Дерби Брайа - Пылающая Эмбер

сексуальных маньяка, сорвавшихся с цепи.

Мой член оживает, когда я вспоминаю нестерпимую жажду похоти, в которой мы

оба забылись. Обжигающий поцелуй, опаляющий стены. Ее прерывистый вздох, когда я

проскользнул в неё кончиком члена, и то, как меня обволок её тугой жар, когда я

погрузился в неё на всю длину.

Чёрт... Я бы все отдал, чтобы вернуть тот момент. Не торопиться с ней, избавиться

от Таза и Уиза, когда они пришли, чтобы забрать меня, и жить в неведении ещё час или

два.

Вместо этого я должен принять тот факт, что Эмбер, возможно, не та, кем кажется. Я

должен притащить её в церковь, будто она под следствием, где с ней будут обращаться

так, словно она виновна, до тех пор, пока она не докажет свою невиновность, а не

наоборот.

Быть может, я покажусь дураком, но я все ещё верю, что она та самая девушка,

которую я полюбил. Самоотверженная, добрая, искренняя и, плюс ко всему, невероятно

сильная. И я молюсь — хотя не молился несколько лет — что это все одно огромное

гребаное недоразумение. После того, как «Аминь» срывается с моих губ, я вдыхаю полной

грудью и поворачиваю дверную ручку.

В комнате темно, за исключением потока света, струящегося из ванной и

очерчивающего силуэт Эмбер, которая сидит на краю кровати. Увидев её там, только что

принявшую душ, одетую в мою футболку, мои боксеры, и не обутую, моя плоть

увеличивается в размере.

В этот момент я не хочу ничего больше, чем раздеть нас обоих, подтолкнуть её к

середине кровати и крепко обнять. Притвориться, что мне неизвестно откуда она пришла.

Я делаю к ней два шага, когда движение и красное свечение кончика зажженной

сигареты привлекает моё внимание к темному углу. Моим глазам требуется секунда,

чтобы определить человека, стоящего там. Сначала его жилет, затем его габариты и,

наконец, черты его лица. Когда я понимаю, кто передо мной стоит, я приосаниваюсь.

— Мав, — с удивлением в голосе произносит Эмбер и медленно поднимается на

ноги. Её глаза широко распахнуты от страха, она бросает взгляд себе за спину, на Смоука,

и начинает заламывать руки. — Он, э... Он знает мою мать. Он её старый приятель, мы...

мы просто разговаривали.

Её реакция отдаёт запахом вины. Ошеломленный, я открываю для себя реальность

того, что не замечал прежде.

Каждая унция веры в то, что Таз был неправ, рассеивается, словно туман, и мои

воспоминания начинают перекраиваться. Каждое из них теперь заражено и переписано в

соответствии с её истинными мотивами.

Почему, чёрт возьми, я не замечал этого раньше?

Потому что ты забыл, у красных роз тоже есть шипы.

— Он ее старый приятель?

— Да.

— Старый приятель или бывший муж?

Ее глаза распахиваются ещё больше. Она посылает умоляющий взгляд Смоуку,

словно ищет помощи в том, как ответить, или разрешение что-либо ответить.

310

КАКОГО ХРЕНА?

Меня поглощает тьма, которую я последние несколько дней пытался похоронить.

Превращает мою кровь в лёд. Устремившись вперёд, я запускаю руку в её волосы и

крепко хватаю её за них, чтобы повернуть её голову к себе и заставить посмотреть мне в

глаза.

— Нет, — рычу я. — Не смей смотреть на него. Я задал тебе вопрос, и, если, мать

твою, мне не изменяет память, ты была моей. Тогда какого хрена ты смотришь на него

так, будто спрашиваешь разрешения? Или есть что-то ещё, в чем ты должна мне

признаться?

Смоук шагает к нам.

— Ты останешься там, чёрт подери, где стоишь, — хрипло выдавливаю я сквозь

стиснутые зубы. — Это между мной и ей.

Эмбер кладет свою руку на мою.

— Я не знаю, что на это ответить.

Откинув её голову назад, я грубо бросаю:

— Как насчёт правды! Дин Пирс твой отец?

Она вздрагивает, а затем пытается это опровергнуть. Ее рот дважды открывается и

закрывается. Когда её плечи никнут, а глаза наполняет поражение, я понимаю, что у меня

есть ответ.

Тем не менее, я переадресую свой вопрос Смоуку. Я хочу услышать, как он это

скажет. Мне нужно, чтобы кто-нибудь ответил на мой вопрос.

— Он её отец? Не лги мне, или я позабочусь о том, чтобы разорвать все наши связи с

«Гринбеками», и отмывание денег, которым мы занимаемся для вас, канет в лету.

— Да, — презрительно усмехается Смоук. — Но ты все неправильно понял,

мальчик.

— Я же говорил, — раздается позади меня голос Таза.

Я закрываю глаза и стискиваю челюсть.

Разумеется, он следит за мной.

— Она одна из них. Она дурила нас с самого начала.

Открыв глаза, я поворачиваюсь и вижу его «Глок», нацеленный на Смоука. Он

быстро пересекает комнату и прижимает ствол своего пистолета к его виску.

— Приставив пистолет к голове человека, будь готов к отдаче, которая за этим

последует, — рычит Смоук.

— Я более чем готов, — отвечает Таз, снимая пистолет с предохранителя.

— Мав, — её маленькая рука опускается на мой живот, скользит вверх и находит

свою конечную цель, ложась поверх моего сердца.

— Скажи мне правду. Это было притворством? — сдавленно говорю я, опустив на

неё взгляд.

Она поджимает губы и хмурит брови.

— Господи, Мав. Ты правда так думаешь?

Схватив её за руку, я кидаю недвусмысленный взгляд на Смоука, а затем снова

смотрю на неё. Впившись пальцами в её запястье, я рявкаю:

— Что ещё я, чёрт возьми, должен был подумать?

Она вздрагивает под моей хваткой, и гримаса боли, исказившая черты её лица,

приводит меня в недоумение. Как и её темперамент, тут же дающий о себе знать. Она

отдергивает руку, а затем отталкивает меня. В её глазах пылает огонь.

311

— Как насчёт того, чтобы хотя бы раз поверить мне на слово. Как насчёт того, чтобы

доверять мне, как ты обещал. Как насчёт того, чтобы дать мне объясниться?

— Тогда объясни мне все, Куколка. Чтобы во всем этом появился хоть какой-то

гребаный смысл.

— Нет! — она снова отталкивает меня. — Разве ты не видишь? Я не должна ничего

объяснять, — её лицо вспыхивает от гнева, но слеза, а за ней другая, скатываются по её

лицу. — Я уже обо всем тебе рассказала . Я открылась тебе. Я поделилась с тобой тем,

чем я ни с кем не делилась. Но как только предоставляется возможность, ты подозреваешь

меня в худшем.

— Ты понимаешь, как это погано выглядит? А? Понимаешь? Не успеваю я узнать,

что он твой отец, как ловлю тебя здесь, встречающейся с ним, — я указываю на Смоука,

— за моей, чёрт бы вас побрал, спиной.

Она качает головой, и её голос понижается.

— Ты вообще видел меня настоящую? Потому что, если бы ты видел меня такой, ты

бы знал, что я не способна на то, в чем ты меня обвиняешь.

— Почему ты не сказала мне, что он был твоим отцом?