Эйвон Гейл - Отрыв

надоело, что тебе всегда будет нравиться хоккей, но не станет центром твоей жизни... Я

мысленно себе сказала: “Ладно. Тогда ты ему и расскажешь, что в курсе того, что он гей, и

что в этом нет ничего плохого”. Но ты молчал. И продолжал играть. Лейн, ты же знаешь,

что мы с отцом желаем тебе счастья? Ничто тебя так не радует, как хоккей, поэтому мы

делали все возможное, чтоб ты играл.

Лейн пристально вглядывался в мать, словно никогда ее раньше не видел.

– Почему не может быть все сразу, мама? Почему... – Он остановился и резко

повернулся к Джареду. Он расправил плечи и выпрямился, голос выровнялся. – Почему я

не могу быть счастлив, играя в хоккей, и будучи геем? Почему я должен выбирать что–то

одно?

– Потому что мы так думали, – нежно произнесла Мишель. – Лейн, я твоя мать .

Девять месяцев с вынашивала тебя под сердцем и сделаю для тебя что угодно . Играя в

хоккей, мой сын был счастлив, у моего сына отлично выходило играть, и я... мы с твоим

отцом... мы просто... хотели помочь тебе заполучить то, чем ты горел . Хотели тебя

защитить.

– Мам, я крупнее тебя, – очень серьезно заметил Лейн. – Ты не обязана меня

защищать.

Она ласково коснулась его лица.

– Я по–прежнему твоя мать, неважно, насколько ты высокий или за кого играешь в

хоккей. И мы с отцом... хотели, чтоб ты получил то, ради чего так отчаянно пахал, свою

мечту, до которой было рукой подать... не так уж много детей смогли подобного достичь.

Клянусь, мы с отцом пришли в восторг от того, как прекрасно ты играл в Джексонвилле.

Но, милый, мы никогда по–другому и не думали, ты всегда играл отлично. Мы

переживали насчет твоей карьеры, не потому что ты не умел играть .

– А потому что мне нравятся парни? Ты так обрадовалась Зоуи. Ты не можешь... Не

смей говорить, что это не так. – Лейн тоже обвил себя руками, и Джаред подошел к нему

и обнял. – Ты уже не казалась охереть... прости... ты уже не казалась столь во мне

разочарованной. Потому что считала, что у меня была девушка, и я не был геем.

Джаред обратил внимание на логические изъяны, а вот Лейн вряд ли.

К счастью, его мать все объяснила.

– Да, я решила, что у тебя была девушка. Но это не означает, что я решила, будто

тебя не интересовали мужчины.

– Но ты посчитала, что мне так будет лучше, разве нет?

– Да, – слегка повысив тон, сказала Мишель. – Да, Лейн. Не стану лгать и говорить,

что так не считала. Потому что так проще. Ни один родитель не пожелает своему ребенку

трудной жизни, милый, и мы с отцом больше ни о чем думать не могли. Как упорно ты

трудился для достижения того, что было уже очень–очень близко, и что глупые

предрассудки других людей могут все у тебя отобрать.

– Остальные меня не волнуют, – прошептал Лейн. – Меня волнуете только вы с

отцом.

– Знаю. Мы ошибались, Лейн. И я внушала себе много раз, что будет вполне

нормально, если ты будешь геем и не будешь играть в хоккей. Убеждала себя, что должно

быть “или–или”. Знаю, что не должно, и что так поступать было неправильно. И вот она я, прошу у тебя прощения. Из–за своего желания защитить тебя я не понимала... Лейн,

дорогой, мысль, о том, что ты чувствуешь, будто выбором возлюбленного

разочаровываешь нас с отцом, разбивает мне сердце.

Джаред одним долгим глотком прикончил свою бутылку. Через несколько месяцев

у него состоится точно такая же беседа с родителями. Лейн очень долго обнимал мать,

потом отстранился и выдал в стиле классического Лейна:

– Ну, если б я втюрился в человека, у которого нет манер, тогда, наверно, можно

было бы разочароваться. Но ты же познакомилась с Джаредом и видишь, что он

замечательный.

– Да. Надеюсь, ты простишь меня, солнышко. И мы с отцом хотим узнать Джареда.

Не стану врать. Мы оба поражены, что ради того, чтоб сносить твои выходки, человек

готов перебраться в чужую страну . – Мишель чмокнула Лейна в лоб. – Мы совершили

ошибку. Как ты с тем пасом назад. Давай больше так не поступать. Хорошо?

Лейн пискнул и вновь ее обнял.

– То был отличный долбаный пас, мам.

– Не выражайся. – Она хлопнула его по руке. – Не в том смысл, Лейн. Мои

намерения были столь же благими, как и твои.

– Ты не пыталась выиграть матч, – проинформировал Лейн.

– Ты не пытался растить ребенка, – дерзко возразила она. – Не переговаривайся со

мной. Я не идеальна. Но я все–таки твоя мать. Боже. Мне нужно домой. Твой отец будет

переживать до тошноты.

– Можешь остаться. Мы поспим здесь. И будем просто спать. Обещаю.

– Лейн, – наконец–то заговорил Джаред, прежде чем Лейн успел их опозорить к

чертям собачьим. – Пожалуйста, замолчи.

Мишель решила остаться и вышла позвонить отцу Лейна. Лейн, стоя на лоджии,

тоже пообщался с отцом, а Джаред резво проверил комнату на наличие предметов,

которые нужно было спрятать до того, как здесь ляжет спать мать Лейна. Господи, они не

меняли белье с... Ох. Они вообще меняли белье? Да что с ними было не так?

– Я посплю на диване, – сообщила Мишель, когда он поинтересовался, не против

ли она поспать поверх одеяла. – Я не стану вышвыривать вас из собственной постели,

Джаред. Кроме того, когда в последний раз вы меняли постельное белье? – Она

рассмеялась над выражением ужаса на его лице. – Мне нужно лишь покрывало.

Он нашел пушистое старое покрывало “Эвеланш”, которое прятал в коробке.

– Знаешь, я смотрела последнюю игру Руа в “Монреале”. Мы с отцом Лейна были в

баре здесь, в Торонто. Не знаю, смогу ли вспомнить, в каком именно. Лейну было три, он

остался с моей матерью. Весь бар ликовал всякий раз, когда он пропускал шайбу.

Кажется, нам всем выставляли по шоту за каждый пропущенный им гол. – Она покачала

головой. – Ненавижу “Хабс”. Если Лейна туда обменяют, я буду смотреть его игры, но

никогда не стану болеть вслух ни за кого, кроме него. Может, даже это было бы

перебором. Может, я похлопала бы. Тихонько.

– Пожалуйста, усыновите меня, – на полном серьезе попросил Джаред. – У нас

очень маленькая разница в возрасте, что не очень–то удобно, но мне плевать. Мои

родители даже не в курсе, кто такой Патрик Руа.

Мишель погладила его по руке.

– Будь с ними повежливее, Джаред. Уж не знаю, по какой такой причине они не

хотели смотреть игры своего сына. Но что бы там ни было, готова поспорить, для них оно

логично и случилось только из любви к тебе.

Правда что. У мам шикарно выходило провоцировать чувство вины. Даже если

мама не твоя. Джаред ощутил смущение.

– Знаю. Я понимаю. Во время праздников точно такой же разговор состоится у

меня с отцом.

– Считается, что родители идеальны. Мы вроде как святые или что–то наподобие.