Мари Ардмир - Шах и Мат

— Что не так? — тут же поинтересовался Шах, оглядывая машину и себя.

— Я без машины.

— Тогда садитесь, подвезу. — Открыл дверь, помогая сесть придержал мою руку в своей, закрыл дверь, обошел авто сзади и сняв пальто сел рядом. Видя его манипуляции, я с трудом сдержала улыбку. Все же Шах щепетилен до безобразия, а приятно до ужаса. Назвав адрес, он обернулся ко мне.

— Как проходит работа над проектом?

— Зашкаливает! Весь день в трудах.

— Есть идеи?

— Есть. Как вы относитесь к европейским рекламным роликам?

— Положительно. А что с ними?

— С ними все хорошо, будем подстраиваться. Провернем идею — смартфон незаменимый друг и помощник, а для передачи его актуальности используем несколько наметок схожих с трансформацией времени и пространства из кинофильма «Начало».

— Звучит хорошо.

— Да, — соглашаюсь, чтобы не рассказать, как на самом деле проходит рабочий процесс.

В повисшем молчании он от ничего неделания начал постукивать пальцами по ручке дверцы. Длилось это не долго, отстучав что-то необычное, но вполне ритмичное, обернулся ко мне и без предисловия огорошил вопросом:

— Анна, что вас связывает с Федором?

— А что вас связывает?

— Вы не ответили на вопрос.

— А вы заметили нашу близость?

Он молчит не отвечает, буравит взглядом подголовник переднего сидения, и я молчу не разъясняя. И откуда вдруг такой интерес?

— Вы с ним спите? — это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. Если вдуматься, и припомнить тяжелые будни съемочной группы, можно ответить честно.

— Да, спала в монтажной. — Не глядя в его сторону, серьезным голосом поясняю, — он на кресле, я на диване, а Дмитрич на стуле между нами.

Плечи водителя авто вздрогнули. А Шах все же спросил:

— Это шутка?

— Да, как бы нет… — водитель еле слышно выдохнул, стараясь не рассмеяться. — Просто пытаюсь придумать, как вам объяснить…

— Что объяснить?

— Открытую близость присущую нашим отношениям. Понимаете… — здесь сделала значительную паузу, — я троюродная сестра его бывшей супруги.

— И как бы с супругой у них долговременных отношений не получилось. А со мной наоборот — только долгоиграющие и получаются.

Скосив глаза в его сторону, задалась вопросом: Мне показалось или он чуть-чуть расслабился? Шах увереннее взялся за ручку двери, по которой минуту назад стучал и совсем немного сместился в мою сторону. Подобные перемены в отношениях с коллегами по работе я не приемлю, среагировала на автопилоте:

— Но вы не расстраивайтесь.

— В смысле? — он удивленно посмотрел на меня.

— В смысле я его не сильно привлекаю, так что вскоре он будет свободен.

— Анна, что за чушь вы несете? — неприязненная тень пробежала по лицу Шаха, напомнив кадр из душа с газировкой.

— Как чушь? И совсем не чушь. Когда я с ним закончу, он будет весь ваш. — Покосилась на него и прищурилась, продолжая мысль:

— В профессиональном смысле. Он работе с клиентами отдает всего себя. — И еле сдерживая улыбку, — а вы что подумали?

— Что у вас здорово получается… — он мысль не завершил.

— У меня все тип-топ получается.

— Вводить в заблуждение тоже.

— Не без этого. — Видя знакомый поворот к родному дворику, я подалась в сторону Шаха и весело поинтересовалась, — так мне вам намекнуть, когда он освободится и душой и телом?

— Намекните.

Распрощавшись, стоя у крыльца, я смотрела, как удаляется черная Audi с задумчивым Шагеном и его водителем, чьи вздрагивающие плечи и красное от сдерживаемого смеха лицо еще долго будут мне помниться.

Окна его офиса в «Cascade» выходили в сторону бульвара Дружбы Народов, открывая вид на улицу и мелких людишек, что сновали туда и обратно на своих двоих или же сидя в авто. Этот сброд юродивых «ползущих» по дорогам Киева, седовласый мужчина под пятьдесят рассматривал, стоя у окна. Он видел их бесполезное и утомительное копошение и слушал отчет программистов по громкой связи. Злость в нем медленно закипала.

Акчурин мог честно признаться самому себе, что не будь они на другом конце города, не удержался бы и радикально изменил цвет мраморного пола в кабинете, выпустив кретинам кишки.

Они — эти идиоты! Не смогли вскрыть блок Шевченко и его личных серверов, даже через компьютер Романа. Более того, они только сейчас определили что система запаролена кодом, делящимся на три части, и только одна из частей хранится на изъятом ноутбуке. Оба программиста заверили, что в скором времени смогут найти и две другие части кода: либо части кода, либо пользователей их хранящих. Нужно время — не менее двух недель.

И желание поножовщины в Алексее начало расти после озвучения сроков.

Все же было бы не плохо расцветку пола изменить. — Думал он, — правда, эти проделки скрыть куда сложнее, чем девочек в подвале. А те слишком быстро дохнут.

Мужчина отдал программистам приказ искать дальше и задумался. Его гениальный план провалился с треском. Основанный на чистом обмане он всего то и предполагал, что подложный взлом заставит Шевченко вскрыть сервера для перепроверки. Вот тут-то его парни и вступили бы в игру, реально очистив подчиненные Роману блоки информации.

Но нет! Варягу требовалось заступиться за подстилку месячной давности!

Знал бы заранее — кто ее подстилает, не лез бы на рожон.

Мужчина треснул кулаком по спинке кресла, и оно отъехало в сторону. Сообщения из клинической больницы так же не радовали. Спустя сутки состояние Шевченко стабилизировалось, но в сознание он не пришел. И когда очнется неизвестно.

Остаются обозначенные программистами временные пределы — две недели. Что ж он согласен удерживать гнев следующие две недели. Завершив разговор, Алексей попросил секретаршу проводить гостя в кабинет. Варяг вошел свободно и непринужденно, занял кресло напротив.

— Слушаю. — Улыбнулся, словно и не он двумя выстрелами перечеркнул грандиозный план Акчурина на корню.

— Ты слушаешь?

— Я. — Кивнул наемный. — Вы звали. Я слушаю.

— Ты дерь…

— Алексей Владимирович, — наемный пресек его словоизлияния и потянулся за стаканом и бутылкой виски, радушно стоящими на столе. — Нам обоим известно, что любое неуважительное отношение будет бить по вам вашими же методами. Зачем усугублять ситуацию?

— Повтори. — Прищурился Акчурин.

— Вы меня нашли, вам должно быть известно кто я. — Не изменяя добродушной интонации, ответил гость. — И с «дерь» моя профессия не начинается.

Прищур Акчурина говорил о том, что у собеседника назревают крупные неприятности.

— Ты мне должен. — Без предисловий бросил Алексей.

— Я вам ничего не должен. — Улыбнулся гость. — От вас поступила просьба припугнуть. Я припугнул.