Алекса Райли - Девственница для ковбоя

«Папочка».

Одно простое короткое слово вспыхнуло у меня в голове, и я больше не мог сдерживаться. Раскаленное добела удовольствие пронеслось по мне и вырвалось из члена струями семени. Имя Долли со стоном сорвалось с моих губ, а голова упала на подголовник, пока я пытался восстановить дыхание. Наслаждение пульсировало по всему моему телу с силой, которой я никогда раньше не испытывал. Я все еще чувствовал запах Долли в грузовике. И пытался втянуть его в себя, словно она все еще была здесь со мной.

Я не знал, как долго простоял на подъездной дороге с членом, зажатым в кулаке, но сперма, забрызгавшая меня, успела высохнуть. Наконец, открыв глаза, я посмотрел на вторую свою ладонь и увидел телефон с все еще горящей на дисплее фотографией Долли. Мой ствол тут же вернулся к жизни, и я зарычал.

Я только что получил самый сильный оргазм в своей жизни, но от одной лишь мысли о Долли мой ствол вновь был готов к новому раунду. Я мог занимать этим всю ночь напролет, и мы с ним никогда не были бы удовлетворены. Скорее я бы успел натереть его, чем мой член устал бы от Долли.

Что я собирался делать дальше? Я бросил телефон на приборную панель и пристегнулся, прежде чем вновь завести грузовик и проехать оставшуюся часть подъездной дорожки. Когда я доехал до шоссе, то остановился, совершенно не желая уезжать. Я сжал руль в руках с такой силой, что ладони заболели.

Собрав все имеющееся у меня самообладание, я заставил себя двинуться дальше, направившись в сторону фермы, а не городского отеля, в котором планировал остановиться. Он был ближе к моему маленькому ягненку, а мой контроль итак трещал по швам.

«Она слишком молода для тебя , — повторял я себе снова и снова. — И неважно насколько она тебя хочет. Так будет для нее лучше».

Я должен был позволить ей уйти, но от одной только этой мысли все мои внутренности стягивало в узел.

И прощальные слова Долли отнюдь не помогали мне. Слова о том, что она всегда будет хотеть меня, но не собиралась вечно ждать. А если я и знал хоть что-то про Долли — она всего говорила именно то, что имела в виду. И я был уверен, что вид ее в руках у другого мужчины просто убил бы меня. Но разве не этого я хотел? Чтобы она двигалась дальше, оставив меня позади? Забыла свою детскую влюбленность и нашла кого-то более подходящего?

Когда я, наконец, добрался до ранчо, то вылез из грузовика и посмотрел на место, где жил. Оно совершенно не было похоже на настоящий дом. Совсем не то, что у Долли, где повсюду росли цветы. Где на крыльце стояли кресла, прикрытые пледами с милым орнаментом, словно призывающие тебя опуститься в них. При взгляде на дом Долли становилось сразу понятно, что его очень любили.

Мой же был ничем. Он и близко не походил на дорогое для кого-то место. Простое бревенчатое строение. Может, причина была в том, что я никогда не знал, на что должен быть похож настоящий дом, потому и не вкладывал многого в свое жилище. Из обветшалой халупы, где жил со своим отцом, я переселился в бараки, где ночевали остальные работники ранчо. А после этого, наконец, оказался в этом месте.

Я никогда особо об этом не задумывался до сегодняшней ночи. До того, как оказался стоящим на крыльце Долли и увидел все эти мелочи. Ее дом был местом, созданным для семьи. Той, которую Долли, возможно, когда-то создаст.

— Твою мать! — проревел я, прежде чем врезать кулаком по входной двери. Боль прострелила руку и послужила прекрасным отвлечением от мыслей о моем маленьком ягненке, заводящем семью с другим мужчиной. О его ребенке, растущем в ее животе.

Я должен был перестать думать о Долли с кем-то еще, потому что это было тем, что я не мог видеть. Вероятно, для меня пришло время двигаться дальше. Убраться ко всем чертям из этого города, подальше от боли, которая обещала поглотить меня без остатка.

Прошло уже пару дней, и я, наконец, перестала злиться. Я не хотела гоняться за Брендоном, и не буду, но то, что он не отвечал на мои чувства, причиняло боль. Или, по крайней мере, не признавал того, что что-то испытывал. Он хотел меня с той же силой, с которой желала его я. В этом я была чертовски уверена. Он просто считал, что был недостаточно хорош для меня. И самое печальное заключалось в том, что пока Брендон так думал, то был прав.

Я не могла преследовать его. Обычно я боролась за то, чего хотела, но ждала Брендона уже годами и не собиралась начинать гоняться за ним сейчас. Он знал, что я чувствовала к нему. Я никогда не скрывала этого. Люди никогда не сомневались в том, что мне было нужно, поскольку я всегда это откровенно показывала.

Я не хотела, чтобы мой папочка для малыша считал, что он недостаточно хорош для меня. Я желала, чтобы Брендон обращался со мной, как с королевой, трахал, словно владел мной и любил, будто я была его богиней. Неужели я просила слишком многого? Может быть и так. Вероятно, в этом и заключалась проблема. Наверняка Брендон не хотел меня с той силой, с какой я считала раньше. Я знала, что была симпатичной, но моя манера речи и поведение были совсем другой песней.

Я всегда говорила, что думала. Слова просто срывались с моих губ. То, что росла с тремя братьями и таким количеством работников на ранчо, что и сосчитать не могла, не сильно украсило мою речь. Я могла говорить столь же грубо, как и обычный ковбой, даже если моя добродетель все еще оставалась нетронута. Не то чтобы я очень хотела и дальше оставаться невинной. Я все еще думала, что Брендон придет и заберет мою девственность. Я успела придумать тысячи способов, которыми он мог бы это сделать. Некоторые из них были грубыми и жесткими — страстный и внезапный секс, а какие-то были медленным и сладким соблазнением. Мне нравились оба варианта, потому что и так, и так я получала Брендона, а именно этого мне всегда хотелось.

Я решила начать неделю словно с чистого листа и приготовилась к работе. Я могла думать о произошедшем целый день, если бы не остановила себя. Натянув старые джинсы и поношенную майку, я собрала волосы в хвост и надела пару ботинок. Я залезла в гатор и поехала к амбарам, чтобы проверить своих девочек.

На моей ферме разводились лишь коровы джерсийской породы. С тех пор, как мой старший брат Тай подарил мне первую на шестой день рождения, я была совершенно покорена красивыми рыжими животными с огромными светлыми глазами. А моя любовь к творогу стала лишь дополнительным бонусом.

Мои мама и папа построили эту молочную ферму еще до их смерти. Они все тут сделали сами, и мои братья продолжали управлять этим местом до моего восемнадцатилетия, когда я захотела руководить всем сама. Впрочем, они продолжали настаивать на моей учебе в колледже, так что мне пришлось окончить несколько курсов дистанционно, чтобы они отстали от моей задницы, потому что я не сомневалась в том, где хотела находиться.