Елена Озерова - Мой любимый враг

— Интересно, — протянула Ирина. — Это ваша мысль или прочитали у великих?

Николь рассмеялась, блеснув великолепными зубами:

— Для великих это слишком банально.

Она поставила слоника на место, повернулась и пристально посмотрела на Ирину. Веселье с ее лица как будто губкой стерли, оно стало жестким и напряженным:

— Послушайте, давайте говорить начистоту. Вы ведь пригласили меня сюда не для того, чтобы выслушивать наблюдения о моде и времени?

Ирина отставила бокал и выпрямилась:

— Нет.

Взгляды двух женщин скрестились, как блестящие клинки фехтовальщиков. Поединок начался.

— Для чего же тогда? — медленно спросила Николь.

— Мы с вами договорились о вашей возможной выставке в конце сентября, ведь так? — Ирина умело подчеркнула голосом слово «возможной».

Николь кивнула, давая понять, что уловила намек и ждет продолжения.

— Я могу гарантировать вам освещение выставки в прессе и на телевидении.

Николь пожала плечами:

— Для меня важен сам факт персональной выставки в Москве и наличие буклета. Что же касается остального… Извините, но во Франции не читают вашу прессу и не смотрят ваше телевидение.

— Хорошо. Безусловно, буклет будет издан на отличной бумаге и с качественной полиграфией. Кроме того, можно дать статью о вас и о вашем творчестве в международный информационный вестник «Женщина и культура». Он поступает во все страны Западной Европы и в Штаты. Материалы о культурной жизни России готовит в него моя добрая приятельница. Как вам такая идея?

— Я буду вам очень благодарна, — сказала Николь. — Однако, очевидно, моя благодарность должна будет выразиться не только в словах, но и в каких-то более осязаемых формах?

Ирина улыбнулась:

— Вы имеете в виду деньги для меня лично? Я взяток не беру. — Заметив, как брови Николь иронично поползли вверх, Ирина спокойно пояснила: — Не потому, что считаю взятки безнравственными, а потому, что мне это ни к чему. Вам, может быть, неизвестно, что галерею «Арт-Фэнтези» финансирует мой муж?

— Нет. Мне это неизвестно, — так же спокойно ответила Николь. Потом выдержала паузу и спросила: — Так чего же вы хотите?

— Ваша сводная сестра, — Ирина снова взяла бокал с вином. — Вы хорошо ее знаете?

— Не очень. Только то, что рассказывал мой отец. С ней лично я познакомилась совсем недавно.

— И как? Она вам понравилась?

— Милая девушка, — дипломатично сказала Николь.

— Милая, — недобро усмехнулась Ирина. — Вы, случайно, не знаете, какие у нее планы на будущее? Она не собирается перебраться во Францию насовсем?

— Насколько я знаю, нет. Да и зачем? У нее здесь хорошая работа, мать оставит ей квартиру, не бог весть что, но, по российским меркам, говорят, вполне приличную… Кроме того, мне показалось, у нее в Москве есть мужчина.

— Подумаешь, — передернулась Ирина. — Мужчина — не якорь. Сегодня один мужчина в Москве, завтра — другой в Париже. В Париже-то лучше.

Николь пожала плечами:

— Но если мужчину в Москве она любит, то вряд ли согласится променять его даже на парижанина.

Ирина передернулась еще заметнее:

— С чего вы взяли, что любит? Она вам говорила?..

— Нет, — Николь быстро взглянула на собеседницу. В этом взгляде словно искра промелькнула, — я повторяю — мне так показалось. Возможно, я ошиблась.

Она выжидательно смотрела на Ирину. Однако та молчала, разглядывая на свет рубиновую жидкость. Потом произнесла словно нехотя:

— Я бы хотела, чтобы эта девушка исчезла из Москвы.

— Исчезла?

— Ну, даже если она и не собирается навсегда во Францию, погостить-то она к вам непременно поедет?

Николь кивнула.

— Скоро?

— Мы планировали уехать из Москвы вместе через пять дней. Потом мадам Жанна останется во Франции, а Лора через пару недель вернется обратно.

— Но ведь за две недели многое может случиться. Она может захотеть усовершенствовать свой французский и поступить в лингвистическую школу. Может отправиться путешествовать по провинции. Может, наконец, влюбиться…

Лариса сделала многозначительную паузу, выжидательно глядя на Николь. Но Николь покачала головой и скептически улыбнулась:

— …и впоследствии выйти замуж за француза? Маловероятно.

— Почему же?

Николь пожала плечами:

— Это раньше европейцы охотно женились на ваших соотечественницах. Теперь мода на русских жен прошла — они капризны, ленивы и склонны к истерикам. А, кстати, во Франции вообще эта мода никогда особенно не процветала.

Ирина вздохнула:

— Жаль. Но ведь замужество — не единственный возможный способ.

— Да? — вежливо спросила Николь.

— У вас ведь много друзей? — помолчав, ответила вопросом на вопрос Ирина.

— Много.

— И у вашего брата, надеюсь, тоже. И вы, конечно, захотите ее с ними познакомить.

Ирина словно размышляла вслух.

— Все может быть, — обронила Николь. Ее глаза неопределенно блуждали по комнате.

— И вы могли бы попросить кого-нибудь из своих друзей слегка поухаживать за вашей новой сестренкой, — Ирина поставила, наконец, бокал с вином на столик и выпрямилась. — Она в чужой стране, мало того, вошла в чужую семью… В таком положении любая женщина с радостью примет опеку мужчины. А вы, в свою очередь, могли бы одному из них намекнуть…

— Мне кажется, Лора достаточно привлекательна, чтобы вызвать интерес у мужчин просто так, без всякого дополнительного намека с моей стороны…

— …намекнуть, что с ней можно не церемониться.

Теперь Ирина смотрела Николь прямо в глаза. Губы ее сузились в тонкую линию, а лицо исказилось от долго сдерживаемой ненависти. На миг светская дама превратилась в разъяренную тигрицу, готовую к прыжку. Николь с любопытством наблюдала за этой метаморфозой. Сама она по-прежнему была холодна и сдержанна. Не отводя взгляда от горящих Ирининых глаз, она негромко, но твердо спросила:

— Так чего именно вы хотите?

— Я хочу, — процедила Ирина, — чтобы она навсегда осталась во Франции. Но, если этого не произойдет, я хочу, чтобы она была безнадежно скомпрометирована. И чтобы у меня были веские доказательства ее… ну, скажем так, недостойного поведения.

Ирина на секунду опустила ресницы, а когда снова подняла их, ее лицо вновь стало непроницаемым. Так на секунду открывается печная дверка, позволяя увидеть пламя. Дверка захлопнулась — и снова о бушующем огне можно только догадываться.

— Может быть, я хочу слишком многого? — холодно спросила она.

— Почему? — вполне натурально удивилась Николь. — Ваше желание реально и осуществимо. Только давайте сформулируем точнее. Во-первых, вы хотите, чтобы моя сводная сестра не вернулась в Москву. Я не знаю, зачем вам это надо, и не хочу знать. Назовем это вашим капризом. Во-вторых, если она все-таки вернется, за ней вслед должен прибыть некий пакет с пикантными фотографиями или другими доказательствами ее… — Николь усмехнулась, — как вы изящно выразились, «недостойного поведения». Я правильно вас поняла?