Елена Озерова - Мой любимый враг

— Куда же мы все-таки едем?

На мгновение она даже заподозрила, что никакой поездки не состоится: «Ауди» двигалась по Садовому в направлении Смоленской площади. Может, Андрей просто решил провести эту ночь вместе с ней в своей «подпольной» квартире? Да нет, на него не похоже… И точно — не доезжая до Смоленской, свернули на Кутузовский.

— Так куда мы едем? — в третий раз, уже начиная сердиться, спросила Лариса.

Андрей понял, что дольше испытывать ее терпение не стоит, и сказал:

— Мы едем в мой загородный дом.

Лариса даже присвистнула:

— Ого! Как романтично!

В голосе Андрея явно звучали нотки гордости собой:

— А ты как думала? Загородный дом входит в стандартный набор благополучного и процветающего бизнесмена.

— Вилла с бассейном, сауной, камином и зимним садом? — насмешливо спросила Лариса. Ей захотелось немножко сбить с него спесь. — А как насчет юной горничной, подающей по утрам кофе в постель?

— Без горничной, бассейна и зимнего сада, — невозмутимо сказал Андрей. — Там, где был запланирован зимний сад, я велел устроить бильярдную. Люблю время от времени покатать шары.

— А в партнеры, разумеется, приглашаешь нужных людей? — опять поддела его Лариса.

Но радужное настроение Андрея испортить было не так-то просто.

— Бывает, что и нужных, — покладисто согласился он. — Но чаще режемся с сыном. Владик весь в меня, тоже любит бильярд. Кстати, так наловчился, что запросто меня делает.

При упоминании о Владике Ларисе сразу сделалось нехорошо. А Андрей продолжал, ничего не замечая:

— Он уже совсем взрослый. И когда успел вырасти? Я как-то и не заметил… Красивый парень, правда? Он тебе понравился?

— Ну…

— Что, неужели не понравился? Мне показалось, на Мадейре вы почти подружились, разве нет?

— Собственно, не столько с ним, сколько с Аллой, — уклонилась Лариса от ответа.

Андрей улыбнулся:

— Хорошая девочка. Знаешь, никак не пойму, влюблен в нее Владька или нет? У них сейчас все по-другому. Я в его возрасте ходил с девочками в кино и на танцы, а они все по каким-то кинологическим клубам шляются или в лаборатории на факультете сидят. Впрочем, пусть лучше там, чем на арбатской тусовке или в каком-нибудь ночном клубе, — Андрей бросил на Ларису быстрый взгляд: — Ты не находишь, что я стал брюзгой?

Если бы даже он специально хотел испортить Ларисе настроение, ничего лучше бы не придумал.

— Нет, — она старалась, чтобы голос не выдал ее состояния. — Брюзгой ты не стал. Только не понимаю, к чему ты вообще завел этот разговор.

— А что?

Он еще спрашивает! Лариса нехорошо усмехнулась и ядовито заметила:

— Позволь тебе напомнить, что к твоей семье я не имею отношения и милые домашние подробности из жизни твоего сына меня не умиляют.

Но Андрей начисто проигнорировал яд в ее голосе.

— И все-таки я рад, что вы друг другу понравились, — благодушно сказал он. — Это сразу снимает кучу осложнений.

С чего он взял, что Владик ей понравился? Лариса вздохнула: Андрей верен себе. Как всегда, он воспринимает не то, что ему говорят, а то, что он хочет услышать…

— Осложнений? — машинально повторила она.

Он загадочно улыбнулся:

— Потом узнаешь.

— Что я должна узнать? — забеспокоилась Лариса.

— Всему свое время.

Машина выехала на Минское шоссе. Кольцевая осталась позади, и по обеим сторонам дороги тянулась лесополоса.

— Далеко еще? — поинтересовалась Лариса.

— Нет. Сразу за Перхушково. Еще минут двадцать.

Минут десять они ехали молча. Потом Андрей вдруг сказал ни с того ни с сего:

— А хотя, возможно, это все-таки любовь…

Лариса удивленно взглянула на него:

— Ты о чем?

— О Владике и Алле. Ты как думаешь?

Опять двадцать пять! И что он все время возвращается к этой теме?

— Не знаю, — сказала Лариса как можно сдержаннее, стараясь скрыть раздражение.

— А я был бы даже рад, если бы они поженились. Рановато, правда, но лучше девушку он вряд ли найдет. Признаться, я с умыслом отправил их вдвоем отдыхать. Знаешь, море, солнце, старинные городки, вся эта романтика… И, кажется, подействовало. Владька после возвращения не ходит, а будто летает…

Ларису охватила паника. Что сказал бы Андрей, если бы знал, что причина Владиковых «полетов во сне и наяву» вовсе не Алла, а она сама! Нет, только не это. Она готова признаться в чем угодно, готова даже наговорить на себя с три короба, лишь бы утаить от Андрея события на Мадейре, особенно последний вечер. Да он никогда ее не простит, если узнает, что она сознательно влюбила в себя его сына и потом бросила. Да он будет считать ее последней дрянью, и правильно, и правильно! Нет, про историю с Владиком Андрей узнать не должен. Никогда.

Лариса открыла сумочку, покопалась в ней. Так и есть, пачка «Вог» осталась на работе.

— Дай мне, пожалуйста, сигарету, если у тебя есть, — Лариса старалась говорить спокойно, но голос не слишком повиновался.

Андрей, оторвав взгляд от дороги, встревоженно посмотрел на нее:

— Что с тобой? Ты же вроде не куришь.

— Курю, только редко. Вот видишь, даже сигарет с собой не оказалось.

— Возьми там, в «бардачке». У меня, кажется, лежит там что-то для гостей.

В бардачке нашлась пачка «Парламента». Лариса стала ее распечатывать и тут только заметила, как сильно у нее дрожат руки. Поскорее вытащив сигарету, она прикурила, опустила оконное стекло до конца, глубоко затянулась и выпустила дым в окно.

— Что, получила? — насмешливо поинтересовался Андрей, когда Лариса зашлась в приступе кашля.

— Ты прав, — Лариса смяла сигарету в пепельнице. — И кто придумал, что курение успокаивает нервы?

Снаружи Андреева «вилла» вовсе не выглядела так уж роскошно. Обычный дом, правда, большой, но без всяких прибамбасов и прибамбасиков вроде башенок, наружных винтовых лесенок, пристроечек и шпилей, которыми любят украшать свои загородные обиталища новые русские. Дом был выстроен на самом краю дачного поселка, сразу за ним начинался лес. Садового участка тоже не было, то есть не было садового участка в обычном понимании москвича-дачника. Никаких грядок, посадок, парников. Даже цветочных клумб не было, лишь перед крыльцом росли цветные ромашки, Лариса попыталась вспомнить, как они называются по-научному, вроде бы гербера? Еще на окультуренность участка намекали пара жасминовых кустов под окнами, сирень и барбарис, настоятельно требовавший купирования. А на остальном пространстве росли нормальные березы, дубы и осины. Если бы не забор, казалось бы, что дом стоит в лесу. Впрочем, забор почти скрывал разросшийся дикий шиповник.

Немного повозившись с замком, Андрей широко распахнул перед Ларисой тяжелую дубовую дверь:

— Прошу!

Лариса вошла на террасу и огляделась. Обстановка этой большой — метров двадцать пять, не меньше — комнаты напомнила ей об американских вестернах. Словно она попала в штат Техас, в ковбойский домик одного из героев рассказа О’Генри. Деревянные некрашеные стены, на одной из них — небольшой пестро-полосатый шерстяной ковер (индейский? мексиканский?), на двух других развешано что-то вроде предметов конской упряжи; деревянный стол и плетеные кресла-качалки, деревянные же полки с посудой. Даже холодильник был (или казался) деревянным. Лариса насмешливо прищурилась на все это великолепие: