Мари Ардмир - Шах и Мат

— Даже не заикайся, — оборвал Фельдмаршал. — Ты и так муза воплоти. Жужжишь, жужжишь… бензопилой, крошишь на мелкие кусочки неугодных.

— А не Наташа, — как ни в чем не бывало, продолжила я, — я бы и пальцем не пошевелила, а так придется самостоятельно искать нужных.

— Вопросы решаем по мере поступления, — выдохнул Федя, явно потирая лицо в этот момент. — Что тебя в идеях для Шаха не устроило?

— А ты их видел? — не без удовольствия заметила, что придуманное мною прозвище вскоре за Шагеном закрепится намертво.

— Да, и тебе предлагал просмотреть в пятницу. А дальше… кстати, о «дальше», — его довольный смешок, напомнил пятничный вечер во всей красе и мою неудавшуюся попытку тихо уйти незамеченной. — А ну-ка не теряя времени даром, посети мою обитель. Есть разговор.

— Федор, может не надо?

— Надо, надо. Подробности лично, — напомнил он мою фразу из электронного сообщения и прервал диалог коротким: «жду!».

— Ждет, так ждет.

Убрав со стола, прихватила свою папку и флешку: «Если я после Фельдмаршала попаду к креативщикам, считай день прошел не зря». С этой мыслью прогулочным шагом не спеша направилась в сторону директорского кабинета. Как вдруг мне навстречу из-за угла вывернул Макаренко собственно персоны. Художник, чей табачный дух «слышится» за километр приближался быстрым шагом. Его любимый с советских времен темно-зеленый костюм значительно освежала серая футболка, а деталью оживляющей заросшее седой бородой и усами лицо стал горящий голубой огонь его глаз. Либо с утра кто-то перестарался с похвалой, либо он, обойдя молодых не оперившихся, урвал важный проект.

Только бы это был не мой проект, то есть не проект Шаха. Мы же с Наташей застрелимся на пару, пока до него достучимся. А если он уже получил наряд на работу, то засядет в мастерской на двадцать четыре часа. И черта с два ты ему втолкуешь, что идеи фливые и не прокатывают.

Вспомнив, что все, что он отрисует в деталях, он же будет отстаивать с пеной у рта, решилась на отчаянный шаг. Глотнув свежего воздуха, я преградила Макаренко дорогу.

— Григорий Валентинович, добрый день. Мне так повезло, что я вас встретила сейчас.

— Вы что-то хотели? — притормозил недовольно поморщившись.

— Возник маленький вопрос относительно последних предложенных вами набросков по смартфону. Вы будете вести отрисовку раскадровок?

Он вздернул подбородок и почти как вождь нации заложил руку в кармашек пиджака, а второй рукой с перстом на меня указующим встряхнул для усиления слов.

— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. — Знает, что дело жаренным пахнет, а не признается.

— Да, вы правы, — согласие наше все, так что соглашусь. В ожидании подвоха Григорий, настороженно замер. — Главное не бояться делать ошибки…

— Вот-вот… — согласился он, намечая следующий маневр для обхода препятствия, то есть меня.

— А бояться их повторять. — Мои слова ему не просто не понравились, а очень не понравилась. Но отступать я не буду. — Если не ошибаюсь дважды, за весьма короткий период времени.

— Анна, что вас не устроило?

— Неуважительное отношение к иллюстрациям, — ответила тихо, его же словами, но не в том контексте, на который он рассчитывал. Художник покраснел так, что вспыхнувшие венки на щеках стали видны и сквозь бороду.

— Григорий Валентинович, вы не хуже меня знаете что наброски, созданные для винных карт в стиле XVIII века кощунственно адаптировать под товар другого назначения. А заменить бокал в руке графини на смартфон…

— Я говорил, что подобное не будет принято, — задумчиво произнес он. — Нужно было пышные юбки из него сделать, или пол…

От услышанного предположения моя голова пошла кругом, только бы он в это не втемяшился! — Внутреннюю панику прервал его недовольный голос:

— …так бы и сделал, если бы мне не дали другой проект.

— Подождите! — чуть там же в коридоре не исполнила па из Лезгинки. И постаралась убавить эмоциональность из голоса. — Кто в таком случае работает со мной?

— Радион с вами, Анечка. — Снисходительно произнес, ничего не заподозривший Григорий. — А я спешу. Договорим после.

— Как скажете. — Стараясь не расцвести солнечной улыбкой, пропустила его.

Стремительно преодолев оставшееся расстояние, я влетела в кабинет шефа и радостно запрыгала на месте. Фельдмаршал был один, так что мое ребячество более никто не увидел.

— Что?

— Я счастлива!

— С чего бы это? — прищурился он, откинувшись в своем королевском кресле.

— Макаренко работать будет над другим проектом!

— Вот видишь все для тебя. — Федор благодушно развел руками. — Раз без Миши, тогда и без Макаренко.

— Федор, спасибо! Все… по раскадровкам вопросов нет. Проблем тоже, остальное я улажу!

— Что все опять так просто?

— Да, так. Я пойду. — Уже взялась за дверную ручку, но остановилась, услышав его.

— Погоди. Что в твоих объятиях делал Шаген?

— Стоял.

— А белье Сташевой на твоем столе выходит — лежало? — рассмеялся он.

— Валялось. — Поправила я, оборачиваясь.

— А Шевченко — это…

— Мой бывший гражданский. Вопросы еще будут?

— Теперь это многое объясняет, — я лишь пожала плечами.

— Ну, раз объясняет — значит, от меня подробностей не потребуется.

— Шах все еще с нами?

— Мне отбоя никто не давал. — Честно ответила я.

— Я тебе отбоя тоже не дал бы.

Кивнула, соглашаясь. Почти вышла, почти закрыла дверь, торможу и, вспомнив все вышесказанное, возвращаюсь.

— Федор, не поняла… Откуда ты знаешь, что то белье принадлежало Сташевой?

— Видел, когда его мой зам покупал, а потом расхваливал. Что оно увеличивает не только глаза мужчин, но и расстояние между женскими ножками. — Улыбнулся он.

— А что?

Воспоминание о том, как Иришка смеялась, что ее любимый мужчина купил точь-в-точь такой же комплект белья, в котором она ему за неделю до того позировала, было в моей памяти свежо.

— У тебя отвратная память на женское белье.

— Я должен оправдываться?

— Не должен… — я прищурилась, — если ты…

— Она задавала вопросы уборщице, относительно возможной находки. — Фельдмаршал остановил мою гневную тираду в защиту Иришкиных чувств. — К тому же Анастасия и Степан в настоящий момент находятся в стадии…

— Разрыва окончательного и бесповоротного. — Завершила я.

— Все-таки это его презервативы лежали в твоем кабинете. — Он, увидев мое выражение лица, довольно улыбаясь, поинтересовался, — что?

— Нет, откуда эти познания я знать не хочу.

— Правильно делаешь. А теперь работать!

— Папочка, сегодня буду поздно. Ждите утром. — Прищелкнув каблуками, устремилась за дверь.

— Я те дам, утром! — прозвучало возмущенно уже из-за двери.

Он проснулся на рассвете задолго до того как звук телефона разорвет тишину тревожной трелью. В теле ощущалась легкость, в голове — пустота. Стресс после вчерашних переговоров и корпоратива, затянувшегося за полночь, удалось снять самым приятным образом. Напряжение отступило, от чего Роман поздравил себя с тем, что выбирая секретаршу не внял просьбам Гали. Легкое движение справа привлекло внимание мужчины.