Эйвон Гейл - Отрыв

Родители Джареда купили Лейну рождественский подарок – очень толковый

чемодан.

– Джаред говорит, ты будешь путешествовать.

Он был кожаным, с инициалами, и его наверняка нельзя было просто зашвырнуть

в автобус. Еще он познакомился с сестрой Джареда, которая была очень серьезным

юристом, и братом, который минут десять рассказывал Лейну о поддержании водного

баланса и приеме кальция, и предостерегал о всевозможных поджидавших хоккеистов

травмах.

Он посмотрел фотографии маленького Джареда, что было весело, и домашнее

видео, где Джаред пытался кататься в коньках сестры. Джаред часто падал, и Лейн

наблюдал, каким сосредоточенным было его лицо, когда он поднимался, отряхивал снег

со штанов и пробовал еще раз. Точно такое же выражение лица было у Джареда во время

последнего матча финала конференции, когда они выиграли вбрасывание перед не

сложившимся победным броском Лейна.

Самым лучшим моментом стали племянники Джареда, считавшие Лейна крутым и

задававшие кучу вопросов о хоккее. Они заявили родителям, что хотят учиться играть,

потому что дядя Джаред и дядя Лейн заверили, что играть в хоккей можно даже в Техасе.

Визит прошел неплохо, но, выехав домой, Лейн расслабился. А Джаред спросил,

могут ли они провести следующее Рождество с родителями Лейна.

Мать Лейна молниеносно прицепилась к матери Джареда в очевидной попытке

объяснить хоккей и его историю в Канаде, и его значение для страны в целом. Казалось,

тема захватила Элизабет Шор. Или она просто хотела быть вежливой.

Отец Лейна, как обычно, давал советы Джареду для “Ваксерс”. По–видимому, отец

всегда мечтал стать хоккейным тренером. Слышать, как он говорил:

– Теперь у меня есть сын, выступающий в НХЛ, и сын, который занимается

коучингом, – одно из самых лучших мгновений в жизни Лейна.

Он велел Джареду сделать из Лейна честного человека, что было забавно. Классно

было лицерзеть, как Джаред зарделся.

– Ты уверен, что Джаред их ребенок? – прошлым вечером во время обеда

шепотом поинтересовалась Зоуи. – Может, его подкинули на порог?

– Кто? – заинтригованно зашептал Лейн в ответ. – Люди так поступают? Не знаю, но

могу спросить. Элизабет? Нам с Зоуи любопытно... ай ...

– У Джареда реально шрам от конька, или он поссорился с кухонным секатором?

– Кто держит секатор на кухне? Он для овец, – выдал ей Лейн, а она вздохнула. –

Ты по мне скучаешь. Не обманывай.

Лейн оглядел людей за столом, праздновавших новую веху его карьеры, и его

потрясло, что так много людей беспокоились о нем, приехали и прилетели издалека,

просто чтоб посмотреть игру, в которой он выйдет не дольше, чем минут на шесть. Он

припомнил, как сидел в номере в Джексонвилле и поедал пончики... и чувствовал себя

совершенно одиноким.

Казалось невероятным, что все происходило лишь год назад. И с тех пор он не ел

пончиков.

Еще казалось невероятным, выезжая на лед исполнить гимн, слышать “Вечер

хоккея в Канаде”. Ее же проигрывали только по телевизору. Век живи – век учись. Вроде

такая поговорка?

Он подпевал “О, Канада” и пытался все запомнить – освещение на льду, значок

синего листа в центре, очень–очень огромных парней, стоявших напротив в черно–

золотых свитерах “Брюинз”, когда они выстроились на розыгрыш шайбы, чтоб начать

игру. Торонто против Бостона – Лейн наконец–то играл в Оригинальной шестерке.

Лейн ждал, пока центровой “Брюинз” опустит клюшку, и только потом опустил

свою. Парень спросил, не заблудился ли он по пути на матч дивизиона малолеток. Лейн

обрадовался, что его первый оппонент в НХЛ что–то ему балаболил, просиял и ляпнул:

– Нет!

Игрок “Брюинз” хохотнул, но не подло. Когда–то он сам был в коньках Лейна.

Образно говоря. Потому что Лейн не сомневался: парень носил коньки большего размера.

Чем кормили этих людей? Нужно заставить Джареда готовить что–нибудь еще, помимо

сырных тостов.

Ледовое покрытие было похоже на стекло, и Лейн вновь вспомнил себя ребенком

на пруду, готовым мчаться к пустым воротам, и пришел к выводу, что находился сейчас в

правильном месте. Он знал, что этот момент был, возможно, самым важным в его

карьере. И не потому что был шансом показать команде, что он мог играть в этой лиге. А

потому что он разделял его со своей семьей и друзьями, и любовью всей жизни.

Было бы вполне недурно, если б он сумел забить гол или что–то наподобие.

Но вспомнив всех, кто прошлым вечером окружал его за столом, как они сидели

все вместе, ему стало ясно: что бы ни случилось в матче, он уже победил.

КОНЕЦ