Сьюзен Филлипс - Первая звезда на моем небосклоне

— Я не прошу тебя дать мне ее имя, — говорила она Эрику, которому позвонила несколькими минутами позже. — Только посмотри, совпадает ли имя, которое я тебе дала, с именем женщины, обвинившей Купа в изнасиловании. Просто да или нет.

Он перезвонил ей десять минут спустя.

— Откуда у тебя эта информация?

Вместо ответа Пайпер продиктовала ему адрес Эллен\Рошелл и попросила встретиться на месте через полчаса.

Разговор с Эллен вышел коротким и грубым. Как выяснилось, она начала работать в службе экскорта, чтобы оплатить ссуду за колледж, но быстро обнаружила, что эскорт — услуги более доходный способ заработать на жизнь, чем работа, которую ей могла обеспечить степень бакалавра в сфере связей. Ной был ее старым клиентом. Хотя у Пайпер не имелось доказательств, что десять тысяч, переведенных им, осели на счете Эллен, других деталей хватило сделать вид, что такие доказательства есть, и Эллен раскололась и призналась, что оговорила Купера.

« Это за всех женщин, которые говорили правду, а никто им не верил », — думала Пайпер, пока Эрик вез любовницу Ноя в участок.

Дейдра вернулась с ранчо в город. Пайпер позвонила к ней в офис и договорилась о встрече на три часа. Оставалось достаточно времени принять душ и переодеться. Покидая свое агентство, Пайпер представляла толпу репортеров, раскинувших лагерь у дома Купера, и ей хотелось встать стеной между ним и их когортой.

Страстное желание защитить его оказалось таким сильным, что пугало. Пайпер старалась распланировать предстоящую встречу с Дейдрой, но так одурела от недосыпа, что машинально сделала крюк через площадь Линкольна. И там у фонтана сидел пожилой мужчина в рогатом шлеме «Викингов».

Рогатый шлем фаната «Миннесотских викингов».

Разбираться с этим сейчас она не могла, но вместо того чтобы уехать прочь, Пайпер подкатила к стоянке, выскочила из машины и быстро зашагала к мужчине. Он ее не видел, пока она не подошла метров на девять. А заметив, встал и пустился бежать. Пайпер бросилась наперерез ему с криком:

— Полиция!

Тяжело сознавать, как трудно вернуться на праведный путь, коли начал переступать черту.

Когда Пайпер загнала мужчину в угол, тут — то и увидела, что это не Говард Берковиц. Лицо худее, волосы седее. Но одного роста, того же телосложения, возраст подходящий и сильное сходство.

— Я ничего плохого не сделал, — заявил мужчина со знакомым выговором уроженца Чикаго.

— Я знаю, что не сделали. — Она постаралась принять дружелюбный вид, чтобы его не пугать. — И я на самом деле не полицейский.

— Тогда почему вы за мной бежали? Я вас видел прежде. Вы и пару недель назад за мной гнались.

— Длинная история. Клянусь, я не причиню вам вреда. Не сделаете ли мне огромное одолжение — позвольте угостить вас чашечкой кофе, пока я буду объяснять.

— Не люблю я разговаривать.

— Говорить буду я. Пожалуйста. Я не выспалась, последние дни кошмарные просто. Я буду очень признательна, если согласитесь.

Он сощурил глаза, сдвинув мохнатые седые брови:

— Ладно, только без всяких там шуточек.

— Обещаю.

Вскоре они устроились за столиком на Вестерн — авеню в кофейном магазинчике с фиолетовыми стенами и некрашеными деревянными полами. Пайпер не задала ни одного вопроса мужчине, даже имя не спросила, и уж точно не стала интересоваться, почему он решил прогуливаться по площади Линкольна в головных уборах футбольных фанатов. Вместо этого она рассказала ему о Берни.

— Так эта женщина приняла меня за своего покойного мужа? — спросил он, когда Пайпер закончила. — По мне, так она рехнулась.

— Берни эксцентрична, но не сумасшедшая. Просто скучает по мужу.

Он потер подбородок, от чего шлем сместился и рога скривились.

— Что ж, могу понять. Я потерял жену в прошлом году.

— Мои соболезнования.

— Мне следовало больше ее ценить.

Пайпер слушала с непроницаемым лицом. Секунды щелкали. Нужно было заканчивать побыстрее дело, чтобы успеть еще принять душ до встречи в офисе. Как ни прискорбно, но приходилось смотреть правде в лицо.

— Вы наверно настоящий футбольный фанат.

— Больше бейсбольный. Люблю «Сокс». Можно вытащить парнишку из Южной стороны, но нельзя вытащить Южную сторону из парнишки.

— Понимаю.

Хотя ничего не понятно. Пайпер кивнула на головной убор.

— А, усек. Вы говорите об этом? — Он стащил шлем и положил между ними на стол. — Я таскаю всякую чепуху, чтобы народ не приставал. С тех пор как умерла Элли, мне не по душе разговоры.

Картина начала проясняться.

— Шлем «Викингов», сырная голова — они отпугивают людей.

Он согласно кивнул.

— Поскольку народ думает, что я чокнутый.

— Вроде как вы думаете про Берни?

Он обдумал сказанное.

— Согласен, справедливо. Здорово вы меня поддели.

— А вы не согласитесь поговорить с Берни? Мы могли бы встретиться здесь втроем.

— Не люблю я разговаривать, — повторил он на случай, если Пайпер не расслышала в предыдущие два раза.

— Ничего. Берни любит болтать. Вам только остается кивать. Думаю, ей нужно вас увидеть, чтобы она смогла отпустить Говарда.

Он уставился в кофейную кружку.

— Трудно отпустить.

— Могу себе представить.

— Должен сказать, звучит интересно. Нынче скукота настала. Не то что когда работал, все стало по — другому…

Несмотря на постоянное упоминание, что он не любит разговаривать, стоило начать, как его было уже не остановить. Звали его Уилли Махони. Уроженец Чикаго, Уилли работал до пенсии на газовую компанию. Его жена сорок восемь лет была у них в семье свечой зажигания. Дети выросли и живут в другом штате. Одинок. К тому времени, как он закруглился, Пайпер уже получила штрафной талон и потеряла шанс успеть принять душ.

Она поехала прямо в Лейквью и подобрала Купера в переулке за четыре двери от его кондоминиума. Воспоминание, как его уводят в наручниках, все еще жгло ей мозг, и Пайпер изо всей силы вцепилась в рулевое колесо, лишь бы удержаться и не броситься его обнимать. К счастью, он был в кислом настроении.

— Никакой радости тайно выскальзывать из собственного дома.

— Ты что, предпочитаешь присоединиться к съезду масс — медиа у парадного крыльца?

Он что — то буркнул и пристроил солидное тело на пассажирском сидении «сонаты».

— Так в чем дело и куда мы направляемся?

Пайпер не ответила на оба вопроса.

— Спасибо, что доверяешь мне.

— С чего ты взяла?

— Но ты же здесь.

Едва ли. Глаза Купера покраснели, подбородок небрит. Ей хотелось его утешить, заверить, что все хорошо, но он бы не оценил.

— Надеюсь, ты выглядел лучше, когда тебя фотографировали.

Он чуть не улыбнулся.

— Жалости в тебе ни капли.

Вот уж последнее, что Куперу от нее нужно.