Марина Дмитриева - Ловушка для Ангела

- Я очень его люблю, я-я не хотела! – продолжали срываться с моих губ запоздалые оправдания.

Разве можно этим «люблю» искупить вину перед Андреем и его семьей.

- Знаешь, Тань, - вдруг раздался мягкий голос матери Евдокимова, - Андрей позвонил сегодня утром, был такой веселый, довольный, даже счастливый, сказал, что привезет ко мне настоящего Ангела - свою любимую девушку, которую, он надеется, его семья примет и полюбит.

Зажала руками рот, пытаясь сдержать подступившие рыдания. Андрей, Андрюшечка, милый мой! А слезы с новой силой покатились по щекам.

- Но почему эту?!- возмущалась сестра. - Будто баб хороших на земле нет!

- Видимо, для Андрея на ней сошёлся клином белый свет! - грустно сказала мама Евдокимова и ласково погладила меня по растрепанным волосам. А потом подала руку, помогая подняться с пола.

Кое-как встала, сделала несколько шагов и опустилась в кресла, стоящие в коридоре больницы. Теперь медсестру стали атаковать вопросами мама и сестра Андрея. А мой взгляд рассеянно скользил по унылому больничному пространству, пока не наткнулся на экран телевизора.

- О боже!

Тут же вскочила, поскольку транслируемая картинка была до боли знакома. Это дом - ненавистный дом Моргунова Глеба Георгиевича. Звук в телевизоре был выключен, но внизу бежала новостная строчка. Вытерла слезы из глаз, чтобы они не мешали читать: «Причины, вынудившие успешного бизнесмена нашего города покончить собой, пока остаются неизвестными. Ведется расследование».

Снова потрясенно закрыла рот руками. Больничные стены заплясали передо мной хороводом однообразных, унылых, желтовато-белых картин, написанных каким-то совершенно бездарным художником, к тому же страдающим шизофренией. Евдокимов ради свободы своего Ангела, убил человека. Господи, так вот почему Андрей выпроводил меня вчера. Могла бы догадаться, разве с таким шакалом, как Глеб Георгиевич, можно о чем-то договориться. Андрей умный человек и понимал – не будет нам жизни, даже если мы сбежим. Боже…

***

Куда ни глянь - белая густая дымка. Кажется, весь мир состоит из этого долбаного тумана. Я иду, бреду уже не знаю, сколько времени. Дача в цветущих вишнях осталась далеко позади, или впереди. В этой белесой субстанции совершенно нет ориентиров.

- Ангел, где ты, мой Ангел! - вот уж который раз заорал я в пустоту.

Но ответа не последовало. Тишина, полная тишина. Даже мой голос, кажется, звучит только лишь у меня голове.

Ангел, отзовись! - крик разрывает отчаяньем мозг.

Упал на колени, начал ругами разгребать белесую субстанцию, не дающую мне вернуться назад к моей голубоглазой девочке. Туман проходил сквозь пальцы, но куда-то продвинуться, упасть, провалиться к чертовой матери не получалось.

- Ангел, Ангел, мне нужно к моему Ангелу! - опять завопил я, колошматя туман руками, пиная его ногами, зло, лягаясь в белую дымку головой.

И вдруг почувствовал толчок... В тишине тумана появился чей-то голос:

- Так, начинаем шить. Леночка, давай сюда иголку.

Что за дурацкий кружок кройки и шитья?!

- Как давление?

- Нормализовалось.

А потом пришла догадка - это они меня шьют. Шейте, миленькие, залатайте хорошенько, и верните назад к моему Ангелу.

Перед глазами появились квадратики, в каждом из которых заключалась прекрасная голубоглазая блондинка. В одном из них она мне улыбалась, в другом смотрела с укором, в третьем плакала, в четвертом прекрасное личико было запечатлено в момент страсти. Фотоподборка от волшебницы Ангелины. О нет, постойте, не уходите! Но блондинки в рамках стали бледнеть, испаряться, расплываться фрагментами обычного белого подвесного потолка.

- Ангел, Ангел, где мой Ангел?!

- Не переживай ты так, - услышал я ласковый женский голос. - Сидит в коридоре твой Ангел!

В комнате было целых пять парней, все, как на подбор, плечистые, крепко сбитые и высокие. Кого же выбрать девице-красавице? Никого, они все мне омерзительны. Чуть поодаль, вальяжно развалившись вкресле, сидел мужчина с дорогой печаткой на среднем пальце правой руки.

- Приступайте, попинайте её хорошенько и можете сколько угодно забавляться. Ты же знаешь, Лина, я не прощаю предательства. Да, Влад, потом отвезешь ее в Краснодар, путь теперь поработает блядью при казино.

Мне следует кусать локти, поскольку, кажется, мою персону собирались понизить в звании, перевести из разряда шлюх для избранных в категорию шлюх для всех. А я, наоборот, даже радуюсь немножко, возможно, при казино у меня будет больше возможности для свободы.

Плечистые бугаи стали кругом, и внутрь этой образованной мужскими телами геометрической фигуры, втолкнули меня. Одним из пятерых мордоворотов порочного ряда был Владик Литвинов. На его лице, в отличие от остальных, читалась даже некая грустинка. Не будь наивной, Лина, он преданный холоп Моргунова. В подтверждение моих мыслей Владик первым толкнул меня в сторону другого амбала из круга. Тот весело заржал, когда красивая девушка, на которой из одежды были только туфли на высоченных шпильках, со всего маху от ускорения, приданного сильными руками Литвинова, бросилась к нему в объятья. Наглые мужские пальцы под гогот других парней ухватили меня за грудь, а потом смачно хлопнули по попе. Затем снова разворот, и я, под продолжающийся издевательский смех, полетела в объятья еще одного здоровяка. Прикосновения мужских пальцев становились все более откровенными, даже похабными. Лишь когда я оказывалась в руках Владика, он не гоготал, как придурок, и касался моего тела почти ласково, даже прилично. Пальцы же других парней нещадно терзали грудь и соски, бесстыдно залезали в самое сокровенное, ягодицы покраснели и болели от их похотливых похлопываний. В какой-то момент я оступилась и под глумливый хохот упала. Среагировать быстро не получилось, конечно, перед глазами, от постоянных тычков и унижения, все уже давно шло кругом. Растянулась на полу, больно ударившись головой. Из прикушенной губы потекла кровь. Смех только усилился.

- А теперь можете поиметь девицу-красавицу, - равнодушно произнес мужчина в кресле.

Несметное количество рук потянулась к моему телу, переворачивая на спину и раздвигая ноги.

- Пожалуйста, прошу вас, не надо!- завыла я, отчаянно отталкивая от себя отвратительные, паучачьи руки. - Не надо-о-о!

Конечно, глупо было рассчитывать на ответ, жалость и другие человеческие чувства, лица всех парней, даже Владика, выражали жажду зверского обладания. Пять мужиков, точнее, пять голодных зверей… Они же меня до смерти затрахают. Может, и не придется ехать в Краснодар.

- Пожалуйста, отпустите меня к Андрею!

- Твоего Андрея продырявил Владик, он, бедненький, окочурился на больничном столе!