Р Льюис - Хоук

— Я не боюсь войны, — задумчиво сказал Абрам. — Мое желание увеличить поставки не имеет решающего значения. Я делаю это, чтобы выстроить сеть, как у вас с Борденом. Твои угрозы, Хоук, для меня пустой звук, потому что, лишившись поддержки твоего клуба, мой бизнес не теряет ничего жизненно важного, но… я не склонен доверять врагам. Как и ты, я не действую сгоряча.

Этот мудак когда-нибудь перейдет к сути дела?

— Преданность Юрия никогда не вызывала сомнений, — продолжал он. — Но… — он раздраженно вздохнул, — из-за своей наркомании он стал слабым звеном. И мои люди подтвердили твои слова о его вызывающем поведении, так что… возможно, это действительно была вынужденная мера.

Полный пиздец вроде бы миновал.

— Но это не меняет того, как я хочу вести дела с клубом. Я хочу заключать сделки с тобой.

— Абрам, вы должны решать это с Гектором.

— Хоук, Гектор — гребаное ничтожество! И судя по лицам твоих парней, которые стоят рядом, им это тоже известно. Не оскорбляй меня сейчас, если думаешь, что я захочу даже видеть этого мужика. Он безалаберный и решает проблемы либо ненужным насилием, либо не решает вообще. Он не отдает себе отчета в том, что делает. У него в руках целая сеть, которую ты и твой старик создавали много лет, но он не знает, как ее использовать.

Хоук бросил на Абрама тяжелый взгляд.

— Ты шпионил за нами?

— Время от времени люди нашептывают мне на ушко. И то, что я узнал, и так было ясно как белый день. Гектора никто не уважает. Они уважают тебя .

Блядь.

— Ты ставишь меня в такую ситуацию, при которой я буду вынужден часто возвращаться в клуб.

Абрам пожал плечами.

— Ты выколол глаза моему кузену, а потом перерезал ему горло. Я бы сказал, что мои гребаные условия довольно комфортные по сравнению с тем, какими они могли бы быть.

Черт, раз он так говорит об этом…

Хоук неохотно кивнул.

— Точно подмечено.

— Но по-прежнему сохраняется проблема с девчонкой.

— Ни с какой девчонкой проблемы нет. Юрий обдолбался, напился и вел себя грубо. В этом была проблема.

Пару секунд Абрам не отвечал. Он перевел взгляд на Гаса и Джесса, внимательно их изучая.

— Так ты ничего больше не хочешь мне рассказать, Хоук?

— Например, что?

— Ну, что-нибудь.

Сукин сын раскусил его. Хоук почувствовал это.

— Только то, что я рад нашим честным отношениям, — ответил он осторожно.

— Да, — ухмыльнулся Абрам. — Честность ведь тоже относительна, не так ли Хоук? До встречи на следующей сделке. А до этого времени передай Бордену мое почтение.

Бордену оно нахрен не нужно.

На этом Абрам кивнул, и качки, стоящие у входа, освободили путь. Не говоря ни слова, Хоук, Гас и Джесс развернулись и вышли. Потребовалось целых пять минут, чтобы дойти из одного конца особняка в другой. И на всем пути были камеры, мужчины и девушки с безжизненными глазами.

— Сраные богатеи, — пробубнил Джесс себе под нос.

— Вот гребаный мудак, — прошипел Гас, когда они вышли из особняка. — Я его не понял.

Зато Хоук понял.

Такие люди, как Абрам, уверены, что могут купить преданность, ничего для этого не делая, а потом удивляются, почему байкеры не продаются с такой же легкостью. Когда вы община — больше даже семья — то преданность зарабатывается, а не покупается. Абраму это симпатизировало, и именно поэтому в конечном итоге он не пустил им пулю в лоб.

Гас замедлился, когда они подошли к своим мотоциклам.

— Уверен, что не хочешь поехать с нами? — спросил он Хоука.

Хоук покачал головой.

— Нет, мне нужно возвращаться.

— Честно говоря, в отношении Гектора Абрам был прав.

Даже Джесс напряженно кивнул, неохотно соглашаясь с этим. С самого утра он еще ни разу не взглянул Хоуку в глаза. Хоук понимал, что это как-то связано с Тайлер, вернее, с тем, как прошлым вечером он попытался привлечь ее на свою сторону, но попытка не увенчалась успехом. Хотя, Хоук ни в ком и не видел угрозы. Наварро получают то, что захотят. И если бы он захотел, то Тайлер была бы его.

— Вам, парни, нужно возвращаться, — сказал он им. — Я не собираюсь вступать в эти разговоры и делать Гектора виноватым во всех грехах. Это на его совести.

Гас пожал плечами.

— Что бы ты ни говорил, Хоук, но я знаю, что с Абрамом еще не закончено. Он будет мстить.

Не в природе Абрама было отступаться от своих слов, но Хоук в прошлом уже достаточно ошибался.

— Усильте охрану, — мрачно сказал он. — На этот раз никаких промашек, Гас.

Гас заверил его, что больше никаких недоразумений не будет.

Хоук наблюдал, как они запрыгнули на свои мотоциклы, и кивнул им в последний раз, после чего они помчались по длинной подъездной дорожке. Когда облако пыли осело и звук ревущих двигателей сменился полной тишиной, Хоук осознал, что стоит рядом со своим байком, уставившись пустым взглядом в небо и размышляя, что делать дальше.

Возвращаться к работе, мудак.

Он уже чувствовал внутреннюю усталость. Это было тяжелое предчувствие чего-то страшного, переполнявшее его грудную клетку, словно в нее натолкали кирпичей. Хоук почесал бороду и дернул ее. Блядь, чешется просто ужасно. Пора бы уже сбрить ее и перестать за ней прятаться. Но борода была для него своего рода броней. Символом отделения прежнего Хоука от Хоука настоящего, потому что, давайте будем реалистами, прежний Хоук был мертв.

И это было проблемой, потому что внезапно он захотел оживить его и вернуться к… ней.

А вот теперь он был полной размазней.

Хоук сел на мотоцикл и завел двигатель. Потом он очень долго ехал и на какой-то момент позволил себе представить, что все так, как было раньше: он едет вместе со своими братьями, а они следуют за ним.

Сильный ветер дует в лицо.

Пустая дорога впереди.

Запах кожи.

Пока ехал, Хоук чувствовал себя живым.

Он чувствовал себя самим собой.

И что еще лучше, он чувствовал покой на душе.

И только в тот момент, когда он остановился и реальная жизнь ворвалась в его мысли, Хоук вспомнил, где находился, и возненавидел это.

Одиночество внутри него было похоже на медленно расползающуюся гниль, и со временем она проберется в его душу.

Хоук

Хоук припарковал мотоцикл перед небольшим белым домиком. Со стороны он выглядел, как и все дома на этой тихой старой улочке. Газон нуждался в стрижке, а белая краска на заборе почти облезла.

Хоук слез с мотоцикла, огляделся и нахмурился. Вид был далек от того, что было несколько лет назад. Все выглядело запущенным. Белый бордюрный камень перед фасадом дома пожелтел. Растущее рядом дерево разрослось, и его опавшая бог знает когда листва забила водосточный желоб.

Хоук подошел к калитке, и она встретила его скрипом несмазанных петель, когда он открыл ее и направился по дорожке к крыльцу. Он подошел ко входу, нажал на кнопку звонка, но звука не услышал. Надавил еще раз — теперь сильнее — и когда ответного звука не последовало, он, с раздраженным ворчанием открыв первую дверь, постучал во входную.