Шэрон Гасс Роут - Между нот

Прямо за ним засмеялся парень со шрамом под губой.

– Милый лексикон, – сказал я, вскарабкавшись на сиденье.

– Да, милый лексикон, Леонард, – сказал Шрамолицый. – Разве так разговаривают с такой прекрасной частью Вестсайда, засранец?

Лазарски ухмыльнулся.

– Она больше не с Вестсайда, не так ли?

Мне хотелось прокричать, что я не принадлежу Лейксайду и никогда не буду, но я здесь . В грузовике. Жду, когда мои вещи выгрузят. Было довольно сложно утверждать, что я не одна из них. Вместо этого я потянулась к дверной ручке и захлопнула дверцу, ударив кулаком по ручному замку.

– Убирайтесь, – сказала я сквозь стекло.

Лазарски скрестил руки на груди и откинул голову назад, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

– Так ты собираешься все заносить самостоятельно?

Я сделала глубокий вдох и с силой опустила стекло на пару сантиметров, чтобы убедиться, что он меня слышит.

– Да. Мы не нуждаемся в ваших услугах, поэтому ты и твои друзья можете вернуться по домам.

На его губах появилась медленная улыбка. Он расцепил руки и сделал глубокий, преувеличенный поклон, размахивая рукой в воздухе, словно кланялся королеве Англии.

– Как пожелаете, ваше королевское высочество.

Уйдя прочь, он перекинул руку через плечо Шрамолицего и крикнул парням:

– Вы слышали это, джентльмены? В наших услугах больше не нуждаются.

Все начали разговаривать между собой.

– Отлично.

– Я встал с постели ради этого дерьма?

– Что ты ей сказал?

– Это чепуха, друг.

– Чувак, я голоден.

– Да. Давайте поедим.

– У Винни?

– Да, У Винни.

Я лежала на сиденье грузовика, обхватив руками голову, пока, наконец, не услышала, как хлопнули дверцы четырех автомобилей, и раздались звуки шин.

Спустя несколько минут передняя дверь нашего дома распахнулась. Подняла голову и увидела, что папа вышел на крыльцо, а за ним стройная, темноволосая женщина. Карла, я полагаю. Они посмотрели в сторону поднявшейся гравийной пыли, которую после себя оставили машины.

– Куда все делись? – спросил папа.

Карла сделала несколько шагов в сторону дома Лазарски.

– Леонард?

Я дотянулась до двери со стороны водителя и открыла ее, соскочив на дорогу. Лазарски нигде не было видно.

Папа повернул озадаченное лицо ко мне.

– Что случилось?

– Ничего, они… – я подняла подбородок, не желая плакать. – Нам не нужна ничья помощь. Мы можем сделать это сами.

Я неуверенно пошла к кузову грузовика и потянула за рычаг, чтобы открыть грузовые двери. Коробка с подушками опрокинулась, и все содержимое вывалилось на дорогу. Из двора Лазарски раздался смешок. Моя искренняя надежда на то, что он ушел со своими друзьями, рухнула. Медленно нагнулась собрать подушки и положить их обратно в коробку. Я не стану плакать перед этим придурком. Ни за что.

Папа присоединился ко мне у грузовика.

– Айви, – мягко сказал он, – ты…

– Давай просто сделаем это, папа. Хорошо?

Он кивнул, и мы спокойно начали заносить вещи наверх. К тому моменту, когда приехали мама и близнецы, мы уже совершили по двадцать подходов каждый. Как только бросила коробку в той комнате, которую мама обозначила синим маркером, я развернулась и спустился за следующей. Карла помогла нам втиснуть диван вверх по лестнице и приглядывала за Брейди, пока мы тащили все остальное. Через несколько часов мы сделали перерыв, съели сэндвичи, разместившись вокруг крошечного стола на нашей новой кухне, а затем вернулись к коробкам.

Я подслушала, как мама шипела на отца, когда она думала, что я не слышу:

– Мы должны были нанять кого-нибудь сами. Или попросить кого-то из ребят в магазине.

Папа удивленно посмотрел на нее. Очевидно, он хотел, чтобы его сотрудники видели наш новый район, не более чем я хотела, чтобы мои друзья его увидели.

– Слишком поздно, – сказал он, вынимая из грузовика еще одну коробку. И так скоро уже закончим.

Шесть часов спустя мы закончили.

Брейди с радостью занес рыбок в новую комнату. Аквариум стоял так близко к его кровати, что они практически спали вместе. Он был в восторге.

Я совершила последний подъем в свою комнату на чердаке, легла на матрас односпальной кровати и уставилась на коробки, заполненные остатками моей жизни. У меня даже не было сил искать наушники и вставлять их в «больше-не-телефон», чтобы послушать музыку. Когда закрыла глаза, шум в окрестностях растворился: двери автомобилей, лай собак, и басы магнитолы, проезжающего автомобиля. Я гордилась тем, что способна найти музыку практически в любом звуке. Шуршание листьев, скрипучие качели, покачивающиеся от дуновения морского бриза, хлопанье дверцами шкафчиков… смех, шаги, вздохи, даже чиханье. Иногда мне трудно найти свой собственный голос, но я всегда слышу музыку вокруг себя.

Но здесь, в Лейксайд, я не уверена, что когда-либо услышу ее снова.

Кто-то стянул с меня обувь и распаковал одеяло, чтобы меня укрыть. Я уснула в одежде на голом матрасе вплоть до воскресного утра и не проснулась, пока солнце не проникло в маленькое мансардное окошко так, чтобы светить мне в лицо.

Спустилась в ванную, которая находилась рядом с комнатой родителей на третьем этаже, и снова вниз, где моя семья обставляла кухню. Мама суетилась надо мной. Заставила съесть яйцо. Брейди захотел показать мне двухъярусную кровать. У меня болели ноги. Однако я последовала за ним и недолго посидела с ним в обнимку на нижнем ярусе.

Мне просто необходимо почистить зубы и принять душ, но мысль подняться по лестнице снова, заставляла меня плакать. Квартира была настолько вертикальной, что я гадала, не будет ли у нас больше пространства, если мы положим здание на бок. Карла жила на нижнем этаже, где была кухонная пристройка на заднем дворе, что делало его немного просторней, чем верхние этажи. Узкая лестница вела от входной двери до второго этажа, где находились гостиная и кухня, и небольшая площадка позади с другой лестницей, ведущей во двор.

Мама не была удивлена, когда я отозвалась о лестницах как «два способа сбежать».

Рядом со спальней близнецов был небольшой коридор, откуда лестница вела в мою комнату, она же чердак, на четвертый этаж, на самую вершину. Так или иначе, когда я представляла, что в один прекрасный день буду жить в пентхаусе, я не это имела в виду. Здесь даже не было нормальной двери, просто радужно-полосатая занавеска, которую я могла потянуть в проходе, наверху лестницы.

Встроенный шкаф, который обещала мама, состоял из доски, установленной между наклонными стенами чердака. Это был скорее «подводный шкаф», так как односпальная кровать занимала все пространство комнаты, и мне приходилось перепрыгивать через нее, чтобы добраться до одежды. Маленький письменный стол и комод были по обе стороны от мансардного окошка, открывавшего вид на задний двор.