Ева Мелоди - Гроза Островского

— Обязательно. Пойдем, Кира?

Пожимаю плечами. Весь этот фарс… Обидно, что мне сейчас как дуре-Золушке больше всего на свете хочется слов «Я люблю вашу дочь и прошу ее руки». Не говоря ни слова следую за Островским. Он направляется в кабинет Мадлен — оно и понятно, больше в клубе нет места, чтобы поговорить спокойно. Вот только что он мне скажет? Предчувствия этого разговора совсем не радужные…

— Нам надо поговорить с Кирой наедине, — начинает Острый с порога, отвлекая менеджера от ее важных дел. Мадлен ничего не отвечает, лишь кивает, встает из-за стола, и подмигнув мне, скрывается за дверью.

Я же подхожу к столу и сажусь на место подруги. Если меня сейчас жестко бросать будут — пусть хоть буду сидеть на месте начальника. Как строгая школьная директриса, а Острый — как провинившийся ученик пусть скромно топчется посреди кабинета.

— Слушаю вас, шеф, что сказать то хотели? — спрашиваю холодно.

— Кира, прости, понимаю, что злишься. — Начинает свою речь Островский. — Но у меня были причины, хотя оправдываться не хочу.

— Конечно, даже не сомневаюсь, что были… И поверь, я не жду от тебя оправданий. Скажи, что хотел и я пойду дальше заниматься своими делами.

— Так я и думал, — вздыхает Островский. — Мне очень жаль, не хотел тебя обижать, малыш. Вы, женщины, слишком сложные существа. Не позвонил тебе, не приехал. Ты уже чего только не надумала, я прав? Черт, я все понимаю, серьезно. Прошу у тебя прощения. Но я был слишком занят.

— Интересно чем? — вырывается у меня, хотя давала себе зарок не вступать в разговор, быть отстраненной и неприступной, Снежной Королевой.

— Эльзой, — он произносит имя невесты скривившись, точно уксуса глотнул. — У меня выдалась та еще ночка. Баранова сначала истерику мне закатила — на ровном месте. Потом, когда чистую правду о нашем с тобой знакомстве рассказал — час визжала, что я врун каких поискать, что ни за что в такую историю не поверит. Что ты и правда моя племянница, а все что произошло — звонок твоей матери и мой рассказ — наглая выдумка, чтобы ее запутать. Затем я не выдержал и рассказал ей о нас.

— Серьезно? — моему изумлению нет предела.

— А смыл юлить. Я ведь предложил тебе жить вместе. Думаешь, я направо и налево такие приглашения раздаю? Нет, дорогая. Я все решил и у меня очень серьезные намерения. И только одно беспокоит — готова ли ты к ним.

Не знаю, что ответить. Он снова погружает меня в океан волшебных грез и розовых фантазий. Но могу ли верить? Не буду ли дурой последней, с ушами, обвешанными лапшой?

— Ты молчишь? Скажешь хоть что-нибудь на мое признание?

— Ты много обещаешь. Но даже не подумал, где я ночевала…

— Я звонил — твой мобильный не отвечал. Подумал, что раз твоя мать объявилась, наверное ты с ней и тебе не до меня…

— С мамой я увиделась только сегодня, здесь, в клубе.

— Где же ты тогда ночевала? — взволнованно спрашивает Островский.

— Не твое дело.

— У бывшего? — вопрошает мрачно.

— Считаешь, что имеешь право допрашивать меня, при том что сутки не появлялся? И даже мой выключенный мобильник тебя не напугал!

— Я был занят по уши, — устало прикрыв глаза и прислонившись к стене отвечает Алекс. — Эльза не ограничилась двумя скандалами. Потом она еще и вены себе порезала. Не сильно, но я до чертиков перепугался. Всю ночь провел словно в аду. Скорая, звонок ее отцу, разговор с ним. Мне друзья изначально говорили — не мешах семью и бизнес. А я как дурак поддался уговорам. Не хотел с будущим тестем дел иметь, но заставил себя. И вот теперь все это разгребать надо, с корнями вырывать. Потому что на Барановой я ни за какие коврижки не женюсь. Даже если у нас с тобой не выйдет…

— Ах ты сволочь! — дверь распахивается и на пороге появляется явно подслушивающая наш разговор Эльза.

— Я ведь и подумать не могла! Все что угодно могла предположить, но только не такое! Саша, ты совсем с катушек съехал? Сбрендил окончательно? С малолеткой связался, это ж на голову не напялишь!

Выглядит Эльза надо сказать ужасно — волосы клоками в разные стороны торчат, макияж смазан, под глазами черные дорожки от туши, а в глазах лихорадочный блеск — ну прям картина «Сбежавшая из психушки». Но мне почему-то ее жаль. Она не виновата, что мы с Алексом такими сволочами оказались. Воткнули ей нож в спину… и неважно, заслуживала этого Баранова или нет. Факт остается фактом.

— Что ты здесь делаешь? — голос Островского полон злости. — Мы разве не договорились о том, что ты тут не появишься?

— Да уж, вытянул клещами можно сказать обещание, — горько усмехается в ответ Эльза. — Что не подойду близко к клубу, к твоей новой зазнобе-малолетке.

— Мне вообще-то двадцать, — подаю голос. Не знаю, зачем встряла, лучше б молчала в тряпочку и по-тихому слиняла оттуда.

— А ему, сука, сорок, — рявкает мгновенно взбесившаяся Баранова. — Ты хоть понимаешь, куда влезла, деточка? Кому дорогу перешла? Я ведь сгною тебя, не сомневайся.

— Эльза, заткнись! — рявкает взбешенный Островский.

— И тебе, козлу, устрою, будь уверен! — взвизгивает в ответ Баранова и бросается на Алекса.

— Между нами ничего нет и быть не может, — вдруг выпаливаю, сама не знаю почему и выскакиваю за дверь. Всегда говорила, что уводить мужчин — мерзко. Считала это самым последним делом. И вот на тебе — вляпалась по самые уши.

Бегу по коридору в сторону черного выхода, где со вчерашней ночи стоит мой байк, и слышу шаги позади себя. Меня догоняет Островский. Настигнув, хватает за руку и тащит дальше по коридору.

— Эй, погоди, стой, — кричу, упираясь. Оказываемся во дворе. Темно, пахнет гниющим мусором — сегодня не приехала мусоровозка, отмечаю машинально — следить за этим тоже входит в мои обязанности… Но не думаю, что после всего произошедшего мне стоит оставаться работать здесь. Лучше исчезнуть из жизни Алекса полностью. Такая как Эльза ведь не остановится, она на все что угодно способна! Возьмет к примеру, и подожжет этот клуб, лишь бы не позволить мне тут работать. Не хочу чтобы у Островского были из-за меня неприятности.

— Да стой же, отпусти! — снова пытаюсь вырвать руку из твердой хватки. — Куда ты меня тащишь?

Как шпица на поводке, честное слово. И я, точно маленькая собачка, ничего не могу поделать.

Возле своей машины Островский останавливается, а я по инерции впечатываюсь в него, больно ударившись носом.

— Ой! — восклицаю возмущенно. — Что ты делаешь?

— Садись в машину.

— Зачем?

— Потом объясню.

— Нет, сейчас! Да что на тебя нашло вообще? Ты чего там Эльзу бросил? Ей ведь явно помощь специалиста нужна…

— Мы расстались.

Длинная пауза. Слова Алекса лишают меня дара речи и надолго. Так и стою, словно парализованная, открыв от потрясения рот.