Алена Воронина - Радужный город

Как в песне поется? У природы нет плохой погоды? Андрей Павлович! Вы были коренным петербуржцем! Как же вас угораздило такое написать?! Я все понимаю, конечно. Образность мышления и изыски тех, кто пишет стихи, и речь-то, собственно говоря, не о погоде, но…

Обожаю Питер летом! И ненавижу весной, осенью и зимой.

В «южных» краях, откуда я родом, летом солнце плавит асфальт, и жаркое марево от нагретых домов и тротуаров окутывает тебя подобно одеялу, его не скинешь и даже руку или ногу не выпрастишь, чтобы хоть немного снизить температуру. А зима настоящая с морозами, сугробами по колено и прочими прелестями. Потому и здешняя погода с постоянными ветрами, колеблющимися по шкале от легкого бриза до урагана, серостью, промозглостью слегка угнетает.

Приезжим, решившим в Питере обустроиться и «зашедшим» за его изысканный фасад, город кажется уже не таким приветливым. Холодный и климатом и людьми. Причем, не скажу, что они плохи, они самодостаточны, в них нет (хотя, возможно, это мне повезло) той пренебрежительности, что свойственна москвичам. Петербуржцы похожи на серое небо Северной столицы: за хмурыми тучами может быть яркое солнце, но пробиться сквозь толстенный слой облаков не всегда представляется возможным.

Вот опять шлеп-шлеп по лужам (зима, называется!) до метро. Хорошо еще жилплощадь недалеко, всего-то километр. И квартира своя — несомненный плюс, сильно улучшающий отношение к погоде.

Метро по утрам субботы обычно не так запружено народом как в будни, если ваша станция не вокзал. А в моем случае это он родимый и есть — Ладожский, затесавшийся среди стеклянных кубов торговых и развлекательных центров, он напоминает замок с пузатой дозорной башенкой.

Мой любимый транспортный узел с эскалаторами с этажа на этаж, высокими стрельчатыми сводами и приятной мрачностью в отделке. Помнится, о здании вокзала кто-то писал, что это петербургский готический хай-тэк, спорить не буду.

Моя станция метро. Даже народ, тянущий за собой, аки бурлаки на Волге, багаж не мешает наслаждаться этим местом. Нравятся мне открытые станции метрополитена, где чувствуется приближение поезда: огромная железная машина толкает перед собой нагретый воздух, напоенный особым ароматом железной дороги, пусть она и под землей. Закрытые станции, где ты видишь лишь стены и двери, приятного внутреннего трепета не вызывают.

Но сегодня было не до трепета. Выспаться из-за отчета не удалось. Пробираясь между стоящих в кассу людей, сумки, охрану с рамками и лоточки с сим-картами, я героически пыталась восстановить в памяти, а взяла ли флэшку с подсчетами, или хотя бы удосужилась ли скинуть все это добро на почту?! Ведь через часик-полтора экран телефона осветится надписью «Начальник», и заиграет мрачная пронизывающая волынка — музыкальная заставка сериала «Охота на изюбря» (специально поставила, чтобы побольше драматизма нагнать или трагизма…) и мне надо будет что-то говорить.

Жетон в шести карманах куртки никак не хотел находиться, пригрелся. Бесстыжка! Но я, предвидя подставу, начала обшаривать «схроны» заранее. Там иногда приятно находить еще и спрятавшуюся часть зарплаты.

Удивительно, но вестибюль метро был практически пуст. Доставая на бегу телефон, и распутывая завязавшийся в узел провод от наушников, я подошла ко второму турникету. Возле первого стоял мужчина. Я лишь успела заметить черное длинное пальто и услышать тихий голос, ругавший чьих-то предков по женской линии. Его жетончик, похоже, не желал быть принятым автоматом и вылетал обратно. Как обычно у новоприбывших, в будни они создают гигантские пробки и в без того набитом вестибюле метро.

— Вы его чуть вверх подкиньте, — улыбнулась я.

Мужчина поднял на меня глаза, и улыбаться сразу расхотелось. Холеное, властное лицо с холодными зелеными глазами, белый свитер под горло, черный шарф, волнистые темно-каштановые волосы — все, что я успела рассмотреть, наткнувшись на презрительный взгляд.

Похоже, советы не входили в перечень того, что привыкли слышать его уши. Такие персонажи предпочитают создавать пробки наверху, проматывая часы в своих авто, не мешая простым смертным наслаждаться спокойным передвижением к месту исполнения рабской повинности.

Сделав вид, что вообще ни звука не произнесла, и ему послышалось, я протолкнула нагретый ладонью жетончик в машину и через секунду уже неслась вниз по эскалатору.

Поезда долго не было, и я углубилась в чтение, стоя на платформе. Хоть в чем-то могу выразить благодарность угонщикам моей машинки, потому как за два года ее наличия в моей жизни я прочитала в пять раз меньше книг.

Тоннель озарился светом фонарей приближающегося состава, заставив редких будущих пассажиров встрепенуться и подойти к ограничительной линии на краю платформы.

Не люблю сидеть в метро, да и работа моя есть «прилипание» попы к стулу, так что, прижавшись боком к противоположной двери, я продолжила чтение захватывающего романа о похождениях вора на службе короля.

Под равномерный стук колес и привычный голос какой-то знаменитости, озвучившей названия станций, окружающая действительность растворялась, оставалась только фантазия — картинки и образы становились почти осязаемыми: роскошь южной ночи, вздохи теплого океана, романтичный ореол охотника за удачей и его прекрасной леди, скрывавшей под маской благопристойности страсть.

Вагон был практически пуст, что удивительно, ведь суббота у многих день труда, а отнюдь не отдыха, как завещал иудеям Бог. А русские — любители присваивать приятные особенности и праздники других религий. Да и Новый год на носу. Большинство магазинов вскоре будет атаковано желающими развеяться и затовариться перед большими праздниками.

В покачивающейся железной коробке были, не считая меня, четыре человека. Две пожилые женщины, прилично одетые, с лицами заслуженных педагогов, они о чем-то переговаривались, склоняясь к уху соседки. Молодой человек в наушниках копался в плейлисте телефона. И тот самый мужчина, смотревшийся здесь не более уместно, чем новенький пылесос среди старых веников, застыл статуей возле первой двери по ходу движения поезда, уставившись во мрак за окном, ибо свет, лившийся с потолка, выхватывал лишь паутину кабелей на стенах тоннеля.

Он иногда чуть поворачивал голову, давая возможность рассмотреть лицо: его можно было бы назвать красивым, но выражение было каким-то злым и чуть высокомерным, и это больше отталкивало, чем привлекало.

Однако о мужчине я забыла о нем через мгновение, потому что сюжет романа вошел в крутое пике, и чтобы не запутаться в некоторых элементах детектива, пришлось сосредоточиться на чтении.