Алена Воронина - Радужный город

— А вы не знаете, сколько время? — детский голос заставил меня вздрогнуть и выйти из легкой дремы.

Передо мной в аккуратном темном пальтишке и черных шарфе и шапочке крупной вязки стоял, переминаясь с ноги на ногу, мальчик.

Я порылась в сумке и, нашарив телефон, сощурилась от яркого света, хлынувшего с экрана.

— Без пяти одиннадцать.

— Спасибо, — он вздохнул, еще с полминуты потоптавшись, уселся на скамейку рядом со мной.

— Ждешь родителей? — спросила я спустя минуту. Странно в такое позднее время оставлять ребенка и идти по делам.

— А… Да, — кивнул он, отчего верхушка шапочки тоже качнулась. — Наверное, — добавил мальчик уже менее уверено. — Папу жду.

— Понятно, — я вжалась в пальто сильнее. — Он у тебя в полиции работает? Это здорово.

— Нет. Я… Я думал, он меня тут найдет, — мальчик понурил голову, и шапочка накренилась вслед за носителем.

— Ты потерялся? — я села прямо и посмотрела на мальчугана.

Тот обернулся ко мне и, вздрогнув, отшатнулся. Ох, я и забыла про свою красивую губу, да и лицо в целом!

— Не бойся!

— А я и не боюсь! — он сглотнул.

— Так ты потерялся? — я опять скрыла лицо в тени капюшона.

— Нет, — испуганно замотал головой ребенок.

— Если потерялся, то папа тебя уже хватился и беспокоится. Иди в отделение, там уже знают, скорее всего, что тебя разыскивают. Если дети теряются, родителям очень страшно и плохо.

Мальчик посмотрел в сторону старого здания, куда только что подъехала с выключенными мигалками машина ППС, и вдруг пододвинулся ко мне ближе.

— Папа будет ругать, — его голос дрогнул, — я убежал.

— Ну, ничего себе! Тогда тебе надо быстрее домой! — я старалась говорить спокойно, как ни странно, после валокордина, выданного мне в травмпункте, это было гораздо проще. Хотя озноб начинал пробирать, то ли давление у меня росло, то ли температура на улице падала.

— Я не знаю, как попасть домой, — выпалил мальчуган.

— У тебя нет телефона? Обычно школьникам уже дают телефон родители. Ты можешь позвонить отцу, и он тебе заберет. Или я тебе мог дать свой.

— Когда я решил убежать, я прочел, что нельзя брать с собой телефон, потому что по нему можно найти, где человек спрятался, а номер я не помню. Папа подарил мне телефон, там уже были номера его и мамы, и бабушки.

— Почти все продумал? — улыбнулась я.

Шапочка опять запрыгала.

— Если хочешь, можем вместе пойти в полицию, я присмотрю, чтобы тебе помогли? — я качнула головой в сторону здания, зря я это сделала. Мир слегка поплыл от резкого движения, и я приложила холодные пальцы ко лбу.

— Соня! — послышался оклик.

Я повернулась и увидела мужа Томы, оглядывающего по сторонам у входа в травмпункт. Худощавый, невысокий мужчина с добродушным лицом увидел мою махнувшую руку и быстро подошел. Капюшон мой упал.

— Да! Дела! Хорошо, что хоть челюсть тебе не сломал! Добросердечная ты наша! Ну что, пойдем? Я тут за углом припарковался.

— Секунду! — я повернулась к мальчику. — Так что, тебе помочь? — не бросать же тут ребенка. Если не согласится, просто сообщу в отделение, что у них тут «потеряшка».

— А вы можете отвезти меня домой? — мальчик вскочил на ноги и умоляюще посмотрел на нас.

Андрей удивленно воззрился на меня.

— Убежал из дома, — проинформировала я. — Но ты же не знаешь, где живешь? — обернулась я к мальчугану.

— Я знаю, что место называется Лисий Нос, и дом я помню, как выглядит! Пожалуйста! Я очень хочу к папе!

— Лисий нос огромный! Дом ночью искать не реально, — растеряно развел руками Андрей.

— Там много охраны, и там море рядом, — затараторил мальчик.

— Часть поселка, особенно рядом с заливом, занимает элитная недвижимость, там полно охраны. Я там была пару раз по работе. Есть места, куда вообще не пускают простых смертных. Может лучше в полицию? — улыбнулась я мальчику.

По его личику побежали слезы. Мы с Андреем переглянулись. Последний почесал затылок.

— Его тут промурыжат и потом отправят в Дом ребенка до заявления от родителей, — покачала я головой.

— Ну, если ты приблизительно знаешь, где находится дом… Просто спросим у охраны. Фамилию то ты помнишь папину? — тяжело вздохнул муж Томы.

— Конечно, помню! — мальчик шмыгнул носом. — Тропинин его фамилия, и моя тоже, а папу зовут Виталий.

Я тяжело вздохнула, прижав ладони ко лбу.

— Поехали. Я, похоже, знаю, где живет наш гулена.

Маленький и большой мужчины удивленно воззрились на меня.

— Твоего папу зовут Виталий Аркадьевич? А тебя, наверняка, Сережа? И по логике вещей, ты сейчас должен быть где-то в Бразилии или, так сказать, на подлете к ней.

— А нам по шее не дадут? — Андрей, как и я впрочем, был не уверен, что мы поступаем правильно.

— Не знаю. Но я сейчас позвоню тому, кто нас будет защищать! А заодно известит папу молодого человека, что с ним все хорошо. О, Даник, прости за беспокойство! Мщу, так сказать, тебе за полночь полночью.

— Что такое? — голос помощника Тропинина был далеко не заспанным. Наоборот, молодой мужчина, чувствуется, был взволнован и зол. — Сонь Аркадьевна! Если не срочно, можно я перезвоню?! — он там чем-то хлопнул и вышел из помещения, на заднем фоне которого слышались возня и громкий разговор. — Хорошо? А то у нас тут ЧП!

— Да я, представь себе, в курсе, и даже повод знаю! — съехидничала я. — Тот, кто должен с мамой рассматривать айсберги — шастает по Питеру.

На другом конце провода повисла тишина.

— Не понял! А откуда? — парень напрягся.

А я жутко разозлилась. Видимо, начала отходить!

— От верблюда. Приедем минут через пятнадцать, адрес помню, но смутно. Можешь там присвоить себе все лавры и призы! Только пусть еду приготовят, ребенок, похоже, весь день не ел.

Я отрубила связь и зашипела, потому как больно задела пальцем губу.

— Это вы упали? — Сережа выразительно посмотрел на меня.

— Нет, малыш, это Соня Аркадьевна любит за всех заступаться и в истории попадать, за что и получает по шее. Очень нехороший дядя ее так, — пробубнил, озирающийся в поисках машин на перекрестке Андрей.

— Папа говорит, что девочек нельзя обижать. Так поступают только трусы и слабаки, — выдохнул удивленный ребенок.

— Очень надеюсь, что твой папа держит слово и в порыве радости не прибьет нас всех, — усмехнулась я, припоминая выражение лица господина Тропинина, когда он чем-то недоволен.

В машине повисла тишина.

— У меня там сок есть, если хочешь? — проговорил вдруг Андрей.

Сережа посмотрел на меня и кивнул. Пакетик он через трубочку опустошил за секунду.

— И как же тебя угораздило сбежать? — поинтересовался водитель.

— Я не хотел расстраивать маму, и папу обижать не хотел, — от выпитого сока, съеденной до этого шоколадки и тепла ребенок осоловел. — Папа очень боится кораблей и за меня. И я решил сбежать, чтобы не улетать завтра вместе с мамой в круиз.