Ася Оболенская - Я не скажу тебе нет

- Как вы стремительно поправились, Мария Игоревна.

Тон Ярослава Дмитриевича мне не понравился, но я постаралась сделать вид, что не обратила на него никакого внимания, все-таки накосячила.

- Я не знала, как сказать правду. – призналась честно, однако вместо понимания в глазах брата шефа я прочитала усмешку.

- А это очень просто. Берешь и говоришь. – коротко и сухо проговорил мужчина.

Это я уже потом поняла, насколько двусмысленно прозвучала моя реплика. Я не хотела говорить правду о том, что босс предложил сыграть роль его девушки, а Ярослав Дмитриевич с большой долей вероятности мог решить, что я имею в виду свою реальную личную жизнь.

Однако в тот момент эта логичная мысль обошла мою голову стороной. Сознание вцепилось в фразу, сказанную директором «Корольков». Ну не в его положении про правду мне рассказывать!

Тон Ярослава Дмитриевича в сумме со смыслом реплики действовал на меня сейчас похлеще красной тряпки на быка.

- Действительно, как просто. Берешь и рассказываешь. Например, про то, что вы братья! – язвительно отозвалась в ответ. – Могли бы вклинить эту информацию куда-нибудь между рассказами о дорогах и погоде. Незначительную такую информацию!

- Вы не спрашивали. – парировал мужчина.

- Учту на будущее! Первым делом после знакомства буду требовать у человека генеалогическое древо! – с чувством выпалила я и в очередной раз попробовала успокоиться.

Бесполезная идея. От раздражения даже кричать хочется.

На несколько секунд в помещении повисает тишина, а потом совершенно неожиданно раздается щелчок замка, и из одной из кабинок выходит женщина.

Вот блин!

- Вы на меня внимания не обращайте. Я уже практически испарилась! И совсем вам не мешаю! И не слушаю тоже совсем! – беззлобно говорит она, взглянув сперва на меня, затем на Ярослава Дмитриевича, быстро споласкивает руки и, отчего-то улыбнувшись на прощание, выходит из туалета.

Хорошее настроение с ее уходом, ясное дело, не возвращается, но обстановка меняется. Дух назревающего скандала, витавший в воздухе, исчезает, эмоции немного стихают, только вот я до сих пор не могу придумать никакой умной фразы для продолжения беседы. Внутри пустота такая, что, кажется, меня только что подвесили головой вниз, сильно-сильно потрясли и резко вернули в обычное положение. Правда идеи и адекватные мысли, вывалившиеся в ходе тряски, положить на место забыли.

Ловлю свой взгляд в зеркале – нездоровый совершенно, как будто убивать кого-то собралась. На щеках румянец, от блеска на губах и следа не осталось, хорошо хоть, я его не вместе с кожей съела.

Смотрю мельком на директора «Корольков» и замечаю, что он тоже выглядит немного недоумевающим, однако, в отличие от меня, говорить все-таки может:

- Я, кажется, действительно ошибся. – пауза. – Дверью.

Слишком уж длинная пауза. Такая, которой вполне достаточно, чтобы понять – дверь тут совершенно не при чем.

Не говоря больше ни слова, он разворачивается и молча выходит из уборной, оставляя меня наедине со своим отражением. Смотрю на него, а вижу абсолютно другие глаза. До мельчайшей детали помню все эмоции в них. Без причины такие мелочи не запоминаются.

И причина находится. Не то, что находится. Сваливается прямиком на голову.

Точнее, свалилась она, наверное, несколькими днями раньше, а вот осознанием меня шандарахнуло именно сейчас. Очень вовремя.

Секунда, и все становится понятней. И раздражение мое, и нежелание принимать участие во всей этой афере, и разочарование.

Понятней, но не проще, потому что от осознания, что мне действительно симпатичен Ярослав Дмитриевич, ситуация становится еще хуже.

Наверное, это все-таки апокалипсис, потому что вместо того, чтобы думать о том, как все разрулить, я вновь прокручиваю в голове сцены из сегодняшнего вечера, цепляюсь за детали, злюсь, но одновременно с этим улыбаюсь.

А еще я очень хочу, чтобы директор «Корольков» вот прямо сейчас чувствовал тоже самое, что и я.

Хотя, это вряд ли. Я же не успела ляпнуть ничего про дверь.

От этой мысли улыбка стирается мгновенно.

Едва выйдя из дамской комнаты, я постаралась вновь приклеить к лицу улыбку. На этот раз максимально широкую и доброжелательную, жаль только, что фальшивую, но, наверное, лучшую из всех, на которые сейчас была способна. И плевать, что она совершенно не соответствовала тому, что творилось у меня внутри.

Как оказалось, подобную стратегию избрала не только я. Ярослав Дмитриевич, который теперь старательно избегал взглядов в мою сторону, светился ярче гирлянды на новогодней елке. Прямо эталонный сын, вон как рад приезду матери. Ну да, конечно.

Максим Станиславович не отставал, тоже во всю старался. Как улыбаться, так и обнимать меня (руки бы ему повырывать). К счастью, в семейную беседу меня особо не ввязывали, поэтому можно было посвятить освободившееся время продумыванию деталей плана, как именно я эти самые руки буду вырывать.

Прощание с Ларой получилось скомканным, женщина, билет на самолет которой все это время лежал на столе перед глазами, умудрилась перепутать время рейса. Хорошо хоть, что Ярослав Дмитриевич каким-то чудом услышал сообщение о завершающейся регистрации.

Хорошо – это не оттого, что мне родительница босса не понравилась, просто еще одного акта этого шоу я бы точно не выдержала.

Едва Лара скрылась из вида, улыбка слезла с лица. И не только у меня. Прямо какое-то синхронное действие. Вжу-у-ух! И вот вместо троицы жизнерадостных людей перед вами кучка недовольных, злых друг на друга товарищей.

Проще всего в этой ситуации было Ярославу Дмитриевичу. Он, не произнеся ни слова, просто едва заметно кивнул боссу на прощанье и отправился к выходу. Я бы тоже с радостью так сделала, только жест бы более подходящий подобрала, жаль только, что не могла. Во-первых, шансы дойти до «Корольков» пешком уходили в минус, а, во-вторых:

- Едем домой? – будничным тоном поинтересовался Максим Станиславович.

- Угу. – неохотно согласилась и следом за боссом поплелась в сторону тех же дверей, за которыми несколько секунд назад скрылся Ярослав Дмитриевич.

Относительно собраться с мыслями мне удалось лишь в машине минут через пятнадцать после того, как мы отъехали от аэропорта.

- Что за представление вы устроили? – тон получился несколько более грубым, чем я планировала, однако истеричный вопль не напоминал, и на этом спасибо.

- Вы о чем? – не отрывая взгляда от дороги, спросил босс.

- Зачем все эти объятия, милые и дорогие?

- Мне показалось, мама нам не верит. – абсолютно спокойный ответ, но у меня возникают сомнения в его правдивости.

- А мне показалось, что все и без этого было нормально.