Морган Мэтсон - Лето второго шанса

Я как раз размышляла о том, как глупо себя вела, когда свет фар прорезал тьму, осветив подъездную дорожку, и через секунду послышалось гудение открывающейся двери гаража. Джелси села, а Уоррен выключил звук телевизора. Мы молча уставились друг на друга.

– Вернулись, это хороший знак, верно? – спросила Джелси. Почему-то она ждала ответа от меня, и я просто посмотрела на экран телевизора, где очередная веселая сцена обещала счастливый финал.

Послышался щелчок входной двери, потом в дверях гостиной появилась мама. Выглядела она измотанной.

– Не могли бы мы все собраться в столовой? – спросила она и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты.

Я поднялась с дивана, чувствуя, как нарастает беспокойство. Вряд ли приглашение в столовую было хорошим знаком, о котором говорила Джелси и которого я так ждала, потому что хорошие новости мама, конечно, сразу бы нам выложила. Идея собраться всей семьей в столовой ничего хорошего не предвещала, если мы, конечно, не собирались устроить торжественный ужин. Эта комната служила местом для серьезных семейных советов.

Вслед за Уорреном и Джелси я пошла через кухню к столовой и увидела отца. Он сидел на своем обычном месте, во главе стола, но выглядел каким-то маленьким. Мама стояла возле кухонного островка, держа в руках белую прямоугольную коробку из булочной. Она притянула меня к себе, неловко обняла одной рукой и сразу отпустила. Мы обычно обходились без нежностей, так что это я тоже восприняла как недобрый знак, вроде необходимости идти в столовую, чтобы там выслушать новости.

– Так нехорошо получилось с твоим днем рождения, Тейлор, – обратилась ко мне мама и жестом указала на белую коробку. Крышка была заклеена стикером с надписью «ДЛЯ БИЛЛИ». Мои любимые кексы. – Принесла тебе, но, может быть… – мама посмотрела в столовую и прикусила губу. – Может быть, оставим их на потом.

«Почему?», чуть было не спросила я, но ответ казался очевидным. Мама глубоко вздохнула, собираясь присоединиться к остальным в столовой, а я посмотрела на входную дверь. Единственное, чего мне хотелось сейчас, – взять кекс и уйти куда-нибудь отсюда.

Разумеется, я осталась и проследовала за мамой в столовую, где она взяла отца за руку, обвела всех нас взглядом, вздохнула и подтвердила то, чего мы все так боялись. Пока она говорила, мне казалось, что я слушаю ее откуда-то из глубины. В ушах звенело, а я смотрела на сидящую за столом Джелси, всю в слезах, на отца, которого таким бледным никогда не видела, на Уоррена, хмурящего лоб, как он обычно делал, когда хотел скрыть свои чувства. Я посильнее ущипнула себя за руку в надежде, что это поможет прогнать прочь кошмар, в котором мы все внезапно оказались. Но уловка не сработала и я по-прежнему сидела за столом, а мама продолжала выдавать информацию: рак поджелудочной железы, четвертая стадия. Четыре месяца, может быть, больше. Может быть, меньше.

Когда она закончила, Джелси начала икать, а Уоррен продолжал смотреть в потолок, моргая чаще обычного. И тут впервые за вечер заговорил отец.

– Мне кажется, надо обсудить наши планы на лето, – хриплым голосом проговорил он. Я посмотрела на него, наши взгляды встретились, и мне вдруг стало стыдно, что я не расплакалась, как Джелси, что я ничего не чувствую. Как будто этим я предавала отца.

– Я бы хотел провести это лето с вами в доме у озера, – сказал отец и оглядел всех собравшихся за столом. – Что скажете?

– Да вы, наверно, меня разыгрываете, – мама захлопнула дверцу кухонного шкафа чуть громче, чем следовало, повернулась ко мне и покачала головой. – Они забрали все мои специи. Можешь себе представить?

– Хм, – пробормотала я, помогая разбирать продукты на кухне.

По правде говоря, я занималась тем, что перекладывала с места на место содержимое ящика с серебром, предпочитая это занятие разбору привезенных коробок с продуктами. Мама пока этого не заметила, поскольку сосредоточилась на инвентаризации того, что осталось на кухне после жильцов. Похоже, наши прошлогодние арендаторы решили забрать с собой все, что не прибито гвоздями, включая моющие средства и приправы, притом что оставили много своих вещей, вроде колыбели, чем так оскорбили Джелси.

– Не знаю, как буду готовить без приправ, – пробормотала мама, открыв одно из верхних отделений шкафа, и привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть его содержимое, после чего вернулась в идеальную первую позицию. Мама прежде была профессиональной балериной, и хотя после двадцати лет из-за повреждения какого-то сухожилия ее исключили из основного состава труппы, она по-прежнему выглядела так, будто в любой момент может вернуться в балет.

– Тейлор, – сказала она несколько резче, чем следовало, привлекая мое внимание.

– Что? – ответила я, вертя в руках чайную ложку, с интонацией, в которой слышалась готовность обороняться.

Мама вздохнула.

– Может, перестанешь дуться? Пожалуйста.

Сложно было подобрать фразу, способную заставить меня дуться еще сильнее, чем эта. Я против собственной воли нахмурилась.

– Я не дуюсь.

Мама посмотрела через застекленную террасу на озеро, потом снова на меня.

– Это лето будет довольно тяжелым для всех нас и без такого… поведения.

Я с силой закрыла ящик с приборами, чувствуя одновременно и вину, и раздражение. Я никогда не была любимицей мамы. Любимицей была Джелси – но мы всегда неплохо ладили.

– Знаю, ты не хотела сюда ехать, – сказала она уже мягче. – Но надо постараться, чтобы все получилось как можно лучше. Договорились?

Я выдвинула ящик и задвинула обратно. Мы провели в этом доме всего несколько часов, а у меня уже было такое чувство, будто я в тюрьме. И присутствие по соседству бывшего друга, который меня ненавидит и имеет на то все основания, только усиливало это ощущение.

– Я просто… – я запнулась, – не знаю, что тут буду делать все лето. И…

– Мам! – в кухню вошла Джелси. – Колыбелька по-прежнему у меня в комнате. И свет не включается.

– Наверно, Мерфи выкрутили лампочки тоже, – пробормотала мама, качая головой. – Пойду посмотрю. – Она направилась вслед за Джелси, положив руку ей на плечо, но на пороге кухни остановилась и обернулась ко мне: – Тейлор, об этом мы еще поговорим. А сейчас почему бы вам с Уорреном не съездить в город за пиццей? Боюсь, сегодня я вам ничего приготовить не смогу.

Мама и Джелси ушли, а я осталась на кухне еще на несколько минут, блуждая взглядом по выстроившимся на столе оранжевым флаконам с лекарствами. Потом пошла искать отца, ведь где бы он ни находился, Уоррен должен быть рядом с ним.

Я нашла обоих – в таком небольшом доме это оказалось делом нетрудным – за обеденным столом. Отец сидел в очках перед стопкой бумаг и ноутбуком, а Уоррен – с огромной книгой, глядя в которую он важно хмурился и делал заметки в блокноте с отрывными страницами из желтой линованной бумаги. Брат очень рано принял решение поступать в университет штата Пенсильвания и заниматься юриспруденцией, но, глядя на него, можно было подумать, что он уже партнер фирмы, получающий долю от ее дохода, и что учеба на юридическом факультете университета, не говоря уже о колледже, – для него не более чем пустая формальность.