Дерби Брайа - Пылающая Эмбер

рождении и внимательно изучает его. Я наблюдаю за ним и цепляюсь за надежду, что всё

это — одна большая дурацкая шутка. Но Гриз лишает меня этой искорки надежды, когда

его плечи опускаются, и он шепчет себе под нос «Тесса Оуэнс», как будто это что-то

меняет.

Чувство пустоты внутри меня ширится и углубляется, как проклятая бездна.

— О... чёрт, Тэлли, что ты наделала?

— Что? — я выхватываю документы из его рук. — Что за Тэлли?

— Тесса Оуэнс.

Он энергично потирает лоб, как будто ведёт внутреннее сражение. Когда его взгляд,

наконец, встречается с моим, в нем читается настороженность.

— Думаю, после того, как ты услышишь то, что я должен сказать, тебе нужно будет

взять паузу и все обмозговать. Неважно, что наговорили эти придурки, — указывает он на

Уиза и Таза, — ты знаешь эту девочку лучше всех.

Меня бросает в жар.

— Просто скажи мне!

Я вскакиваю на ноги и начинаю расхаживать по комнате, проводя рукой по лицу.

307

— Я познакомился с Тессой ещё до того, как мы с Кэпом отделились от

«Гринбеков». Очень хорошо её знал, потому что она была старухой брата.

У меня комок встаёт в горле. На секунду я перестаю метаться по комнате и смотрю

на него.

— Пэппи?

Он качает головой.

— Нет. Пэппи и Вон неразлучны с самого детства.

— Тогда, как всё это объяснить?

— Она была старухой Смоука.

Я открываю рот, но он продолжает.

— Смоук получил пару лет за нападение. И пока он был за решеткой, братья кое о

чем болтали. Говорили, что Пэппи чересчур хорошо заботился о Тэлли, если ты

понимаешь, о чем я.

Я так крепко сжимаю двумя руками спинку стула Кэпа, что мои пальцы впиваются в

кожаную обивку.

— Значит, это правда?

В моей груди пробуждается ноющая боль, а биение пульса отдается в ушах.

— Вполне возможно, — отвечает Гриз.

Я швыряю стул в другой конец комнаты и сдвигаю с места неподъемный стол.

Затем, тяжело и часто дыша, опираюсь на стол.

— Она сказала, что не знает, кем был её отец.

— Она солгала, — рычит Таз.

В комнате повисает тяжелая тишина, пока меня трясёт от калейдоскопа эмоций —

сомнения, шока и многих других. Ярость, потому что, если это правда, то каждый момент,

который я разделил с Куколкой, каждое счастливое воспоминание, которое она мне

подарила, растворятся как дым, ничего не знача, и выйдет так, что она меня изменила,

исцелила, только чтобы снова искалечить. Вера, потому что, проигрывая в голове каждую

секунду, проведенную с ней, хорошее, плохое и умопомрачительное, я молюсь, чтобы она

объяснила необъяснимое. Причина, по которой я должен поверить в невероятное. Все, что

мне довелось узнать о её борьбе за выживание, наполняет мою голову и сердце

сомнениями, словно они ведут грандиозную битву.

— Это именно то, чем кажется? — спрашиваю я Гриза.

Скажи «нет».

Взмахнув руками, Таз шипит:

— Какое ещё тебе нужно доказательство? Она одна из них!

Все моё тело напряжено до предела. Я неотрывно гляжу на Гриза и жду ответа.

— Видит Бог, я не думаю, что в девчонке есть хоть капля гнили. Возможно, у Пэппи

что-то имеется на неё, и он вынуждает её это делать.

— Свою родную дочь? — с сомнением произносит Эдж.

— Он бы не упустил такой случай, — отвечает Гриз. — Он застрелил человека на

глазах у Дидса, когда мальчику было не больше восьми лет. Не успел этот ребёнок

достигнуть подросткового возраста, как ему в руку вложили ствол. Не успел этот

мальчишка закончить школу, как стал главным убийцей клуба.

— И все же вы считаете, что он не причастен к нападению на Кэпа, — доносится от

Таза.

308

— Здесь иной случай, — отвечает Гриз. А мне он говорит: — Должно быть другое

объяснение.

Таз подходит ко мне, понижает голос, но я слышу в нем нотки с трудом

сдерживаемого животного.

— Она появляется здесь и очаровывает Ди. Но как только она выясняет, что он тут

не главный, она переключает своё внимание на тебя. Вот же совпадение, чёрт возьми.

Я отворачиваюсь и впериваюсь взглядом в стол, сосредотачиваясь на узорах

древесины, нежели на его словах.

— Да-да, я прекрасно понимаю, что у тебя голова кругом, потому что из-за неё

твоим членом можно гвозди забивать. Но, брат... кто-то сливает информацию

«Гринбекам», и она, чёрт возьми, стояла позади тебя, когда ты рассказывал нам о

свидетеле.

— Выходит, это делает её стукачом?

— Нет, в этом виноваты её гены. И тот факт, что она появилась здесь через

несколько дней после того, как был подстрелен Кэп, отчаянно нуждаясь в месте для

проживания. Гарантирую, если бы Дозер не сложил с себя полномочия, это бы он сейчас

был в её киске, а не ты.

Меня охватывает необузданная ярость, и я бросаюсь на него. Схватив его за жилет,

наношу ему хук справа. Мои суставы опаляет огнём. Удар вынуждает ошеломленного

Таза отступить назад.

Эдж и Гриз моментально хватают меня и оттаскивают назад.

— Прошёл всего один день, а меня уже тошнит от того, что выходит из твоего рта,

— кричит Эдж на Таза.

Я сбрасываю с себя их руки и начинаю мерить комнату шагами, обхватив голову

руками и каждую минуту борясь с тем, чтобы не видеть Куколку в ином свете. В

извращенном и искаженном свете, будто она чертов шпион из другого клуба, а не

девушка, которая вела себя так, словно влюбилась в меня так же сильно, как и я в неё.

— Ты выразил свою точку зрения. Теперь заткнись и дай разобраться, что делать с

тем, что нам известно, — бросает Эдж Тазу. Затем он останавливает меня, хватает за

затылок и заставляет меня взглянуть на него. — Не собираюсь врать тебе, это выглядит

хреново, брат, но одно я знаю наверняка — одна сторона истории ещё ни о чем не

говорит. Иди к ней, и мы посмотрим, что она скажет.

Таз проводит тыльной стороной ладони по своему рту, размазывая кровь по руке.

Остальное он сплевывает на пол.

— Ты слишком сблизился с ней и не видишь её такой, какая она есть, — он жестом

указывает на Эджа. — В точности, как последняя киска, вокруг которой ты был обернут.

Та, которая отправила его гнить за решетку.

***

Вечеринка внизу поражает своим размахом, неистовый смех и рок-музыка следуют

за мной вверх по лестнице. Каждый звук гитарной струны и заразительный смех режут

мне слух, словно ногти, скребущие по стеклу.

Каждый напоминает мне о том, что мир, каким я его знаю, не изменился, только мой

взгляд на него.

309

Когда я добираюсь до второго этажа, мой взгляд мгновенно падает на стену, где

менее часа назад мы с Эмбер напали друг на друга. Мы оба лихорадочно и нетерпеливо

стремились к тому типу освобождения, которое мог дать лишь один другому. Как два