, выгибалась дугой, позволяя вновь и вновь целовать шею и мочки ушей. Серьги соскочили вниз. Вскоре был сброшен модный пиджачок. Лёня плавно опустил бретельки кружевного бюстгальтера, осыпая поцелуями шелковистую кожу груди. Его рука уже нащупала трусики, как вдруг Ангелина резко отстранилась и попросила отвести ее домой.

Но Лёня уже не мог прекратить это сумасшествие. Он был так близок, что не хотел останавливаться на полпути. Ангелина сводила его с ума. Леонид называл ее искусительницей и не выпускал из крепких объятий, все еще рассчитывая на свою победу.

— Остановись! — умоляя, произнесла Ангелина, не поднимая ресниц.

— Но ты ведь хочешь меня не меньше моего…

— Лёня, я так не могу… Не в машине… Не здесь. Не сейчас…А если кто-то увидит…

— Поехали в отель? Хочешь? — Леонид обеими ладонями поглаживал Ангелину по щекам, касаясь губ. — Я хочу тебя.

— Одного твоего «хочу» мало, — Ангелина поправила бретельки и набросила пиджачок, прикрывая свои прелести. — Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— А разве я сказал мало? Что ты хочешь от меня услышать? — Леонид изменился в лице, став опять серьезным и чужим.

— Ничего…

Ангелина могла признаться лишь себе, что хочет слышать от него «люблю» вместо «хочу». Всего одно «люблю», без которого она считала секс невозможным. Для Ангелины секс был частью любви. А тех, которые занимаются сексом налево и направо, только потому, что «хотят» она считала животными и не хотела стать одной из них.

— Ты хочешь услышать «я тебя люблю», глупышка? Да? Я не хочу тебя обманывать, Ангелинка. Ты замечательная. Правда! Но любовь — это такое чувство, о котором я не хочу говорить с женщинами. Ни с кем. Даже с женой. А тем более с тобой. Кто ты такая, чтобы я тебя любил? — Леонид даже не подумал, какую боль могут причинить его слова.

— Кто я такая? — Ангелина растерялась. — Я, пожалуй, пойду.

Она быстро застегнула три пуговички, схватила сумочку и хлопнула дверью.

Леонид выскочил за ней, осознав ошибку и проклиная себя за длинный язык. Он пожалел, что не сказал «люблю» — ведь это только слово, всего-то слово из пяти букв, которое могло бы сыграть решающую роль не только на заднем сидении, но и в дальнейшем. Что ему стоило «навешать лапши на уши», как делают другие мужчины со своими любовницами? Но Леонид боялся сам поверить в сказанное им «люблю». Легче было не любить, не думать, не привязываться, потому что в противном случае пришлось бы вносить коррективы в налаженную жизнь, а Леонид был противником перемен.

— Постой, я не хотел тебя обидеть, — кричал он вдогонку.

Его сильные руки опять обвили Ангелину за талию. Она сопротивлялась и била его ладошками по груди, стараясь высвободиться из его плена.

— Оставь меня в покое. Слышишь? Если я не достойна твоей любви, не смей больше приближаться ко мне, не обнимай, не целуй, не играй со мной. Я не кукла, не игрушка. У меня не железное сердце и не деревянное. А ты делаешь мне больно…

— Прости…

Его губы с еще большей страстью впились в нежную шею. Он жадно вдыхал аромат волос, растрепанных пронизывающим ветром, обнимал стройное тело, не расслабляя стальной хватки, боясь, что Ангелина снова ускользнет от него. Леонид забыл, что они стоят на улице, в опустевшем дворике с сотнями чужих окон, и только когда на одном из балконов появилась старушка в халате и бигуди, он очнулся от наваждения и опустил руки.

— Давай я отвезу тебе домой. Можно? — ласковый шепот смягчил тревожное состояние Ангелины. Она пребывала в недоумении, в замешательстве, чувствовала себя наивной семнадцатилетней девочкой, потерявшей над собой контроль из-за необузданной страсти и желания. Но ей хотелось любви — искренней, чистой и светлой, а главное взаимной. Ангелина свое влечение к Леониду воспринимала как любовь, тем самым мысленно оправдывая свои аморальные поступки перед мужем. Но от одной только мысли, что дикая страсть и любовь не одно и то же, приходила в ужас.

— Домой? Нет. Довези меня к автобусной остановке. Нас не должны видеть вместе, — Ангелина посмотрела в глаза Леониду, пытаясь понять, о чем он думает. Порой ей хотелось уметь читать чужие мысли, и тогда был именно такой момент. Но чужая душа потемки, и о чувствах Леонида она знала только одно — он хочет ее тела, взрыва эмоций, фейерверка вместо скучных будней, монотонных вечеров и холодных ночей со своей законной женой.

Леонид одобрительно кивнул головой, и вскоре они, не проронив ни слова, ехали по главной улице города. Ангелина молча уставилась в лобовое стекло. Дождь смыл с деревьев черную пыль, и Енакиево зазеленело в лучах багряного солнца. Вдали виднелись купола церкви, приближался перекресток, светофоры, прохожие, спешащие по зебре: кто-то с работы или на работу, а кто-то более счастливый на гульки или свидания.

Домой Ангелина попала позже, чем обычно. Дверь ей открыл, как и в большинстве случаев, сын Саша. Муж крепко спал в зале на диване под включенный телевизор. У компьютерного стола стояла пустая пивная бутылка. Ангелина раздвинула шторы и открыла окно. Свежий прохладный воздух проник в комнату. Подняв с пола бутылку, Ангелина остановилась над спящим мужем. Его красное помятое лицо, покрытое недельной щетиной, вызывало отвращение. Не став его будить, она аккуратно вытащила пульт из расслабленной руки и выключила телевизор.

Вдвоем с Сашей Ангелина поужинала. Он безумолку рассказывал, как прошел его день: футбол, мяч, голы, велосипеды, одноклассники. Ангелина слушала его, а сама не могла не думать о Лёне и той фразе, что не выходила из головы: «Кто ты такая, чтобы я тебя любил?» Ангелина сама себе задавала этот вопрос, и приходила к выводу, что ничего серьезного между ней и Леонидом быть не может. Максимум — любовники. Интрижка без обязательств и обещаний. Но на большее Ангелина и не рассчитывала. Она не претендовала на роль его жены хотя бы потому, что сама была замужем и каким бы отрицательным не считала мужа, разводиться с ним не хотела. Чувство долга не могло ей позволить бросить на произвол судьбы Петра Борисовича, который в тридцать лет впервые встретил девушку, с которой захотел засыпать и просыпаться в одной постели. Этой девушкой стала Ангелина. И вот, когда Петру Борисовичу под сорок и его лучшие молодые годы уже позади, а впереди ждет старость и пенсия, разве может она променять его на молодого, энергичного, страстного и ненасытного мужчину. Нет, не может. Ее «Жофрей» далек от идеала, но ведь она знала, за кого выходила замуж. «Бачили очі, що купували, їжте, хоч повилазьте» — старая украинская пословица как нельзя точно отображала мысли Ангелины.