Люсинда Райли - Свет за окном

Эмили вдруг зевнула и села на диван. Лучше она завтра об этом подумает, в холодном утреннем свете, и если чувства ее не изменятся, тогда она напишет ответ. С этой мыслью она встала с дивана и отправилась к себе в спальню.

Кому: aecarraters@blackhall.co.uk

От: edlmartinieres@orange.fr

Вторник

Дорогой Алекс!

Спасибо тебе за письмо. Прежде всего хочу сообщить о судьбе первого тома нашей книги. Де ла Мартиньересам он больше не принадлежит, и это долгая история, которую я подробно расскажу тебе при встрече. Его продали после войны, чтобы обеспечить будущее одной моей родственницы, и более достойного поступка я представить не в силах. Также весьма приятно знать, что поиски Себастьяна были бессмысленны изначально, и что деньги, вырученные от продажи, пошли на цели более благородные, чем удовлетворение его алчности.

Также я планирую усыновить мальчика. Ему двенадцать, зовут Антон, и это, опять же, история длинная и запутанная.

И – что касается твоих планов. Мне пришло в голову, что тебе полезно будет сменить обстановку и подумать о будущем здесь. Мой «домик посреди виноградника» невелик и всего в один этаж, но в нем есть совершенно свободная спальня. И хотя вокруг одни лозы, а людей маловато, надеюсь, мы с Антоном сойдем за компанию.

Дай мне знать, готов ли приехать. Три сироты, мы наверняка найдем общий язык!

Мне тоже тебя не хватает.

Кому: edlmartinieres@orange.fr

От: aecarraters@blackhall.co.uk

Милая Эм!

Спасибо за приглашение. В понедельник буду в Ницце, самолет прилетает в 13.40. Если не сможешь забрать меня (и мое кресло!), пожалуйста, дай знать. В общем, с невыразимым нетерпением жду встречи с тобой и, конечно, с Антоном.

Год спустя

Открыв парадную дверь шато, Эмили широко ее распахнула. Антон толкнул кресло Алекса через порог, и они оказались в обширном холле, пустом, если не считать прислоненной к стене лестницы, которую оставил маляр, нанеся последний слой краски.

– Ух ты, – выдохнул Антон, задрав голову. – Да тут стало еще просторней!

– Кажется после свежей покраски, мы привыкли к виду штукатурки. – Эмили перевела взгляд на пол и одобрительно покивала. – Мрамор восстановили просто отлично. Жаль было бы его потерять.

– Да, – согласился Алекс, тоже взглянув на черно-белые шашечки пола, потом на лестницу. – Что меня беспокоит, так это как испортит вид установка подъемного механизма для меня.

– А мы сейчас кое-что покажем тебе! – Эмили подмигнула Антону.

– Да! – сияя глазами, подтвердил мальчик.

– Тогда за мной!

И они двинулись гулкими коридорами, заглядывая в комнаты, где пока царил полный хаос, – не один месяц потребуется, чтобы завершить внутреннюю отделку, – очутившись наконец в дальнем вестибюле, откуда был ход в кухню. Установив кресло Алекса напротив новенькой двери, Антон нажал кнопку, и дверь бесшумно скользнула вбок.

Алекс вытянул шею.

– Так это лифт?!

– Правильно, месье детектив, – расплылся Антон. – И моя новая любимая игрушка. Прокатимся?

Они вошли в кабину, Антон снова нажал кнопку, дверь закрылась, и Алекс, подняв глаза на Эмили, одними губами выговорил: «Спасибо!»

– Вот еще, это для меня сделали, мне на старость, когда не смогу подниматься по лестнице, – отмахнулась она. – Ну и если ты вдруг решишь погостить недолго.

Эта фраза стала семейной шуткой. После приезда Алекса прошел год, и хотя никаких планов насчет совместного будущего они не строили, в равной мере оба не мыслили себе жизни врозь. Радостно встречали новый день, благодарно его провожали, отмечая про себя, что все больше нужны друг другу, что душевная привязанность становится прочней и глубже.

Что до Антона, они с Алексом вступили в общество взаимного восхищения с самого первого дня. Толковый, пытливый мальчик нашел в Алексе наставника, тот с удовольствием делился знаниями, и Эмили не могла не отметить, что это общение, не только интеллектульное, но и сердечное, благотворно для обоих. Так образовалась семья, со стороны выглядевшая странной, но они трое нашли друг в друге все, что искали.

Антон о своих корнях по-прежнему ничего не знал, но вскоре отношения между ними придется узаконить. Антона необходимо усыновить, чтобы он мог носить принадлежащую ему по праву фамилию и со временем унаследовать шато. Возможно, после того и они с Алексом поженятся, но торопиться не стоит. Жизнь прекрасна как она есть.

Эмили бросила взгляд на возбужденное лицо Антона. Лифт остановился, они вышли на просторную лестничную площадку.

– Господи, да тут можно шатер разбить и сделать парковку на двести мест! – воскликнул Алекс. Эмили сделала знак Антону повернуть налево.

– Как ты смотришь на то, если мы поселимся здесь? – спросила она Алекса, проходя в родительскую когда-то спальню, а оттуда – в бывшую гардеробную матери, где теперь была устроена ванная со всеми приспособлениями, необходимыми Алексу, чтобы он чувствовал себя полностью независимым. – Кафель еще не положен и плитка. Я подумала, ты захочешь сам выбрать цвет и рисунок.

– Я теряю дар речи, моя дорогая, спасибо тебе, – опять растрогался Алекс.

– И нет, мы не будем пользоваться одной ванной, – рассмеялась она. – Моя гардеробная и ванная комната – вон там, – показала она, в то время как Алекс выкатился на середину спальни. – А как тебе вид из окна?

– Просто ошеломительный, – отозвался Алекс, глядя в высокое окно на сад и виноградники, волнистыми рядами уходящие вдаль, к Гассенскому холму. – Давно я не смотрел ни на что сверху вниз, – его голос от волнения охрип.

– Алекс, пойдем посмотришь мою спальню! – перебил его Антон. – Эмили сказала, я сам могу выбрать цвет, когда будут красить, – при условии, что это не черный…

Эмили, улыбнувшись им вслед, присела на подоконник, подставив лицо струящемуся в окно свету. Два года назад здесь умирала ее мать. Теперь, глядя в то же окно, она испытывала самые противоречивые чувства. Думала об отце, который, лишившись любимых людей, замкнулся в себе и своей библиотеке. Она даже прониклась сочувствием к матери. Из ее любовных писем к отцу стало ясно, что Валери его обожала. Похоже, изо всех сил она старалась добиться любви и внимания от человека, слишком израненного, чтобы делиться собой с другими. Так и вышло, что большую часть своего замужества Валери провела одна, в Париже.